Авгур

Да, я могу ей все это объяснить, и это будет чистая правда. Но есть еще кое-что, в чем я не в силах признаться даже себе…

— Уходи, — повторяю я, — нам опасно здесь оставаться.

Она опять усмехается и, аккуратно обогнув лужу крови, подходит к своим обидчикам. Брезгливо тыкает носком сапога:

— Ненавижу! Серые твари…

Потом возвращается и произносит невинным тоном:

— А ты их, значит, тоже не любишь?

— Любить их не за что. Но и резать тоже не собирался.

— Иногда полезно импровизировать.

Поразительно, но теперь, когда она оправилась от испуга, ситуация ее искренне забавляет. Впрочем, это свойственно черноликим. Чем опасней игра, тем больше она им нравится. Они идут танцующей походкой по краю пропасти и убеждены, что никогда не сорвутся. Эта неистребимая любовь к авантюрам, помноженная на фантастическое тщеславие, раз за разом приводит их к поражению. Но они ничему не учатся — зализывают раны и снова начинают играть. Страшно подумать, что будет, если у них появится прагматичный союзник, который дополнит эту дикую силу трезвым расчетом…

— Ну, что же, таинственный незнакомец, — говорит черноликая. — Спасибо за помощь. Не сомневайся, мы умеем быть благодарными.

Она вдруг шагает ближе и, запрокинув голову, ловит мои губы своими. Этот сладкий ожог длится, кажется, бесконечно; я чувствую изгибы ее горячего тела. Наконец, она отстраняется. В бесстыжих глазах сверкает огонь. Она подмигивает мне на прощание и, уверенно стуча каблучками, выходит из комнаты в коридор. А я остаюсь в компании с двумя трупами.

Ни одно из моих прежних заданий не начиналось так интригующе.

Быстро обыскиваю карманы убитых, вытаскиваю значки-амулеты. Подхожу к окну и выглядываю наружу. Нет, прыгать я не намерен. Переулок, вроде, совершенно безлюдный, но, по закону подлости, кто-нибудь непременно объявится, как только я влезу на подоконник. К тому же, какой смысл уходить задворками, если все равно придется вернуться за скакуном?

Закрываю ставни как можно плотнее. Потом хватаю один из трупов и подтаскиваю его ко второму. По полу размазывается кровавая полоса. Теперь тела лежат друг на друге. Я достаю из кармана прозрачный шарик и сжимаю его в ладони. Чувствую, как он нагревается. Аккуратно кладу шарик на мертвеца, который сейчас оказался сверху. Отхожу к двери, отворачиваюсь и для надежности прикрываю глаза рукой. Мне незачем видеть то, что происходит у меня за спиной. Я и так знаю — ослепительная вспышка на миг озаряет комнату, и холодное пламя жадно пожирает убитых.

Выждав положенное время, открываю глаза. На месте трупов — черная горелая клякса. Я удовлетворенно хмыкаю. Шарики с подобными свойствами — совершенно незаменимая вещь. Жаль только, что их мало; каждый стоит, как драгоценный камень. Но у нас, авгуров свои источники. И вообще, сейчас не до экономии.

Прислушиваюсь, шагаю через порог. Аккуратно притворяю за собой дверь, спускаюсь по лестнице. Хозяйка опять уставилась на меня — явно хочет узнать, какого черта я делал на втором этаже. Наемники из угла тоже смотрят на меня с интересом. Многовато свидетелей, это плохо.

Придется снова тратить свои запасы.

Достаю еще один шарик и подбрасываю его к потолку. Он на миг зависает в воздухе и вспыхивает красноватым огнем. Хозяйка и посетители замирают, как изваяния. Оцепенение продлится еще минуту. После этого люди придут в себя, но уже ничего не вспомнят.

Беру свой плащ со стула, иду во двор. Бросаю мелкую монету служителю и, забрав скакуна из стойла, спокойно выезжаю на улицу. Через пару кварталов роняю в канаву амулеты покойников. Кажется, обошлось. Предъявить мне убийство теперь будет затруднительно по причине полного отсутствия трупов. И вообще — кто сказал, что я вообще заходил в ту комнату?

Все это верно, но я не чувствую облегчения. Я ведь знаю — это только начало. Боюсь, что бойня на постоялом дворе скоро покажется чем-то мелким и незначительным…

Дождь, наконец, закончился, и тучи нехотя расползаются.

К замку я подъезжаю в сумерках. Копья стражников багрово мерцают — как будто впитали свет закатного солнца. Я называю свое имя и ранг, демонстрирую амулет. Въезжаю во двор. Слуга ведет меня в башню. Коридоры ярко освещены — чувствуется, что экономить здесь не привыкли.

Лорд-наместник, поднявшись из-за стола, протягивает мне руку. Ему лет сорок на вид. Лицо гладко выбрито, волосы острижены коротко. Холодный взгляд, на лбу залегли морщины. Одет как воин — простая темная куртка, штаны из плотной ткани, тяжелые сапоги.

— Рад, что братство всерьез восприняло мою просьбу, — слова он произносит отрывисто, голос резкий. Этот человек привык отдавать приказы.

— Мы знаем, милорд, что вы не склонны к пустым фантазиям. Давайте сразу приступим к делу. Были новые случаи, пока я к вам добирался?

— Да, — он мрачнеет. — Два человека.

— Кто на этот раз?

— Супруга моего казначея. Исчезла бесследно. И леди Энна, моя племянница… — наместник запинается на секунду. — Она по-прежнему в замке. Но с ней что-то происходит. Ее будто подменили.

Часу от часу не легче, думаю я. Спрашиваю:

— Можно ее увидеть?

— Идемте.

Мы выходим из кабинета и быстро шагаем по коридору.

— Обычное следствие, насколько я понимаю, результатов не принесло.

— Нет, — отвечает он. — Мои люди перерыли весь город. Если бы это было похищение с целью выкупа, виновных бы уже сидели в моем подвале. И пожалели бы, что вообще родились на свет.

Я искоса смотрю на него. Он говорит спокойно, не повышая голоса. Но я уверен — это не пустые угрозы.

— В столицу вы сообщили?

— Нет. Пришлют чиновника, пусть даже очень толкового — ну, и что? Мои ищейки не хуже, но я вижу — здесь они не помогут.

Я отдаю должное его интуиции. А ведь он еще не знает, что в городе присутствуют черноликие. И одну из них я только что отпустил на свободу…

Двое стражников дежурят возле двери, к которой меня подводит наместник. Нам открывает рыженькая служанка. Мы заходим в покои. В дальнем углу перед зеркалом сидит молодая дама в светло-голубом платье. Волосы распущены по плечам. Она оборачивается и смотрит на нас с отрешенной полуулыбкой. Встает и подходит ближе.

— Энна, — говорит лорд-наместник, — позволь представить тебе…

Она слушает с вежливым удивлением. Потом переводит взгляд на меня.

— Авгур? Как интересно. Никогда не приходилось встречаться. Что вас к нам привело?

— Я здесь по приглашению его светлости, — отвечаю расплывчато, а сам пытаюсь найти в ее облике что-нибудь необычное, но ничего не вижу. Типичная аристократка — по крайней мере, на первый взгляд.

— Я попросил у братства помощи в связи с последними… инцидентами, — поясняет, между тем, лорд-наместник.

— Инцидентами? — она поднимает брови. — Ах, да, эти ужасные похищения…

Не похоже, чтобы данный вопрос ее особенно волновал.

— Миледи, — говорю я, — сейчас уже поздно, я не хотел бы вас беспокоить. Не будет ли дерзостью с моей стороны, если завтра я попрошу еще об одной беседе?

— Ну, что вы, — она улыбается безмятежно. — Приходите в любое время, я буду рада.

Я откланиваюсь, и мы с наместником выходим из комнаты.

— Вы видели? — он явно взволнован. — И так уже третий день.

— Простите, — говорю осторожно, — я пока не вник в ситуацию. Но леди Энна ведет себя, по-моему, типично для женщины ее круга.

Он смотрит недоуменно, потом говорит с досадой:

— Ах, да, вы же раньше ее не знали. Поверьте, трудно было найти более жизнерадостного и веселого человека. Обожала ездить верхом, мечтала о морских путешествиях. Моя дочь в ней души не чаяла. Вместе устраивали прогулки, у них там есть любимое место на берегу… А теперь сидит с утра до вечера в комнате, смотрит в зеркало. И волосы расчесывает — медленно, аккуратно. Улыбается чему-то, но ни с кем говорить не хочет. В другой ситуации я бы решил — влюбилась…

— А может, действительно?

— Да нет же! В последние дни она ни с кем не знакомилась, это я знаю точно. Ее не оставляли без присмотра ни на минуту. И вообще, не может человек измениться настолько сильно. Поймите, это уже не Энна. А если с моей дочерью то же самое?..