В перекрестье времен

– Тю-у! – внезапно, с явно прозвучавшим разочарованием произнес лысый, – да это же пацаненок!

Выкидуха, отрывистым щелчком вновь заглотив хищное лезвие, отправилась в карман широких штанов, а ее владелец достал оттуда же мятую сигаретную пачку и сунул в рот дешевую сигарету, сразу как-то утратив интерес к робиному присутствию.

– Быстренько, ножками отсюда, – чиркнув зажигалкой и пыхнув клубом дыма, бросил он, даже не глянув на Робу, – здесь идет сеанс для взрослых мальчиков.

Но не успел Роба и пошевелиться, как в дело активно и азартно включился худощавый.

– Погодь, Кудрявый, – голос его оказался хрипловато-скрипучим, – дай хоть на пиво из него вытрясу. За ножки ухвачу, да и потрясу, авось выкатится чего. А потом пусть канает к маменьке с папенькой, спать ему давно пора – это верно.

И гнусаво захихикал, продолжая двигаться к своей потенциальной жертве.

– Тряси…, – равнодушно согласился лысый, являясь, очевидно, главарем этой сборной бандгруппы.

Исчезновение устрашающего ножа, вкупе с обидными словами в его адрес: "пацаненок" и "к маменьке с папенькой", да еще и в присутствии очаровательной незнакомки, которую он взялся защищать, неожиданно вернули Робе все его духовные и физические силы. Он мгновенно вспомнил и про свой чудодейственный древний механизм, регулирующий течение времени, который был включен и, следовательно, можно было действовать под его надежным прикрытием.

Роба быстро оглянулся назад. Громила уже присел на ступеньку крыльца и также собирался закурить. Незнакомка же, по-прежнему, стояла, вжавшись в дверь, и смотрела на Робу с некоторым, как ему показалось, удивлением.

– Почему она не попытается убежать от грабителей? – Роба озадаченно скользнул взглядом по сложившейся диспозиции, – она же должна понимать, что мне с ними не справиться?

В это время подошедший к нему любитель пива, нагнулся и попытался действительно ухватить Робу своими длинными руками сразу за обе лодыжки. Но тот уже полностью отдался во власть другого времени, был начеку и действовал на порядок быстрее противника. Он легко отпрыгнул назад и, одновременно, сдвоенным толчком обеих ладоней ткнул худощавого в плечи, заставив его потерять равновесие и неуклюже шлепнуться на спину. Удар об асфальт был не столь силен, как обиден, и худощавый с растопыренными по сторонам, хватающими воздух руками, выглядел довольно потешно.

Лысый и усач дружно загоготали, добавив тем самым упавшему нешуточной ярости и свирепости.

– Ах ты, крысенок! – в его голосе слышалась неподдельная злость, – я те корявки твои разом повырываю и докторам пришить не дам! Не желаешь подобру, так будет тебе поздорову!

Худощавый явно был не лишен чувства юмора.

– Давай, давай, Доходяга! – подзадорили его хохочущие бандиты.

Худощавый вскочил на ноги и рванулся к обидчику, намереваясь двумя руками схватить его за горло. Но это было слишком примитивно. Роба просто отступил на шаг в сторону, оставив правую ногу на пути нападавшего, а левой рукой подтолкнул его в спину. Получилась шикарная подсечка. Противник плашмя рухнул на живот, с маху врезав обеими руками об асфальт и подняв целую тучу пыли. Мгновенно он вновь оказался на ногах и с каким-то козлиным блеяньем ринулся на Робу, молотя кулаками перед собой. Тут уж Роба перестал церемониться. Он сделал плавный полукруг, оказался сбоку своего орущего недруга и ударил правым сжатым кулаком, целя в нижнюю челюсть. Удар оказался на удивление точен и силен. Худощавого развернуло в сторону, противоположную удару, крутнуло вокруг своей оси и швырнуло на землю. С асфальта он больше не поднялся, валяясь ничком лицом вниз и поджав под себя руки.

Смех подельников нокаутированного налетчика как бритвой обрезало. Они очумело смотрели на картину боя, переводя взгляды с поверженного неудачника на его бесспорного победителя. Громила так и держал в руке незажженную сигарету, а лысый, напротив, уронил свою на землю. Лица их являли безмерное удивление. Хорошенькое же личико незнакомки изуродовала непонятная гримаса ярости.

– Щенок! – завизжала она, – хватай его, Хохол! Чего расселся! Другана твоего зашибли, а ты сидишь!

И Роба с изумлением понял, что слово "щенок" относится непосредственно к нему, к ее защитнику. А кличка "Хохол" очевидно, принадлежала щетинистому здоровяку, который уже начал приподниматься со ступеньки крыльца с намерениями явно не мирного свойства.

Вконец запутавшийся Роба хотел проскользнуть мимо лысого к черневшему за его спиной проему арки и убежать по улице, однако на пути его оказалась рука с уже откинувшимся хищно блестящим лезвием выкидухи.

– Стоп! – ласково произнес лысый, – никуда ты от нас не уйдешь теперь… К тому же нам надо кое о чем побазарить. Иди-ка сюда, корешок.

И вновь Роба опешил. Он был буквально загипнотизирован зрелищем сверкающего в неровном свете острого лезвия ножа. А сбоку к нему медленно уже подбирался усатый. Роба попытался уйти влево и обогнуть лысого с другой стороны.

– Эй! – крикнул негромко лысый, – а пакет-то забыл, забери с собой!

Ошалевший Роба, в полнейшей растерянности, развернулся лицом на голос, и здесь лысый впервые показал свое мастерство. Сильным и резким броском снизу он швырнул нож прямо от своего бедра.

Роба зачарованно наблюдал, как нож, лезвием вперед, медленно движется по направлению к нему. Удар был нацелен в робину ногу, немного выше колена и был, судя по его курсу, очень точен. Выходит, лысый не хотел его убивать, а стремился только обездвижить.

– Зачем он это делает? – Роба в панике отпрыгнул еще левее, – хотят меня захватить, чтобы всласть поиздеваться за неудачу своего товарища?

Нож проходил мимо, но в руке лысого появилась точно такая же выкидуха, и он тоже сместился левее. Усатый здоровяк занял его место и широко развел руки, перекрывая путь к заветной арке. Роба, в отчаянии, поднял с земли кусок доски и решил идти на прорыв.

Новый бросок от бедра, и второй нож устремился все к той же робиной ноге и в то же самое место, куда был направлен и первый удар. Лысый, вероятно, был непревзойденным мастером по части метания колюще-режущего холодного оружия. Роба, отвлекший свое внимание на усача, в районе пребывания которого собирался прорываться, поздновато заметил этот новый бросок. Казалось, лезвие было уже в десятке сантиметров от его ноги, которая была в данный момент опорной и быстро убрать ее – значило потерять равновесие и упасть. А упасть, значит, стать легкой добычей бандитов. И тогда он выставил навстречу лезвию кусок подобранной доски. С противным дребезжащим чмоканьем нож впился в застарелую древесину и пробил ее насквозь, проникнув в податливый материал по самую рукоятку.

А лысый готовил уже следующий бросок новой, неведомо откуда взявшейся, выкидухой.

– Ну-ну, – с неприкрытым удивлением произнес он, обескураженный такой поразительной ловкостью незнакомого парнишки, – увертлив, однако, стервец! А на улице, кстати, уже менты прибыли. Бежать тебе некуда – заметут моментом и в тюрягу, за то, что товарища нашего пришил.

Действительно со стороны улицы раздался нарастающий вой приближающихся милицейских сирен. Роба оказался в ловушке и застыл на месте, не зная, что предпринять. Ведь претензии по поводу лежавшего в беспамятстве одного из грабителей были вполне обоснованными. Его, робиных рук, дело. Может, и в самом деле убил человека…

Конечно, пользуясь чудесными свойствами пластинки, он запросто мог уйти и от лысого и от милиции. Но такой неожиданный разворот событий привел его в настоящее смятение, и он плохо соображал в реальности. Чувства перепутались и переплелись, и разум уступил место инстинктам. А стремление было только одно – бежать отсюда подальше, скрыться побыстрее и от бандитов и от стражей правопорядка. Метавшийся по сторонам взгляд сконцентрировался на остатках ведущей куда-то вверх пожарной лестнице на стене дома.