Страница 20 из 33
Веки Оры медленно опустились. Когда они вновь поднялись, он посмотрел в сторону.
— Значит, вы будете работать с Джонсом, да?
— Да. Мильтон через них купит одежду, значит, во-первых, они будут с ним торговать, а во-вторых, это улучшит их отношения. Так что для них никакого вреда. Ну и конечно… — Флер сделала драматическую паузу, довольная, что может так порисоваться перед Орой. — Для нас с Мильтоном все еще лучше.
План был идеален. Мильтон избавится от тех, кто на нем наживался, и заработает больше обычного, хоть и отдаст половину прибыли. Торговый дом Джонса это устраивает. На плечи Флер ложатся все риски, но за это она получит достойный доход. И чем больше она будет зарабатывать, тем больше будет узнавать о торговле; в то же время Мильтон в конце концов скопит достаточно денег, чтобы открыть собственное заведение.
— Хмм…
Однако Ора, как ни странно, все еще колебался. Он хмурил брови и смотрел на свою ложку. Флер прикрыла глаза и стала терпеливо ждать его ответа. Время текло все медленнее и медленнее; в конце концов, не выдержав напряжения, она глотнула еще супа. Он уже совершенно остыл, но так вкус даже лучше чувствовался.
— Вкусно…
Бельтра, все это время молча евшая, улыбнулась. Лишь когда Флер попросила еще добавки, Ора наконец заговорил.
— Хорошо. Если вы так решили.
Флер была озадачена — даже после того как он повторил свои слова. Она просто не привыкла слышать от Оры «сделаем так, как вы хотите». Она положила ложку и посмотрела на него вопрошающе.
— Если у тебя есть сомнения, поделись ими…
— Нет, одними словами тут не объяснишь. Думаю, я слишком много беспокоюсь. Я стар, я не могу отказаться от своих методов; быть может, я чересчур осторожен, поскольку слишком много обжигался в прошлом. Но вы…
Он отпил супа, потом склонил голову в сторону Бельтры, выказывая ей свою похвалу. Несмотря на возраст, он оставался красив и следил за внешностью, даже оставшиеся волосы смазывал яичным белком, чтобы они лучше выглядели. Бельтра довольно улыбнулась.
— Вы растете своим путем. Я не могу отрезать вам ноги по колено лишь из-за того, что боюсь.
Флер не была уверена, что это похвала, но, в любом случае, то, что Ора позволил ей самой принять решение, — уже изменение к лучшему. Это значило, что она как ученица заслужила немножко доверия своего наставника.
— Торговец лишь тогда обретает независимость, когда уже как следует обжегся.
Флер улыбнулась.
— Ты имеешь в виду, что мне еще предстоит испытать неудачу.
— Я этого не говорил.
И все же он улыбался.
Вскоре Бельтра встала из-за стола, поняв, что миски опустели.
— Я не умею обращаться со словами и решать такие трудные задачи. Но свое дело я знаю.
Так серьезно она ко всему относилась.
Ничего нет лучше, чем быть частью такой семьи.
На следующее утро Флер проснулась рано. Ну — рано по меркам аристократов, не простолюдинов. В прошлом Бельтра будила ее лишь после того, как успевала переделать всю утреннюю работу по дому. А первым, по-видимому, вставал Ора.
Встав с кровати, Флер причесалась деревянным гребнем, который для нее смастерила Бельтра. Лишь заведя гребень за плечо, она вспомнила, что у нее больше нет длинных волос. Сегодня было первое утро после того, как она отрезала свой символ аристократичности. Это заметно ускорило расчесывание — оно пролетело вмиг.
Длинные, роскошные волосы аристократа для обычного человека — лишь источник проблем. Чтобы содержать их в чистоте и порядке, приходится каждодневно прикладывать много усилий. А времени на это у обычного человека нет. Вдобавок волосы могли бы выдать пол Флер при торговле — и потому она остриглась без колебаний.
Как ни удивительно, отнюдь не она была поражена этим больше всех. Другие были явно захвачены врасплох; когда Ора печально сказал, что волосы придется обрезать, Бельтра сопротивлялась яростно; к тому времени, когда они закончили спорить, Флер уже остригла волосы сама. Она до сих пор помнила, как Бельтра рыдала после этого; да и потрясенное выражение на лице Оры вряд ли удастся забыть быстро.
Но Флер, глядя в зеркало, не испытывала никаких сожалений. Она даже улыбнулась своему отражению — ее первая улыбка после того, как она остриглась. Если она собирается стать торговцем, то не должна сохранять внешность аристократки. Она должна выживать сама — как Флер Болан.
— Так!
По утрам возле колодца всегда было людно, поэтому Флер еще накануне вечером запаслась водой. Умывшись, она ловким движением выплеснула воду в окно, на грядки — словно всю жизнь этим занималась.
— Юная госпожа? — раздался за дверью голос Бельтры после легкого постукивания. Вполне естественно, что она решила заглянуть; обычно Флер с трудом вставала, даже если ее трясти за плечи. Но сегодня она сама с улыбкой открыла дверь.
— Доброе утро.
— Д-доброе утро…
— Где Ора?
— Эээ, он пошел на рынок, как обычно.
Было так рано, что Ора еще даже не вернулся, чтобы командовать Флер. Наконец-то она могла вести себя так, как ей хотелось.
— Тогда не могла бы ты приготовить мне завтрак? Ломтик хлеба с сыром и немного вина.
Завтрак был роскошью, привилегией аристократии и богатых семей. То, что падший аристократ теряет это право, приносит ему особую, символичную боль. Бельтра взглянула удивленно, потом задумчиво потупила очи долу. Наконец она подняла голову и с улыбкой кивнула.
— Сейчас сделаю.
Она решила вознаградить Флер за то, что та рано встала? Флер обняла служанку. Бельтра рассмеялась, потом убежала на кухню готовить завтрак.
Снаружи доносилось птичье пение. Утро было таким чудесным.
Съев свой тайный завтрак (о котором Ора не должен был узнать), Флер надела плащ, замотала лицо шарфом и собралась уходить.
— О, вы так рано уходите? — удивленно спросила Бельтра, вытирая руки о передник.
— Да, я иду в порт. Передай это Оре.
— О… ладно… — неуверенно ответила Бельтра. Когда Флер молча взглянула на нее, она нервно продолжила: — Я просто никак не привыкну видеть вас в этой одежде.
Флер это не беспокоило; она разгладила плащ и нарочно ответила низким голосом:
— Я пошла.
— Удачи…
Флер захотелось рассмеяться над обеспокоенной Бельтрой, но юная служанка просто не могла иначе. Идя по улице и вдыхая утренний воздух, Флер чувствовала, что счастлива. После холодной и сухой зимы наконец-то начало теплеть. Воздух пах свежестью, как в лесу. И дома, и деревья — все оживало под ярким солнышком, словно подталкиваемое хорошей погодой. Стояла весна, уже начали распускаться цветы. До зеленого лета, казалось, тоже было рукой подать.
Пойдя мимо нескольких торговцев, присматривающих за козами, Флер поймала себя на том, что ускоряет шаг, чтобы поскорее встретиться кое с кем в погрузочной части порта. Пройдя несколько улиц, она пришла наконец к месту назначения и увидела, что порт забит множеством лодок. Работники трудились не покладая рук, стараясь разгрузить их как можно быстрее.
Большинство портовых работников встали еще до рассвета… еще до того, как церковные колокола прозвонили начало утренней службы. Часы работы городских рынков были заданы строго, но к порту это не относилось. Никто ведь не может отказать лодке, которая добралась досюда, перенеся дожди и штормы, едва не потонув, и теперь, потрепанная, пытается войти в порт.
Впрочем, так это предпочитали видеть торговцы; кто знает, правда это или миф. Во всяком случае, рынок не откроется лишь потому, что усталая кляча привезет туда товары из порта.
— Отлично! Все готово! Да благословит тебя Господь! — громко выкрикнул грузчик с обнаженным торсом, хлопнув по повозке; но его голос мгновенно затерялся в общем гвалте. После восхода солнца перевозить грузы мог любой торговец — хоть молодой, хоть старый.
Это время дня и для путешественников было самым занятым. Погрузочные дворы лавок и торговых домов были забиты повозками, работниками, таскающими грузы, торговцами, проверяющими товары, и нищими, собирающими соль, которая высыпалась из бочек с соленой сельдью.