Мнимая измена

Дженна неплохо знала историю искусств и сравнила свое тело сейчас с телом богини Ники Самофракийской. В конце концов, модели скульпторов тоже были реальными девушками. Она похожа на одну из них, только и всего.

Маркусу понравилось в ней все, а иначе разве стал бы он заниматься с ней любовью снова и снова? Подумав о ласках Маркуса, Дженна так ясно ощутила его в себе, что невольно сжала ноги. И рассмеялась смехом победительницы. Теперь она до конца поняла свою женскую суть и свою власть над мужчинами. Ядерная кнопка в надежных руках.

Удовлетворенная осмотром своего тела, девушка встала под душ, и прохладные струи взбодрили ее. Захотелось петь и смеяться.

Она молниеносно оделась и вылетела из квартиры: опаздывать на занятия не хотелось. А сил было столько, что она могла говорить и с тысячной аудиторией весь день без перерыва на обед.

Но перерыв все-таки начался, и Дженна отправилась в кафе, где ей оказали вчера столько внимания. Поздоровавшись с обслугой и ответив всем, что чувствует себя прекрасно, она устроилась у окна. Через минуту к столику подошел Роберт Локк.

— Добрый день, как вы себя чувствуете? Я не раз порывался вам позвонить, но боялся не сделать хуже для вашего здоровья.

— Спасибо за внимание, мистер Локк. Я действительно проспала до позднего вечера.

Дженна улыбнулась своим воспоминаниям.

— А потом вас мучила бессонница?

— О нет! Просто мне надо было кое о чем подумать.

— Это верно. Возможно, я вмешиваюсь не в свои дела, но ваши родственники, особенно сестра… вы так долго не протянете, Дженна, если постоянно общаться с ними.

— Почему вы так считаете?

— Ваш брат и особенно сестра — они какие-то экзальтированные, как наэлектризованные. Я занимался экстрасенсорикой и могу сказать…

— Дженна, ты все-таки поехала на занятия. Как ты себя чувствуешь?

Перед столиком стояли Кейти и мама Милли.

— Мы приехали навестить тебя и поговорить.

Кейти выразительно взглянула на соседа Дженны.

— Нам надо поговорить, вы поняли?

Дженна не смогла удержаться и расхохоталась, потом, взяв себя в руки, попросила:

— Мистер Локк, вы не подыщете другое место для обеда?

Пронзая Кейти взглядом, тот встал и медленно, оглядываясь, отошел от стола.

— Какой странный у тебя собеседник, Дженна, — заметила миссис Милли. — Он в себе? Сейчас, ты знаешь, много людей с психическими отклонениями. Он не говорил чего-нибудь о парапсихологии или экстрасенсах?

Ответом на все ее вопросы был безудержный смех Дженны, заразивший и Кейти.

Успокоившись, они заказали салаты и чай. Миссис Милли была уверена, что именно в такой обстановке лучше всего рассказать Дженне последние новости семьи.

— Вчера мы говорили о тебе, Дженна. — Миссис Милли поставила в короткой фразе точку и ждала слов от собеседницы.

— Когда?

— Вечером.

— И что же? — Голос девушки выдал ее волнение. Верная Кейти погладила подругу по руке.

— Все в порядке. Дин одумался и понял, что любовь к тебе — блажь, которая может отозваться несчастьем для всех нас. Ему, разумеется, придется еще много раз подумать над своими поступками. Но я верю в него.

— А Маркус, представляешь, что сказал Маркус, — Кейти не могла позволить даже матери опередить ее в пересказе слов старшего брата. Ей хотелось сказать эти слова, столь важные для подруги, первой.

— Маркус сказал, что ты любишь его, и он знает об этом. А еще он сказал, что может дать тебе счастье, Дженна. Я так рада за тебя!

— Мама Милли, Кейти не преувеличивает?

— Ни единого слова. Он сказал именно это, доченька. — И поцеловала Дженну в щеку. — Я очень рада, что так случилось. Мы все тебя любим.

Дженна не могла вымолвить не слова от волнения, ей казалось, что распахнулись врата рая, и ей даровано при жизни побывать в нем. На глазах появились слезы. Это были слезы счастья. Какое блаженство быть любимой, думала Дженна, как любовь меняет мир!

Вечером она сама позвонила Маркусу.

— Дженна? — Он узнал ее голос сразу. — Я только что собирался тебе звонить. Хочу тебя видеть, моя красавица. Сейчас заеду за тобой.

Едва она открыла дверь квартиры, он подхватил ее на руки и понес в гостиную. Осторожно поставил на пол и поцеловал сладким долгим поцелуем.

— Как я по тебе соскучился, целый день ждал этих свободных часов.

— Я тоже скучала без тебя.

— Приглашаю тебя навестить мой дом, Дженна. Моя постель ждет тебя. Конечно, роскошный ужин тоже.

Взяв ее за руку, он увлек Дженну за собой.

Квартира, и так поразившая Дженну в прошлый раз, неузнаваемо преобразилась: гостиную освещали только свечи, на чайном низком столе Маркус расставил угощения в изысканных чашах, на пол положил шелковые с восточными орнаментами подушки.

— Давай отметим нашу встречу. Сегодня предлагаю попробовать французского вина из провинции Шампань. Только что прибыло по моему заказу из Европы.

— Ты не в море ее выловил? — Бутылка казалась старой.

— Нет, но такую найти в море — великое счастье: вино в ней чем старше, тем изысканнее на вкус.

— А любовь, интересно, со временем становится вкуснее?

— Как сама думаешь?

— Пока не знаю, я только начала изучать науку любви, я в ней новичок…

— Талантов тебе не занимать.

— Спасибо. Аналогично.

Странно, много лет им довелось прожить под одной крышей, встречаться утром и вечером, но сейчас они открывали друг друга, как первооткрыватели — незнакомые материки. Маркус улыбался — и на щеке появлялась ямочка. Дженна приподнимала голову — и на шее открывалась светлая родинка. Эти детали изумляли, умиляли и возбуждали.

— За наш союз, — Маркус поднял бокал, — за тебя.

Дженна пригубила вино и отдала дань кулинарным изыскам хозяина, но мысли ее были не за столом — ей хотелось танцевать. Только для возлюбленного.

— Помнишь, мы наблюдали танец живота, Маркус?

— И что?

— Я хочу станцевать его сейчас.

— Прекрасно, у меня и записи восточной музыки найдутся… только в чем же ты станешь танцевать, ведь костюма-то нет.

— Для тебя я буду танцевать нагой.

Маркус нашел диск, и в комнате, где мерцание свечей перепутывало реальность с вымыслом, зазвучала приторно-сладкая, как тахинная халва, музыка. Дженна выступила из угла, где благоухали розы, не торопясь, вплыла в круг света и застыла на несколько мгновений. Маркус потерял дар речи: она была словно статуя Ники Самофракийской, выточенной из мрамора. Но вот статуя ожила: повела лебединым движением плечами и руками, сделала едва заметное движение бедрами. Вместе с тактами музыки ее тело обретало грациозную живость: руки то предлагали взглянуть на упругость грудей, то закрывали от слишком жадного взгляда лоно, то предлагали прижаться к нему и насладиться совокуплением…

Маркус вскочил и, не помня себя, схватил Дженну. Без всяких прелюдий овладел ею и вложил в соитие всю мужскую силу. Девушка словно продолжала танец: она ритмично раскачивала бедрами, ее ноги взлетали вверх, ее грудь колыхалась, а соски алели, будто рубины на восточном наряде… только музыкой на этот раз был Маркус.

Он отнес ее на кровать, и Дженна раскинулась на шелковых простынях.

— Я самая счастливая женщина на свете.

Она притянула Маркуса и одарила поцелуем.

— Ты не одна: с тобой рядом самый счастливый мужчина.

— Признаюсь, я не могла представить, что ты такой страстный любовник. И — такой сильный.

— Знаешь, я сам себя открываю. Не буду врать, у меня была пара подружек, и мне казалось, что о любви знаю все. Но это неправда: я и не любил еще никого по-настоящему. Мне даже жаль Дина: он упустил свой шанс и разминулся с тобой, а когда спохватился, то понял, что опоздал.

— Мне хочется, чтобы ты взглянул на ситуацию иначе: нам суждено было испытать это счастье, и нас все равно притянуло как магнитом, хотя в ложных сетях оказалась я и ты — в своих.

— Ты ведь не ревнуешь меня к девушкам, с которыми я делил постель?