Страница 40 из 75
— Мне тоже хотелось бы этого, — сказал Аллейн. — Должен признаться, Ивлин, что я уже собирался просить позволения побеседовать с вами, когда мне передали ваше приглашение.
— Вы собирались нанести мне официальный визит?
— Увы, но это так. Вы значительно облегчили мою задачу, когда сами послали за мной.
Она нервно сжала свои тонкие руки, и Аллейн, глядя на побелевшие суставы пальцев, невольно вспомнил, как Трой мечтала нарисовать их.
— Я полагаю, Герберт был против того, чтобы вы встречались со мной?
— Ему эта идея явно пришлась не по душе. Он считал, что вы слишком утомлены и расстроены.
— Да, — проговорила она со слабой улыбкой, и Аллейну показалось, что он уловил в ее интонации иронию, но он не был в этом уверен. — Да, он очень заботлив. Так о чем вы хотели меня спросить, Родерик?
— О, у меня множество самых разнообразных и, боюсь, весьма прозаичных вопросов. Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас. Я знаю, что Банчи был вашим близким другом.
— Так же, как и вашим.
— Да.
— Так с чего мы начнем?
Аллейн попросил ее описать последнюю сцену в холле и обнаружил, что она не может добавить ничего нового к тому, что ему уже и без того было известно. Она отвечала на все его вопросы быстро и четко. Он видел, что эти вопросы не имеют для нее особого значения, и она с тревогой ждет того, что последует за ними. Как только он заговорил о расположенной на третьем этаже зеленой гостиной, он сразу заметил, как она насторожилась, и почувствовал глубокое отвращение к тому, чем вынужден заниматься. Тем не менее он спокойно и невозмутимо продолжал задавать вопросы.
— Зеленая гостиная, в которой стоял телефон. Мы знаем, что он кому-то звонил, и нам крайне важно выяснить, мог ли кто-нибудь слышать этот разговор. Ивлин, кто-то упомянул, что вы забыли свою сумочку в этой комнате. Это верно?
— Да.
— Даймитри вернул ее вам?
— Да.
— Когда это было?
— Вскоре после ужина, когда я вернулась из столовой, — примерно в половине первого или без четверти час.
— Не могло это быть чуть позже, например в час?
— Нет.
— Почему вы так уверены в этом?
— Потому, что я внимательно следила за временем, — ответила леди Каррадос.
— Да? А что, обычно веселье достигает своего пика в какой-то определенный момент?
— Видите ли, я обычно поглядываю на часы потому, что, если гости не начинают расходиться сразу же после ужина, это значит, что, похоже, бал удался.
— Где вы были, когда Даймитри вернул вам сумочку?
— В бальном зале.
— А в этот момент вы не видели Банчи где-нибудь поблизости?
— Боюсь, что не смогу… я затрудняюсь ответить.
Она еще крепче сжала руки, как бы пряча между ними свой секрет, который мог ненароком вырваться наружу. Ее губы побелели.
Дверь открылась, и в комнату вошла Бриджит. У нее был такой вид, словно она только что плакала.
— О, Донна, — пробормотала она, — прости, пожалуйста, я не знала…
— Это моя дочь, Родерик. Бриджит, это дядя Сары.
— Здравствуйте, — сказала Бриджит. — Тот самый, который служит в полиции?
— Тот самый, который служит в полиции.
— Сара говорит, что на самом деле вы довольно милый.
— Это очень любезно со стороны Сары, — сухо ответил ее дядя.
— Я надеюсь, вы здесь не слишком мучаете мою маму, — сказала Бриджит, усаживаясь на подлокотник кресла. Похоже, она была решительно настроена держать себя в руках и старалась казаться веселой и оживленной.
— Я стараюсь не слишком ее донимать. Может быть, вы сможете помочь нам обоим. Мы говорим о прошлой ночи.
— А вдруг я, сама не подозревая о том, сообщу вам что-то невероятно важное?
— Такие случаи бывали, — улыбнулся Аллейн. — Мы говорили о сумочке вашей мамы.
— О той, которую я принесла ей, когда она забыла ее наверху?
— Бриджи! — прошептала леди Каррадос. — Ох, Бриджи!
— Не волнуйся, Донна, дорогая. Это же не имеет никакого отношения к Банчи. Ой, он же, по-моему, присутствовал при этом? В столовой, когда я отдавала тебе сумочку?
Бриджи, примостившаяся на подлокотнике кресла, не могла видеть лица своей матери, а Аллейн подумал: «Ну, началось!»
— Простите, вы утверждаете, что сами принесли сумочку в столовую? — спросил он.
Неожиданно леди Каррадос откинулась в кресле и закрыла глаза.
— Да, — сказала Бриджит. — Она была набита деньгами. Но при чем здесь эта сумочка? Она играет какую-то роль в том, что произошло? Я хочу сказать, неужели поводом для убийства послужили все-таки деньги, потому что кто-то решил, будто Донна отдала их Банчи? Или что-то в этом роде?
— Бриджи, дорогая, — вмешалась леди Каррадос, — видишь ли, у нас с мистером Аллейном конфиденциальный разговор.
— О, прошу прощения, дорогая. Я исчезаю. Я еще увижусь с вами до того, как вы уйдете, мистер Аллейн?
— Да, пожалуйста, я хотел бы кое о чем спросить вас.
— Отлично, вы найдете меня в старой детской.
Повернувшись, она внимательно посмотрела на мать, которая героическим усилием выдавила из себя улыбку. Когда Бриджит вышла из комнаты, леди Каррадос закрыла лицо руками.
— Мне не нужно ничего говорить, Ивлин, — мягко произнес Аллейн. — Я попробую сам рассказать вам, что произошло. Ну же, возьмите себя в руки, в конце концов, может быть, все не так ужасно. Послушайте. Кто-то вас шантажирует. Вы получали письма, написанные печатными буквами на бумаге из «Вулвортса». Одно из них прислали как раз в то утро, когда к вам зашел Банчи с букетом нарциссов. Вы спрятали письмо под подушку. Прошлой ночью вы оставили сумочку, в которой были деньги для шантажиста, в зеленой гостиной, как вам и было сказано. Теперь выясняется, что Бриджи вернула вам сумочку, все еще набитую банкнотами, когда вы вместе с Банчи спустились поужинать. Вы отнесли сумочку назад в зеленую гостиную? Отнесли… А потом вам ее вернули, пустую, когда вы были в бальном зале?
— Но… но вам все известно?! Родерик, вы знаете, чем меня шантажировали?
— Нет. Я не знаю, чем вас шантажировали. А Банчи знал?
— Это-то меня и ужасает. По крайней мере он знал, что меня преследуют. Когда Бриджи вернула мне эту проклятую сумку, я чуть было не упала в обморок. Не могу вам передать, в каком я была состоянии. Вы совершенно правы, несколько дней назад я получила письмо, точно такое, как вы описали. До этого были и другие. Я не отвечала. Я сразу же их уничтожала и старалась забыть о них. Я думала, если поймут, что я не обращаю на них внимания, возможно, оставят меня в покое. Но в последнем письме грозились сделать ужасные вещи, которые причинили бы сильную боль Бриджи. Они обещали в том случае, если я не выполню их требований, рассказать обо всем Герберту и Бриджи. Этого я не могла допустить. Я сделала как мне было велено: положила в сумочку пять тысяч фунтов наличными и оставила ее на маленьком столике в зеленой гостиной незадолго до часу ночи. А Бриджи, по-видимому, первая обнаружила ее там. Я никогда не забуду, как она вошла в столовую, смеясь и протягивая мне эту сумочку. Я подозреваю, что выглядела ужасно в этот момент. Даже не могу четко вспомнить, что было дальше, словно все происходило в страшном сне. Как-то нам удалось избавиться от Бриджи. Банчи был просто великолепен. Сэр Даниэль Дэвидсон тоже был там. Как раз незадолго до этого я обращалась к нему за консультацией, и он предупреждал меня, что я сильно переутомлена. Мы быстро избавились и от него, а потом вместе с Банчи вышли в холл, и он сказал, что знает, зачем я оставила сумочку, и умолял меня не делать этого. Я была в отчаянии. Вырвалась от него и снова поспешила в зеленую гостиную. Комната была пуста. Я снова положила сумочку на стол, позади большой шкатулки из золоченой бронзы, украшенной эмалью. Было уже без двадцати час. Затем я направилась в бальный зал. Не знаю, сколько прошло времени, когда я увидела, что сквозь толпу ко мне пробирается Даймитри, держа в руках мою сумочку. Сначала я подумала, что история повторяется снова, но стоило мне взять ее в руки, как я поняла, что деньги исчезли. Даймитри сказал, что нашел сумочку и вспомнил, что видел ее у меня в руках. Вот и все.