В перекрестье времен

В арке уже змеились разноцветные переплетения сполохов милицейских мигалок, и Роба бросился в сторону спасительной, как ему казалось, лестницы. Несколько метров были преодолены мгновенно. Первых двух пролетов в лестнице не было вообще, только с боков торчали ржавые металлические остатки ступенек, и Роба, подпрыгнув с разбега, уцепился сразу за третью…

Он целиком оказался во власти инстинктов убегающего от погони загнанного зверя и не помнил, как оказался на покатой крыше дома, с нее перепрыгнул на следующую крышу, затем – на третью…

Ворвавшиеся во двор работники милиции в бронежилетах защитного цвета и с автоматами в руках лишь зачарованно наблюдали за его феерическим перемещением вверх по стене дома и фантастическими прыжками по крышам домов. Один из них попытался взобраться на лестницу вслед за беглецом, но это ему не удалось – бронежилет не давал высоко подпрыгнуть. Еще двое бросились назад к арке на перехват убегающего на улице. Пытавшийся влезть на лестницу побежал за ними вслед, громко стуча высокими коваными башмаками. Передвижная милицейская группа, или сокращенно ПМГ, прибыла и вступила в дело очень оперативно.

– Что здесь произошло? – этот вопрос старший милицейского наряда адресовал оставшейся во дворе троице, – в милицию позвонила неизвестная женщина и сказала, что кто-то призывал здесь на помощь.

– Это она кричала, – лысый ткнул пальцем в сторону подошедшей к остальным девице, – этот псих хотел…

– А, это кто тут валяется? – в полумраке милиционер заметил лежащего четвертого участника событий и осветил его фонариком, – что с ним?

– Его избил этот урод, неизвестно откуда свалившийся на нашу голову. Мы спокойно разговаривали, курили…

– Он жив?

– Думаю, да. Он потерял сознание.

– Сейчас я вызову скорую, – старший наряда включил рацию и зачастил в нее короткими фразами, указывая координаты своего местонахождения.

– Да, не надо скорую, – влез в разговор усатый, – он живучий, счас оклёмается и встанет, хоть бы что.

– Положено, – отрезал милиционер, – кроме оказания помощи, врач освидетельствует потерпевшего на предмет тяжести причинения ему телесных повреждений. Кто вы такие? Документы у вас есть?

– Чуть что – сразу ксивы ломать*… Ну, кто же ходит по родному городу с документами, – заулыбался лысый, – но личности наши установить просто, запросите их по компу, установленному в вашей машине…

– Не надо меня учить, что делать!

– Да, я и не учу, гражданин начальник. Просто отвечаю на ваш вопрос. Знай, мы, что здесь произойдет – конечно, прихватили бы с собой документы. Но, кто мог знать, что по городу свободно разгуливают всякие психованные маньяки и нельзя нигде чувствовать себя в полной безопасности. Бесспорно, наша родная милиция…,

Лысый все говорил и говорил, боясь обыска, при котором у него обнаружили бы нож-выкидуху, являющийся холодным оружием.

*Ломать ксивы – проверять документы (жарг.)

За это его могли привлечь к уголовной ответственности, поскольку ношение при себе холодного оружия законом было запрещено. Кроме того, при тщательном осмотре полуосвещенного двора могли найти еще два таких же ножа. Первый из них, пущенный в Робу, ткнулся в кирпичную стенку дома и сейчас лежал рядом с ней на земле. Второй находился в куске доски, которая валялась несколько поодаль. На ножах остались отпечатки пальцев лысого, чего он и опасался. И пришлось бы объяснять, чего это они здесь валяются. А, если задержат этого шустрого мальца… Только вряд ли его догонят – вон какой ловкач… И сейчас лысый плёл, все что попало, лишь бы отвлечь внимание милиционера от улик и исхитриться незаметно выбросить третью выкидуху…

– Так – стоп, давайте по-порядку…, прервал, наконец, льющиеся непрерывным потоком невразумительные словоизлияния старший группы – для начала, скажите, что вы делали здесь, возле заброшенного дома?

– Ну, – замешкался лысый, – честно говоря, собирались луды на горб принять… Посидеть, поговорить за жизнь. Это ведь не общественное место, правда? Здесь мы никому не мешали.

– Луды? На горб?

– Ну, выпить, то есть.

– Выпили?

– Да, – обманул лысый, который незаметно в это время лихорадочно дырявил лезвием выкидухи карман своих штанов.

– Что дальше?

– Сидели на крыльце, разговаривали, курили. Латались, в общем.

– Что значит, латались? – насторожился милиционер, – кололись, что ли.

– Нет, что вы! – лысый замешкался с объяснением жаргонного словечка, – латались, по-нашему, общались просто.

– И что случилось? Кто кричал: помогите?

– Вот она. Зинка, – палец лысого указал на девицу.

– Почему?

– Она отошла за угол дома, – солгал лысый, – а этот маньяк там на нее и напал. Видно сидел в засаде.

– Зачем она туда пошла?

– Ну, – сказал лысый и призадумался, – пошла себе…

– В туалет я захотела, – энергично включилась в игру девица, –зашла за угол дома, а там этот… И в горло вцепился… Я и закричала.

– Что он хотел?

– Не знаю…, – неуверенно сказала мнимая жертва, – может, ограбить хотел или еще что…

– Понятно чего…, – осклабился лысый, – Зинка – маруха клёвая*…

– Опишите его приметы, – переключился на другую тему старший группы.

– Ну, такой высокий, здоровенный, – вновь неуверенно ответила девица, – а лица я не заметила – темно ведь было.

– Уверены, что высокий? – милиционер, видевший карабкающуюся на стену фигуру Робы, с сомнением покачал головой.

– Нет, – вновь вступил в разговор лысый, – высоким он, пожалуй, не был, но крепким – точно. И широкоплечим. Это снизу на стене он казался маленьким, а так… Вон как Доходяге по макитре вломил – до сих пор не очухается.

– Кому? По какой макитре? – не понял сотрудник милиции.

– Доходя… Филе, то есть, – поправился лысый, – по голове, стало быть, врезал.

– Дрались, значит?

– Не-а… Междумордия в натуре не случилось. Тот Филю отхлестал по первое число и все. Филя и рыпнуться не успел.

В это время в арку, полыхая синими проблесковыми маячками, въехала машина скорой помощи, и старший группы подвел приехавших медиков к лежащему Филе, по дороге объясняя задачу. Лысый изловчился и выпустил из кармана нож, который через образовавшуюся дырку скользнул по штанине вдоль ноги и бесшумно упал на землю. Бандит тут же притоптал его ногой, вжимая в тонкий слой мусора, разбросанного кругом поверх асфальта.

– Так кто заметил его лицо? – милиционер снова вернулся к понурившейся троице, – какого он возраста с виду, хотя бы?

– Я не успел заметить его наглой морды, – торопливо произнес лысый, – а на вид – лет двадцать-двадцать пять.

– Не успели заметить, но определили, что морда наглая? – ехидно заметил милиционер, у которого уже начало складываться свое собственное мнение об обстоятельствах происшедшего.

– Ну, действовал он так нагло…, – попытался объясниться лысый, – поэтому, наверное, и морда такая. Вот и Хохол подтвердит.

– Какой еще хохол? – удивился милиционер.

– Ну, Степа, то есть, – лысый кивнул в сторону все время молчавшего усача.

– Вы заметили, какое у него лицо? – обратился к нему старший наряда.

* Клёвая маруха – красивая женщина (жарг.)

– Та бис його знае! – с характерным украинским акцентом ответил Степа, он же по совместительству Хохол, – хиба ж до того було? Вин же ж дрався, як… Як… – здесь нужного слова не нашлось.

Вообще степин язык страдал чрезвычайной косностью. По-украински он умел исторгать из себя различные местоимения, междометия, а также различные вопросительности и восклицательности, а по-русски – только ненормативную лексику с большими отклонениями в сторону женского рода.

– Как настоящий ниндзя, – помог ему лысый, – увертливый, страх какой!