Страница 117 из 119
Все, что нас откровенно бесит, не поддается и никогда поддастся одностороннему усилию, но требует встречных действий и найдет, как говорил академик Сахаров, «синтетическое разрешение на новом витке развития».
Мне не дает покоя одна книга. На протяжении вот уже четырнадцати лет я то и дело достаю ее с полки и перечитываю, перечитываю… Н. ет, не полностью, а набегами на самые любимые страницы. Похоже на алкоголика, который на автопилоте следует от одного любимого кабака к другому, используя одну лишь моторную память.
А книга старенькая уже совсем, картон обложки расслаивается — издание шестидесятых… Это «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова. Фантастика. Мультик. Межзвездные полеты через четвертое измерение, роботизированная планета Земля, и все это, конечно, в условиях глобального коммунизма как самой жизнеспособной общественно-политической формации. Короче говоря, тот самый винегрет, от которого Филиппа Александровича Грибанова вытошнило бы архимгновенно. Ну не жалует он фантастику. Но убрать из полотна субсветовые звездолеты. Заклеить в тексте термины из разряда «миалофон» — «энерген» — «нуль-пространство». Сплюнуть патоку идеологии, которой автор, разумеется, приправил свой бравый доклад о светлом будущем. Оставить только людей, их характеры, их души. И тогда получится, что Ефремов привел нас в компанию совершенно потрясающих личностей. Сразу отфильтру-ется, что фразы героев романа местами категорически не-устны, что их жесты и движения похожи на скрытый танец, а их тела — оживленные памятники перфекционизму. А имена у них — вы только вслушайтесь: Дар Ветер, Веда Конг, Эрг Hoop, Низа Крит. Кажется, что писателя вовремя не остановили, когда он впадал в идеализацию. Но — не важно! Главное, что в душах и умах их есть то, чего очень мало пока у нас, — самость. Ефремов написал о людях, у которых вместо разнузданности — свобода, вместо запретов — осознание ответственности за свой выбор, вместо страха перед новым — искренний интерес и априорная, какая-то безусловная и безудержная вера в хорошее. Они легко меняют род деятельности, если их заинтересовала новая профессия, они легко меняют место жительства, если им надоела оседлость, они смело идут навстречу любви. Они оставляют впечатление мудрых детей. Почитайте, и вы поймете, что хотели бы жить среди таких людей. Но сможете ли вы? Вот и я тоже… Потому что мы поняли бы, насколько дорога нам наша привычная трясина, где все в более-менее одинаковой степени грязны — если не в делах, то уж точно в мыслях. Не поленитесь — найдите эту книгу, она переиздавалась.
Если такой мир и возможен, то только одна дорога ведет туда — самосовершенствование, внутреннее усложнение, повышение скорости информационного обмена. Это когда ты при всех потерях или достижениях остаешься еще и в каком-то высшем выигрыше. Я бы подвел все к идее бога, но я не верю в бога. Как в любую массовую культуру, подменяющую вектор поиска скалярными идолами догм. Пытливость ума и хорошее настроение неподлой, незапуганной души — может, лучше так? Это одна из самых сложных и, одновременно, самых. окрыляющих вещей, которые дарит нам возможность быть человеком.
Дерзнем, человеки?
Исключения — это, собственно, что такое?
А почему не положено дарить девушке цветы, скажем, 4 октября? Исключение, блин! 8 марта надо, а 4 октября — «ты меня пугаешь, с чего бы это?» Так это же желание, простое, человеческое: сделать приятное, и не тогда, когда она ждет этого, приготовив блокнот, чтобы по вручении букета смело поставить галочку напротив пункта «Цветы подарил!» Поэкперементируйте, и вы поймете раз и навсегда, что цветы 4 октября запомнятся ярче, нежели «букет гвоздик на 8 марта не-помню-какого-года!»
Я однажды на свидание к девушке пришел с утюгом, чтобы она меня выделила из толпы (мы с ней до этого просто переписывались в интернете), — это что, говорит о том, что я ненормальный? Хочу еще раз подчеркнуть неоспоримую для меня истину (возможно, выглядеть будет навязчиво, потому что мысли о ней уже неоднократно тут летали): народ следует не туда, куда он хочет, а туда, куда его поведут. Надо повернуть ключ зажигания, чтобы автомобиль тронулся, машина сама не сдвинется с места, хотя в ней и предостаточно лошадиных сил, но конем она, увы, не является.
Куда трогалась Европа 600 лет? К своей погибели. Зачем? Как сегодня ответит девушка среднестатистическая (трудно далось это слово, потому что уже поздно, но этой ремаркой я обязан выказать почтение тем немногим исключительным женщинам, которые камни в нас кидать не будут, ибо исклю…, но позже об этом): «Потому что так случилось, мы не…».
Как уже упоминалось, А. Никонов заметил: «Привычка создает иллюзию понимания!» Представьте, я напиваюсь, но то тут, то там повторяю: «Ну щас жизнь у нас такая!» Как вы думаете, хотя бы одна женщина продолжит диалог со мной? Она меня спишет, определит в самую падшую категорию — ту, которой она даже руки не подаст. А мы, как конченные люди, продолжаем надрываться, чтобы показать ту самую сторону, которая находится за «горизонтом событий». Выливаем алкоголь и наполняем бутылку из-под водки пресной водой. Цитирую свою маму:
1) Ну и что тебе это даст?
Мам, ну ты же когда-то произнесла фразу: «Смотри на своего отца и никогда так не делай!» Ну вот я и не делаю. Может быть, делаю даже хуже порой, но я выполнил твою просьбу: я не делаю так, как мой отец! Так, если один человек (хотя бы) не будет наступать на мои грабли, это уже успех. Как ты считаешь?
2) Сынок, когда же вы повзрослеете?
Мам, не понял, а в чем заключается взросление? В возрасте? В интеллекте? В умении создать семью? Если так, то никогда! Извини.
3) Сынок, не высовывайся!
Мам, ты помнишь историю с вениками? Я что-то в ней потерял такого, что теперь восстановить невозможно?
4) Сын мой, когда ты будешь человеком?
Только тогда, когда мои родители мне предоставят «Свод Правил Настоящего Человека».
5) У человека должно быть ремесло!
Согласен! Не требуя от тебя ответа, какое ремесло, не услышав от тебя ничего конкретного, отвечаю на свой лад: пусть это будет моим ремеслом — вот это, что пишу сейчас, обращаясь к тебе и к маме Кирилла…
Мамы, можно долго продолжать этот безысходный разговор, но давайте вынесем его подальше от чужих глаз, падем к вам на грудь и будем долго-долго пытаться найти причины, почему ваши сыновья выросли не такими, как все. Что в них есть такого, что нет в других, и наоборот, что в них неттакого, что надо бы. Только молю, уточняйте, что именно надо!
Отматываю назад: общество наше завели, повернув ключ зажигания не в самом удачном месте. Мы — цирковые лошади, мы — мультимножество цирковых лошадей. Нами управлять легко, только когда наше поведение и повадки схожи. Мы не имеем права на вольнодумство и инакомыслие, иначе мы станем непредсказуемыми в своих поступках для тех, кто только и умеет, что щелкать кнутом.
Щелк — и в рядах без причины опасливых прибыло!
Щелк — и еще один ревнивец разбил женщине лицо!
Щелк — и еще одна молоденькая пава шипит: «Ну че тебе надо?»
Щелк — и опять кто-то в слове «цефализация» видит неумение обходиться с дамой!
Щелк — и в воздухе пудовой гирей повисло «я первая мужчинам не звоню»!
Я видел — наши игры с каждым днем
Все больше походили на бесчинства, —
В проточных водах по ночам, тайком
Я отмывался от дневного свинства.
Я прозревал, глупея с каждым днем,
Я прозевал домашние интриги.
Не нравился мне век, и люди в нем
Не нравились — и я зарылся в книги.
В. С. Высоцкий «Мой Гамлет»
Дина Георгиевна и Нина Григорьевна, будьте здоровы и счастливы.
А теперь я хочу на время оказаться по ту сторону линии фронта, поспорить сам с собой.
На архипелаге Мьей, что в Андаманском море у берегов. Мьянмы, островные бирманцы очень изобретательно подошли к летоисчислению собственных жизней. Там блюдется традиция обратного отсчета возраста. Рождается малыш — и ему сразу отвешивают шестьдесят лет, чтобы он потом, взрослея, в численном выражении молодел год от года. Перешагнувших шестидесятилетний рубеж там уважительно величают «дважды родившийся». А если сто двадцать лет проживешь — два раза обнулишь одометр! Добрый и развлекательный это трюк, но природу не перехитришь, «износ машины» все равно однонаправлен. И вопрос в том, какой дорогой ты проедешь, что сделаешь по пути…