Восьмой ангел

— Ты о чем? — насторожился Барт, предполагая, что сейчас снова возникнет разговор о тектоническом оружии и сейдах. А он продолжения этой темы не хотел. Она неизбежно снова привела бы его мысли к событиям в Кольской тундре, заставив изнемогать от тревоги и страха за Ольгу, а он дал себе слово: следующие сутки об этом не думать. Чтобы нормально завершить путешествие. Да и постижение догонских тайн изначально предполагало светлую, не отягощенную посторонними заботами голову. Барт давным-давно это уяснил: здешние загадки конкуренции не терпят.

— Да я подумал, раз уж мы в деревне заночуем, может, попросить, чтоб нам представление в масках устроили? Я так ни разу и не видел. Все некогда. Или у них это только по праздникам?

— Да нет, — облегченно засмеялся Барт. — Если деньги есть, они тебе и спляшут, и споют. И даже маску дадут померить. Ты, кстати, знаешь, откуда у них маски вообще взялись?

— Легенда или быль?

— Вот это ты спросил! Не думаю, что есть хоть один человек на свете, включая самих догонов, кто в точности знает, что тут правда, а что — сказки. Короче, одну почтенную женщину все время преследовал злой дух ужасного обличья. Куда бедняжка ни пойдет, везде он. Просила она мужчин ей помочь, отогнать злыдня, да те испугались, что дух на них порчу нашлет, и предпочли невмешательство. Ну, догонки — женщины смелые, надоела ей эта канитель, она взяла палку да и погналась за маньяком. Дух такой прыти не ожидал и, после того, как получил палкой по голове, сбросил маску и дал деру. Тетенька маску подобрала, разглядела, примерила и обнаружила, что может общаться с предками! Собственно, с этой истории и пошло, что догоны могут вызывать духи умерших и получать от них сакральную информацию.

— Ну? Погоди, насколько я знаю, все местные колдуны — исключительно мужики…

— Прогресс! — расхохотался Макс. — Поначалу с духами общались только женщины, но мужчины, как это у нас принято, почувствовали себя ущемленными в самом сокровенном — собственной исключительности. Поднапрягли мозги да и умыкнули волшебную маску у смелой тетеньки. Все. С тех пор женщины к магии отношения не имеют.

— Молодцы, — одобрил Адам. — Это по-нашему, по-мужски. Значит, хоть тут у догонов все как у людей.

Солнце закатывалось за гору прямиком по курсу следования. Над темно-синими скалами виднелась лишь рыжая лохматая макушка, и оттого весь мир вокруг приобрел теплый красноватый оттенок, несколько жутковатый и очень таинственный, словно разом зажглось множество невидимых костров, отбрасывающих бесшумные расплывчатые блики на горы, дорогу, деревья и даже на человеческие лица.

— Сейчас последний спуск в долину, и на следующем утесе — наш ночлег, — прокомментировал Барт. — Тут — последнее место, где растут баобабы.

— Смотри-ка, — хмыкнул Адам, — уже часа четыре дождя не было! Удивительно. Я думал, что в сезон дождей льет как из ведра и без перерыва.

— Всякое бывает, — пожал плечами Барт. — Бандиагара — место особое. Внизу ливень может бушевать, а тут — солнце светить. Я однажды вот с этой самой скалы удивительную картину наблюдал: стену из дождя.

— В смысле?

— Настоящую стену. То есть буквально в десяти метрах от меня, вон там, за баобабами, хлестал дождь, причем водяная стена была строго вертикальной, а тут палило солнце. Потом, когда дождь закончился, а он лил несколько часов, я посмотрел: граница, по которой проходила эта стена, была идеально прямой! Сам бы ни видел — не поверил.

До ровной, словно специально высаженной аллеи из гигантских баобабов, кажущихся в розовых сумерках чудовищными раскорячившимися исполинами, оставалось минут десять ходу. Мужчины приостановились, залюбовавшись открывшимся с крутого склона зрелищем. Строго напротив, над кронами деревьев, на далеких скалах, прилепилась сказочная деревушка. Под ускользающими лучами закатного солнца серебрились островерхие круглые соломенные крыши. Аккуратные кубики глиняных домиков, разбросанные по утесу, казались застывшим кадром из фильма-сказки. И кудрявая зелень, и волшебная игра света, и густой синий дымок от печей на фоне сиреневых скал — все это нисколько не походило на реальный, жилой поселок. А поскольку отсюда, с довольно приличного расстояния, людей разглядеть было невозможно, то этот яркий пейзаж представлялся и вовсе совершенно волшебным.

Солнце постепенно завалилось за горы, утес с деревней накрыла фиолетовая тень, и тут же ее разорвали многочисленные мерцающие искорки. Догонские костры, невидимые при солнечном свете, расцвели игольчато и ярко, как звезды праздничного салюта.

— Ну, двинули? — Адам вопросительно взглянул на залюбовавшегося невероятной красотой друга. — У нас в горах, честное слово, не хуже! — и добавил грустно и глухо: — Было…

Макс перевел глаза на приятеля, и в этот момент что-то твердое и тяжелое ударило его прямо в темечко. Судя по недоуменному вскрику, такой же подарочек получил и Адам.

— Черт! Что это такое?

Но дальше на вопросы времени не хватило. Со всех сторон по голове, спине, рукам, ногам замолотили жесткие яростные молоточки. Камни, холодные и скользкие, размером с перепелиное, средней величины яйцо, летели со всех сторон, будто какой-то злобный великан, развлекаясь, решил забить насмерть неугомонных путешественников.

— Давай под баобабы! — крикнул Макс.

И друзья рванули к спасительным деревьям.

И расстояние-то было всего ничего — метров сто, а преодолеть его под частым обстрелом невидимого врага оказалось весьма непросто. И когда мужчины практически кубарем, прикрывая лица, закатились под величественные кроны, их тела были измочалены настолько, что, казалось, живыми и здоровыми остались только пятки.

— Кто это нас так? — морщась, пробормотал Адам, для верности вжавшись в исполинский ствол.

— Понятия не имею, — Макс с силой растирал избитый лоб.

Тут, под баобабом, было совершенно безопасно. То ли неведомый злодей не мог докинуть камни, то ли густющая крона сработала, как прочная сетка, отгородив несчастных от нападения.

Мужчины массировали руки и ноги, переругиваясь и шипя от боли.

— Хороши мы будем завтра, — сплюнул Барт. — Будто в драке побывали!

И тут они оба обратили внимание на внезапно наступившую тишину. Словно над Бандиагарой разом выключили звук.

— Слышишь? — покрутил головой Адам. — Или я оглох?

— Нет, просто у этих, видно, камни кончились, — криво усмехнулся Макс.

— Да кто эти-то? Предположения есть?

— Духи, — пожал плечами Барт. — По-видимому, не хотят, чтобы мы шли дальше.

— Постой… — Адам наклонился к самой земле, что-то поднял. Покрутил в руках, понюхал. — Макс, или у меня глюки, или это…

— Лед? — охнул Барт, перенимая у друга ровный холодный голыш. — Не может быть… Откуда? Град… В Бандиагаре… Невозможно!

Он выскочил из-под спасительного дерева, присел на корточки, подгребая к себе тускло поблескивающие громадные градины. Ледяшки мелодично позвякивали, стукаясь друг о друга, и стремительно, на глазах, уменьшались в размерах.

Подскочивший Адам с суеверным ужасом наблюдал за удивительной метаморфозой: вот яйца стали фасолинами, вот фасолины съежились до размера горошин, горошины стремительно превращались в сияющий переливчатый жемчуг…

— Макс…

Барт молча ловил ртом теплый сухой воздух.

— Но лед не может так быстро таять! — протестующе выкрикнул Адам.

Барт не ответил. На растопыренных ладонях остались прозрачные капельки, секунда, и они скользнули меж пальцев невесомыми ниточками воды. И снова, как по чьему-то услужливому заказу, всплыл в памяти другой град — тоже внезапный и тоже быстро истаявший. Тот, что накрыл их по дороге из аэропорта в самом начале Мурманского путешествия. Ясно вспомнилась петляющая меж низкорослых березок дорога. Перевернутый, как обезноженное насекомое, серебристый «опель». И Ольга, недвижно стоящая на обочине, с огромными темными провалами вместо глаз.

— Дай телефон! — глухо попросил Барт.

Адам сунулся к ремню джинсов, где в мягком кожаном футляре пряталось его навороченное спутниковое чудо, щелкнул кнопкой.