Авгур

Он уставился на руку. Искры замерцали сильнее, но четкой картины не было.

— А вот хрен, — произнес Андрей. — Буду упражняться до посинения. Или до покраснения, как получится.

Прикрыл глаза и попытался расслабиться. Надо подумать о чем-нибудь знакомом, приятном. Вспомнился вид из окна квартиры, где он провел все детство. Шоссе среди далеких холмов. Солнце зашло, оставив розоватое зарево, и склоны, поросшие травой, потемнели. Прохладный ветер…

Он открыл глаза и посмотрел на предплечье. Узор был темно-зеленый и только ближе к локтю в него вплетались несколько красноватых волокон. Словно цветовая гамма из памяти отпечаталась на руке. Но самое главное — «паутина» была стабильна и не мерцала.

Вот и чудненько, подумал Андрей. Сойду за интеллигента…

Притока ума от позеленения, вроде, не ощущалось. Впрочем, он изначально планировал только внешнюю маскировку. В этом смысле — получилось неплохо.

Он натянул футболку, вышел за дверь и бодро двинулся к лестничному пролету.

— Ой!..

Барышня, только что свернувшая в коридор, врезалась в него и чуть не упала. Андрей едва успел ее удержать. Она уронила пластиковый пакет, и несколько картофелин весело поскакали по лестнице.

— Извините, я подберу, — пробормотал Андрей.

Он спустился за клубнями и положил их в сумку. Потом поднял глаза на девицу.

Она не была красавицей. Андрей не знал, корректно ли употреблять слово «щуплая» для описания женской внешности, но здесь оно подходило лучше всего. Не то чтобы девушка выглядела изможденной от голода, просто от природы такая вот хворостинка. Тонкие плечики, едва заметная грудь, мелкие черты лица — и при этом огромные, прямо-таки неестественные глазищи. На ней была майка без рукавов, кроссовки и широкие мешковатые джинсы. Стрижка короткая, волосы покрашены хитро — Андрей затруднился бы описать, запомнилась только красная челка.

И при этом — ярчайший алый узор чуть пониже локтя.

Заметив его, Андрей немного напрягся, но сразу же устыдился — он не встречал еще никого, кто выглядел бы менее агрессивно, чем эта незнакомка с картошкой. К тому же, его собственная «татуировка» не подавала никаких тревожных сигналов.

Девчонка смотрела него с любопытством.

— Ты не к нам приходил?

— Н-нет, — отчего-то Андрей смутился. — Я вообще-то к себе.

— А ты из какой квартиры?

— Из тридцать третьей.

— А я из тридцать седьмой.

— Ну, давай, это… помогу тебе донести… — он подхватил пакет. — И вообще, извини, что я тебя так…

— Фигня! — она улыбнулась и хлопнула его по плечу — как будто коснулась мягкой травинкой. Бедная, подумал Андрей, как же она эту сумку перла? В пакете было от силы три килограмма, но при взгляде на барышню даже этот груз казался кощунством.

— Я Инга, — сообщила она, отпирая дверь.

Оказалось, что квартиру она снимает вдвоем с подругой. Учатся в местном универе на втором курсе. Факультет иностранных языков, английское отделение (да, подумал Андрей, здесь поумничать не удастся).

— А ты? — спросила она.

— А я… э-э-э… уже отучился, — соврал он, вспомнив, что выглядит старше, чем указано в паспорте. — Я не местный. Приехал по распределению, только что.

— По распределению? А что, такое еще бывает?

— Ох, бывает…

Он оглядел квартиру. Если бы Инга не сказала заранее, то Андрей, пожалуй, не сразу бы догадался, что здесь обитают юные дамы. Ну, то есть, было чисто, но никаких салфеточек-занавесочек. Зато на стене висел громадный плакат — лохматый тип с пронзительным взглядом. Порывшись в памяти, Андрей пришел к выводу, что, кажется, это фронтмен группы «Doors». «Неформалки, по ходу», — подытожил он для себя, еще раз взглянув на разноцветную стрижку новой знакомой.

— Ты есть хочешь? — спросила она. Видимо, ответ отразился у него на лице, поскольку Инга, ни слова больше не говоря, набрала в кастрюлю воды и поставила ее на плиту. Потом выложила картошку на стол, взяла нож, а другой такой же протянула Андрею. Они устроились напротив друг друга.

— А чего ты не на занятиях? — поинтересовался Андрей.

— Да ну, — она махнула рукой. — Я вчера была. А потом мы первое сентября отмечали. Я недавно только проснулась. А Наташка вообще дома не ночевала.

— Соседка твоя?

— Ага.

— Железная у вас дисциплина.

— Ну, у нас же все-таки не питомник.

— Чего? Ты извини, я не местный, вашего жаргона не знаю.

— Питомник. Ну, это так, народное творчество. А вообще, учебное заведение такое, только режимное.

— В смысле — режимное? Военное? ФСБ?

— Нет, еще какая-то контора, по ходу. Мало их у нас, что ли…

— И чему там учат?

— Шавок дрессируют, — она скривилась.

— Кого дрессируют?

— Ну, этих… Собирают девчонок по всей стране, чтобы узор был красный и яркость не ниже пятой.

— А почему именно девчонок?

— Фиг знает. Как мне объяснили, девки с таким узором попадаются редко, все больше парни. Но парней обычно ФСБ забирает или вояки. А девчонок не берут почему-то. Одна дорога — в питомник…

— А ты сама… — Андрей кивнул на ее предплечье, алевшее, словно мак.

— Что — я? — она возмущенно уставилась на него. — Думаешь, я из этих? Ну и что, если у меня такой цвет? Сразу туда бежать? Достали уже! Весь мозг мне вынесли после школы: «Подумайте, Инга, не спешите с ответом — мы ведь на вас не давим…» Ага, не давят они. На следующий день после выпускного ко мне приперлись. Я их послала, а они мне: «Мы еще вернемся к этому разговору». Потом отстали, правда. Поняли, видно, что толку от меня все равно не будет. В универе надо мной до сих пор прикалываются. Теперь вот ты еще. Блин, ну, сколько же можно?..

Ее глазищи сверкали, щеки порозовели, и непонятно было — то ли она хочет взглядом испепелить Андрея, то ли сейчас заплачет.

— Ну, прости, прости, — он выставил руки перед собой. — У меня ничего такого и в мыслях не было. Инга, только не плачь!..

— Не дождешься, — процедила она и взяла очередной клубень. От злости она вместе с кожурой срезала толстые ломти. А Андрей подумал — если «красных» девчонок сюда привозят со всей страны, то нет ли среди них и юной особы по имени Ксюша Стрельченко? Это была бы неожиданная коллизия. Впрочем, какая разница? Даже если она и здесь — вряд ли будет счастлива его видеть. Да и сам он после памятной беседы в подъезде тоже не горит желанием, если честно…

Инга побросала картошку в воду, вытерла руки и включила магнитолу, стоящую на столе. Покрутила настройку. Зазвучала гитара, и Чиграков запел хрипловатым голосом.

— Что за радио?

— Наше, местное. «Экс FM». От слова «эксклав».

— Я понял. А что, хорошее.

— Ага, попсы почти нет. И ди-джеи не тарахтят… Сало будешь?

— Давай.

— Наташка всегда из дома привозит. Ну, и точит его сама.

— А ты?

— А я вегетарианка.

— Это заметно, — сказал Андрей.

Едва они успели доесть, как в дверь постучали, и ввалилась компания из пяти человек с объемистыми пакетами — загулявшая любительница сала вернулась и притащила с собой друзей. Сразу стало шумно и тесно. В пакетах что-то интригующе звякало.

Наташа оказалась полноватой девицей с длинными светлыми волосами и простым (так и хотелось сказать — крестьянским) лицом. С ней была еще одна барышня — имя Андрей прослушал, заглядевшись на загорелые ножки. Ну, и трое парней до кучи. Один — одногодок из универа, другой — вообще первокурсник. Третий явно постарше, коротко стриженный и прикинут солидно — в костюме, хоть и без галстука. На Андрея он почему-то посмотрел с неприязнью.

…Сигаретный дым висел над столом, не желая уползать в распахнутое окно, солнечный луч рисовал на обоях незатейливые геометрические фигуры, и стрелки на часах, что стояли на тумбочке у кровати, весело бежали по кругу. Лохматый рокер ухмылялся с плаката и подмигивал поощрительно. Бутылки блестели, и голова приятно кружилась; хмельная волна, подогретая сентябрьским солнцем, уносила сор докучливых мыслей и подтачивала рифы воспоминаний. Андрей улыбался, откинувшись на спинку дивана, Земфира кричала из динамиков про гавань и корабли, а безымянная девчонка с загорелыми ножками что-то ему рассказывала, заливаясь от смеха, и он согласно кивал, хотя слова проходили мимо его сознания.