Смерть после бала

— Ну, хорошо, хорошо, — сказал Аллейн, немного смягчившись. — Не нужно ничего говорить. Я все узнаю из других источников. У вас изумительный портсигар. Медальон очень старый, я полагаю, времен итальянского Возрождения. Исключительная работа. Не удивлюсь, если автором этой тончайшей резьбы был сам Бенвенуто. Вам не известна история этого медальона?

— Нет. Он каким-то образом попал в руки к Морису, и тот вделал его в портсигар. Я без ума от старинных вещей, — всхлипнув, сказала миссис Холкат-Хэккет, — просто без ума.

Аллейн открыл крышку. Внутри было выгравировано: «Е. от М. У.». Он закрыл портсигар, но не спешил вернуть.

— Не потеряйте его, миссис Холкат-Хэккет. Этот медальон может украсить собой любую коллекцию. Вы не боитесь носить его при себе?

Казалось, его интерес помог ей взять себя в руки. Еще раз промокнув глаза, она сказала:

— Я так рассеянна. Может быть, мне и правда не следует носить его с собой. Только вчера ночью я едва не забыла его.

— Да? Где именно?

Не успел он задать вопрос, как на ее лице снова отразился ужас.

— Где-то во время бала.

— Случайно, не в зеленой гостиной наверху?

— Я… да… по-моему, именно там.

— Когда это произошло?

— Я не знаю.

— Разве вы не сидели в этой комнате с капитаном Уизерсом во время ужина?

— Да. Почему бы и нет? Почему я не могла сидеть там? — Она нервно скомкала в руках платок и спросила: — Откуда вы об этом знаете? Мой муж… я не… он что, установил за мной слежку?

— Я ничего подобного не имел в виду. Просто мне совершенно случайно стало известно, что вы находились в этой комнате незадолго до часу ночи. Вы говорите, что забыли там свой портсигар. А теперь постарайтесь вспомнить, что вы сделали, когда вышли из гостиной?

— Я отправилась в дамский гардероб, чтобы немного привести себя в порядок. Когда я открыла сумочку, я сразу же заметила, что портсигара там нет.

— Хорошо. Пока вы шли из зеленой гостиной по направлению к дамскому гардеробу, который находился через дверь от нее, вы, случайно, не заметили на галерее лорда Роберта? Только, пожалуйста, не подумайте, что я пытаюсь подстроить вам ловушку. Я просто хочу знать, видели ли вы его.

— Он поднимался по лестнице, — сказала она уже более спокойным голосом.

— Прекрасно. Находясь в гардеробе, вы не слышали, как звякнул телефон, когда кто-то поднял трубку?

— Да. Сейчас, когда вы сказали об этом, я вспомнила, что слышала.

— Когда вы вышли из гардероба, вы вернулись за своим портсигаром?

— Нет. Нет, я не возвращалась.

— Почему?

— Почему? Потому, что забыла про него.

— Снова забыли?!

— Не то чтобы забыла, просто я шла по галерее, а в другой гостиной, ближе к лестнице, сидел Морис и ждал меня. Я вошла в гостиную и тут вспомнила про портсигар, и он сам сходил за ним.

— К тому моменту звонивший уже повесил трубку? — спросил Аллейн.

— Не знаю.

— А кто-нибудь еще был на галерее?

— По-моему, нет.

— Там, случайно, не было невысокой и довольно неприметной дамы, которая сидела в одиночестве?

— Нет. Я не видела никого на галерее. В гостиной был Дональд Поттер.

— Капитан Уизерс долго отсутствовал?

— Не думаю, — нервно сказала она. — Я не помню. Я разговаривала с Дональдом, потом мы все вместе пошли вниз.

— Капитан Уизерс не говорил, был ли его кто-нибудь в зеленой гостиной, когда он вошел туда?

— Нет, он ничего не говорил об этом.

— Вы не позволите мне оставить этот портсигар у себя на двадцать четыре часа?

— Почему? Зачем он вам понадобился?

Аллейн заколебался и в конце концов сказал:

— Я хочу выяснить, узнает ли его кто-нибудь еще. Вы доверите его мне?

— Хорошо, — ответила она. — Я не могу отказаться, не так ли?

— Я буду очень осторожен с ним, — заверил ее Аллейн. Он опустил портсигар в карман и повернулся к Фоксу, по-прежнему стоявшему в дальнем конце комнаты. В руке Фокс держал открытую записную книжку.

— Я полагаю, это все? — спросил Аллейн. — Мы ничего не упустили, как, по-вашему, Фокс?

— Не думаю, сэр.

— В таком случае, не смеем больше вас задерживать, миссис Холкат-Хэккет, — сказал Аллейн, вставая. Она тоже поднялась с кресла, и он заметил в ее глазах вопрос. — Вы хотите что-то добавить к тому, что уже сказали? — поинтересовался он.

— Нет. Но несколько минут назад вы сказали, что все равно узнаете то, о чем меня спрашивали. Вы упомянули о других источниках.

— А, вы имеете в виду, что я интересовался, поехали ли вы с капитаном Уизерсом из Марсдон-Хауса в «Матадор» и сколько времени там пробыли? — оживленно отозвался Аллейн. — Да, мы обратимся к швейцару и администратору в «Матадоре». Они, наверное, смогут нам помочь.

— Мой Бог, вы не должны этого делать!

— Почему же нет?

— Вы не можете так поступить! Бога ради, скажите, что не сделаете этого! Бога ради…

Ее голос поднялся почти до истеричного крика. Фокс тяжело вздохнул и бросил на Аллейна взгляд, исполненный стоического терпения. Дверь в библиотеку открылась, и миссис Холкат-Хэккет мгновенно замолчала.

В комнату вошла некрасивая девушка, которая, судя по одежде, собиралась на прогулку.

— О, простите, — сказала она. — Я не знала…

Миссис Холкат-Хэккет с затравленным видом огляделась по сторонам и вылетела из комнаты со скоростью, которую только была способна развить в своих туфлях на высоких каблуках.

Дверь с шумом захлопнулась за ней.

Некрасивая девушка, безукоризненно одетая, причесанная и подкрашенная, перевела взгляд с Аллейна на Фокса.

— Простите, — нервно повторила она. — Боюсь, мне не следовало входить. Может быть, мне пойти за ней и узнать, не могу ли я что-нибудь сделать для нее?

— На вашем месте я не стал бы этого делать, — сказал Аллейн. — Миссис Холкат-Хэккет очень расстроена вчерашним трагическим происшествием и, я думаю, предпочтет побыть одна. Вы мисс Бирнбаум?

— Да. А вы детективы, не так ли?

— Совершенно верно. Мое имя Аллейн, а это мистер Фокс.

— О, очень приятно, — поспешно сказала мисс Бирнбаум. Она немного поколебалась, а потом протянула им руку и с сомнением взглянула в лицо Аллейну. Он почувствовал, как ее холодные пальчики сильнее вцепились в его руку, словно у испуганного ребенка.

— Надо полагать, вас все это тоже очень расстроило, не правда ли?

— Да, — послушно ответила она. — Это ужасно. — Она сплела пальцы рук. — Лорд Роберт был очень хороший человек, правда? Он был так добр ко мне.

— Я надеюсь, что ваш зуб почти прошел, — сказал Аллейн.

Она посмотрела на свои руки, потом подняла голову.

— Он у меня и не болел, — заявила она.

— Не болел?

— Нет. Просто я хотела уехать домой. Я ненавижу выезжать в свет! — добавила мисс Бирнбаум с неожиданной силой. — Я всегда знала, что так и будет!

— Какая незадача! Зачем же вы это делаете?

— Потому, что моя мама заплатила миссис Хэккет, я хочу сказать, миссис Холкат-Хэккет, пятьсот фунтов за то, что она будет вывозить меня, — ответила мисс Бирнбаум с обезоруживающей откровенностью.

— Эй! — воскликнул Аллейн. — Вам не кажется, что вы выдаете коммерческую тайну?

— Вы никому не расскажете, что я проболталась вам, правда? Я до сих пор никому не говорила об этом. Ни одной живой душе! Но вы почему-то внушаете мне доверие. К тому же я сыта всем этим по горло. Я совершенно не гожусь для светской жизни. Господи, какое облегчение выговориться!

— А чем бы вы хотели заниматься?

— Я хотела бы учиться живописи. Мой дедушка был художником, его звали Джозеф Бирнбаум. Вы когда-нибудь слышали о нем?

— По-моему, слышал. Это не он написал «Еврейскую субботу»?

— Точно. Он был еврей, естественно. И я еврейка. Моя мама нет, а я еврейка. Это еще одна из тех вещей, о которых я не должна говорить. Мне всего шестнадцать лет. Вы решили, что я старше?

— В общем-то, да.

— Это потому, что я еврейка, — объяснила мисс Бирнбаум. — Они обычно быстрее взрослеют. Что ж, наверное, я не должна вас задерживать.