Страница 17 из 31
— Что такое? — испуганно спросила Елизавета Максимовна. Митька поднял глаза. На пороге стояла мать. Он не успел сообразить, что ответить, как по ушам хлестнул пронзительный Нюшкин крик. Мать метнулась к люльке, а Митька, схватив шапку, бросился на улицу.
Митька бежал к Стёпке. Стёпка бежал к Митьке. Встретились они около дома Витьки Семёнова.
— Я к тебе, Коршун, — сообщил Митька.
— А я к тебе, Локоть. Миха у нас курицу задрал.
— А я насовсем из дому сбежал.
— Неужели насовсем? — изумился Коршун. — Почему?
Митька не успел рассказать, как он напугал Нюшку. На крыльце показался Витька Семёнов с портфелем в руке.
— Гляди-ка, никак он ополоумел, — сказал Стёпка. Витька подошёл к ним, высморкался, помахал портфелем и важно изрёк:
— Баклуши бьёте. Ну-ну, бейте. А я пошёл.
— Куда? — в один голос спросили ребята.
— На работу. В правление. Меня счетоводом назначили…
Стёпка злорадно усмехнулся.
— Кто это тебя назначил?
— Елизавета Максимовна. Ну, мне с вами болтать некогда, Витька повернулся и пошёл.
Стёпка догнал его, схватил за воротник.
— Почему тебя, а не… — Стёпка хотел сказать «меня», но осекся. — Почему тебя? — повторил он и дёрнул Витьку за воротник.
— Потому что больше некого назначать! А у меня шесть классов и по арифметике четвёрка. А если ты меня будешь лапать за воротник, я пожалуюсь Елизавете Максимовне. Убери руки! — вдруг приказал Витька и топнул ногой.
Стёпка спрятал руки за спину.
— Вот так-то, — сказал Витька и зашагал, размахивая портфелем. Шёл он важно, как гусь, переваливаясь с боку на бок. Длинное пальто волочилось по снегу, хлестало по пяткам.
— Чучело канцелярское, — сказал Стёпка и сердито плюнул. Назначение Витьки счетоводом он воспринял как личное оскорбление. Митьке же просто не верилось, что Витька Выковыренный, которого он в любое время мог щёлкнуть по носу, вдруг пролез в начальники. Это было и смешно, и обидно…
Ребята отправились на поиски бревна для пушки. Сначала перерыли дрова у Митьки, потом у Стёпки, потом у соседей, и, наконец, нашли там, где и не подумали бы искать. Бревно валялось на дороге. Было оно и осиновое, и подходящего размера, и с гнилой сердцевиной.
— Замечательное! Как будто специально для нас подбросили! — воскликнул Стёпка.
Поиски бревна были долгими и утомительными. Митька так измучился, что еле держался на ногах. И Стёпкина затея с пушкой в его глазах поблёкла, показалась сомнительной. Он хмуро посмотрел на «замечательное» бревно и сердито пнул его ногой.
— А дальше что?
— Просверлим дыру с кулак шириной, и будет дуло.
— А чем сверлить?
— Сверлом.
Митька безнадёжно махнул рукой.
— Где же такое сверло найдём…
Стёпка опешил. «И в самом деле такого сверла в деревне не найти», — подумал он.
— А если прожечь? — предложил Митька.
— Прожечь? — переспросил Стёпка. И стукнул себя кулаком по лбу: — Вот балда, не мог догадаться. Айда в кузницу. Дед Тимофей нам её в один час прожжёт.
Кузница — бревенчатый прокопчённый насквозь домишко — стояла на берегу реки. Чтобы попасть к ней по дороге, надо было кругом обойти деревню. Но ребята очень торопились. И поволокли бревно напрямик по сугробам.
Кузнец дядя Тимофей, маленький, коренастый, длиннорукий, считался в деревне чудаком.
Кузнец был занят важным делом: ковал кочергу. Увидев ребят, дед бросил кочергу, подошёл к Стёпке и ущипнул его за щёку.
— Хорошая щека, — похвалил дед. Митьку он подёргал за нос и сказал, что нос тоже хороший и совсем без соплей.
Митька посмотрел на измазанные Стёпкины щёки, Стёпка — на чёрный Митькин нос, и они принялись хохотать. Шутки деда Тимофея им всегда нравились. Сам же дед Тимофей смеялся, как маленький: хлопал руками себя по бокам и приплясывал. Насмеявшись вдоволь, дед вытащил кисет с махоркой и стал свёртывать цигарку. Стёпка подсел к нему и закричал в ухо:
— Дедушка Тимофей, просверли нам дырку!
— Ась, чего ты пищишь, как комар. Ори громче.
Стёпка заорал изо всех сил.
— А зачем тебе дыра?
Ребята с обеих сторон принялись кричать деду в уши, что они собираются делать пушку.
Дед Тимофей осмотрел бревно и подёргал свою грязную бородёнку.
— А чем будете расплачиваться?
Стёпка поскрёб затылок, Митька почесал шею. Дед понял, что платить ребятам нечем.
— Ладно, — сказал кузнец. — После войны рассчитаемся.
— Согласны.
Работа закипела. Деду Тимофею надоело возиться с кочергой, и он с радостью принялся прожигать в бревне дырку. Стёпка с Митькой по очереди качали мехи́. Кузнец добела накаливал железный шкворень[1] и выжигал им сердцевину. Бревно шипело, выбрасывая клубки белого едкого дыма.
Дыра получилась, как у настоящей пушки, ровная и гладкая.
Пока искали бревно, пока сверлили дырку, и день кончился. В Ромашках кое-где в избах светились тусклые огоньки. В правлении колхоза окна тоже были жёлтые, а из трубы валил дым.
— Посмотрим, что делает Витька-счетовод, — предложил Стёпка.
Витька сидел за столом и, высунув язык, выводил на обложке толстой тетрадки лиловые буквы. Увидев ребят, он встал, засунул руки в карманы и строго спросил, что надо?
— Зашли посмотреть, как ты счетоводишь, — сказал Стёпка.
— Прошу садиться, — Витька поставил около стола две табуретки и обмахнул их рукавом.
Ребята робко присели. Витька взгромоздился на стул, отодвинул тетрадку, побарабанил по столу пальцами.
— Ну… я вас слушаю.
Такого приёма они никак не ожидали. Ребята посмотрели друг на друга и потупились.
— Уж очень ты сразу важным стал, — сказал Стёпка.
— Должность такая, — не без гордости заявил счетовод. От такого ответа Митька поёжился. Стёпка тоже не знал, с какой стороны подъехать к Витьке, который вдруг в один день поднялся на недосягаемую высоту.
В правлении было чисто и тепло. Всё лежало на своём месте. Счёты, обычно валявшиеся на столе, теперь висели на гвоздике. Портрет Ленина блестел, как новый. Красный флаг был обёрнут газетой и перевязан шпагатиком. Ржаного снопа, который пять лет сидел в простенке между окнами, теперь не было.
— А кто сноп выкинул? — спросил Митька.
— А что ему тут делать? Пыль собирать? — засунув руки в карманы, Витька прошёлся по канцелярии, подкинул в печку дров и, опять сев за стол, постучал пальцами.
— А что ты сегодня наработал? — спросил Стёпка.
Витька взял тетрадку, дунул, на неё и положил перед Стёпкой.
— Сначала руки вытри, а потом лапай, — предупредил он.
Стёпка вытер о штаны руки, взял тетрадь и вслух прочитал:
«Ведомость по учёту трудодней колхоза «Красный партизан».
Написано было так, словно напечатано. Стёпка с уважением посмотрел на Витьку.
— Сам писал?
— А то кто?
— Неплохо.
Глаза у Витьки засияли, но он сразу же погасил радость и нахмурился.
— Ничего особенного.
Стёпка листал тетрадку и с трудом сдерживал себя, чтобы не ахать от удивления. Все страницы были разлинованы красными столбцами, среди них попадались и синие, и даже зелёные.
— И это ты сам?
— Что?
— Столбцы рисовал?
— Не столбцы, а графы, — поправил Витька Стёпку и отобрал у него тетрадку.
— А мы пушку делаем, — похвастался Митька. — Хочешь посмотреть? — И, не дожидаясь согласия, выскочил на улицу, приволок бревно. — Глянь, какую дыру прожгли.
Витька внимательно осмотрел дыру, потом взял линейку и измерил.
— Малый калибр, — авторитетно заявил он. Стёпка с Митькой даже и слова такого не слыхали, но, чтоб не показать своё полное невежество, скромно промолчали. Потом они стали наперебой рассказывать, как прожигали с дедом Тимофеем дыру.
1
Шкворень — металлический стержень, соединяющий переднюю ось с телегой.