Шутки в сторону

В редакции ее поначалу встретили гробовым молчанием. И то верно, что можно сказать в подобном случае? Правда, уже через минуту сотрудники редакции стали по одному подтягиваться к ее столу, выражать сочувствие и приводить дурацкие примеры из газетных публикаций и чуть ли не из практики родственников, у которых все заканчивалось хорошо.

Светлана, вполуха выслушивая весь этот сочувственный и доброжелательный вздор, набрала Ольгин номер. Та мгновенно взяла трубку и сообщила, что ситуация по-прежнему без изменений.

Прискакал Барсуков и стал выпытывать подробности, ожидая, вероятно, что она бросится ему на шею за то, что он сосватал ей суперсыщика Ремезова. Увы, ничего обнадеживающего она ему рассказать не могла. Потом позвонил редактор, до которого дошло известие о ее появлении, и пригласил зайти.

Он встретил ее долгим и каким-то виноватым взглядом, хотя в чем лично он был виноват?

— Ну что, есть что-нибудь новенькое? — спросил он вместо приветствия, жестом приглашая сесть.

Светлана только опустила глаза.

— И зачем ты вышла? — пробормотал он. — Без тебя бы не обошлись, что ли?

— А что мне дома делать? — пожала плечами Светлана.

— Тоже верно, — вздохнул Петрович, — а что милиция?

— Нас бережет, — невесело пошутила она.

— Да, дела, — неопределенно протянул редактор. Что он еще мог сказать в такой ситуации? — Но ты не унывай, — посоветовал он, — сестру поддерживай, нужно надеяться на лучшее… Закурить хочешь?

И они молча закурили, каждый думал о своем. На столе зазвонил телефон, но Петрович, подняв трубку, тут же вернул ее на рычаг.

Когда сигарета укоротилась вдвое, Светлана пожаловалась:

— Если Катька не найдется в ближайшее время, я могу наделать глупостей… Сегодня уже состоялся пробный полет на метле.

И горько усмехнулась.

Петрович не стал выяснять, в чем именно состоял «полет на метле».

— Я тебя понимаю, еще как! — сказал он. — Ты же знаешь, у меня у самого трое детей, из них две девки… Черт, время сейчас ужасное… А если бы такое случилось с кем-то из моих, тоже не знаю, что бы делал! Кошмарная ситуация, что там говорить.

— Главное — такая безнадега, такой беспросвет… — Светлана стиснула зубы, стараясь сдержать слезы, но это ей не удалось.

Она всхлипнула один раз, второй, шмыгнула носом и наконец зарыдала в голос, впервые за два прошедших ужасных дня. Словно открылись шлюзы, до сих пор сдерживающие ее смертельное отчаяние. Петрович сорвался с места и, усевшись рядом с ней, ласково приобнял за плечи. Он хотел ее утешить, в действительности же способствовал окончательному открытию пресловутых «шлюзов». Светлана ревела в голос, слезы капали на респектабельный пиджак редактора.

Так они некоторое время сидели, обнявшись, Светлана плакала, Петрович гладил ее по волосам, как маленькую девочку. Скрипнула дверь.

— Извините, — сказала секретарша, — Светлана Николаевна, там вам кто-то звонит, я подумала, может быть, хотят сообщить что-нибудь важное…

Светлана вскочила и, глотая слезы, помчалась к своему столу.

Звонила подруга Зойка, которая до сих пор пребывала в неведении относительно ужасных событий, происходящих в жизни Светланы.

— Привет, — сказала Зойка из той прежней жизни, в которой все было благополучно. — Куда ты подевалась, я тебе звоню-звоню домой, а телефон не отвечает ни днем, ни ночью. В конце концов нашла твой рабочий телефон.

Светлана, у которой все еще дрожали ноги, присела на край стола, с полминуты помолчала и, когда Зойка уже начала возмущаться, глухо отозвалась:

— Привет! Как твой комбидресс?

Зойка фыркнула:

— Расползся по швам. А что у тебя с голосом, ты что, простужена?

— У меня несчастье, — сообщила Светлана, — два дня назад пропала моя племянница Катя.

Глава 31

По следам сумасшедшей бабы

Когда Ремезов приехал по нужному адресочку, его взору предстала впечатляющая картина, которую можно было бы смело назвать «После тайфуна».

Жилище экс-мужа Ольги Черновой имело довольно жалкий вид, не лучше выглядела и его хозяйка, своими в беспорядке распущенными рыжими волосами напоминающая кающуюся Марию-Магдалину. Появление Ремезова ее даже обрадовало.

— Вот, вот! — торжественно воскликнула она. — Полюбуйтесь, что натворила эта сумасшедшая! Я требую, чтобы ее привлекли к ответственности!

Признаться, Ремезов был явно заинтригован.

— Привлечь к ответственности? Кого?

— Эту сумасшедшую, эту дрянь, эту негодяйку, эту стерву! — Надо отдать должное Елене Анатольевне Ховриной-Черновой — неформальной лексикой она не пользовалась.

— Кого же именно? — допытывался Ремезов, подспудно догадываясь, о ком идет речь.

— Эта… ее сестра, тетка Кати, посмотрите, видите синяк?

Она продемонстрировала ему свое пухлое запястье, на котором имелось небольшое покраснение.

— Вы имеете в виду гражданку Коноплеву? — уточнил он.

— Ее, ее, кого же еще? — закивала головой безутешная жертва. — Полчаса назад она ворвалась в квартиру, устроила здесь настоящий погром, видите, она здесь топталась… даже отпечатки ее сапог остались… Зафиксируйте, зафиксируйте это.

На беспорядочно сваленном на полу белье действительно виднелись довольно отчетливые следы обуви. Ремезов с усилием стряхнул с себя не покидавшую его последнее время меланхолию, и ее место немедленно заняло раздражение. Да что она себе позволяет, эта белокурая бестия, эта чертовка, лишенная всяких тормозов!

— Еще я требую медицинского освидетельствования, пусть врач зафиксирует травмы, которые она мне нанесла, — не унималась женщина. — Ее вообще нужно изолировать от общества. Изолируйте ее!

В каком-то смысле Ремезов был даже согласен с ней. Светлану и самом деле следовало бы не то чтобы изолировать, но как-то нейтрализовать, дабы она не мешала расследованию своими глупостями и дикими выходками. Кто знает, что еще ей взбредет на ум!

Дверь отворилась, к поруганному очагу вернулся встревоженный супруг.

— И-игоре-ек, — пролепетала женщина и рухнула в его объятия.

Она разразилась потоком слез и нечленораздельных причитаний, которые Ремезов терпеливо выслушивал.

Ему волей-неволей пришлось выступить в несвойственной ему роли адвоката Светланы Коноплевой, хотя она ему этого не поручала и, положа руку на сердце, вела себя по отношению к нему не слишком корректно. Что касается Чернова, то он принялся утешать жену.

— Леночка, не плачь, зачем выносить сор из избы? Светлана, конечно, вспыльчивая особа, но она не маньячка… Ничего страшного не произошло, наплевать на эти простыни… Долго постирать их, что ли?

— Вот и стирай! — огрызнулась Леночка.

Похоже, в гнездышке не так уж все было безоблачно и прежде, а теперь намечался крупный семейный скандал. Ремезов невольно посочувствовал Чернову: несладко состоять приживалом у вздорной бабы.

Елена Анатольевна сменила тактику, устроившись в уголке, где принялась за инвентаризацию нанесенных ей обид, кои она намеревалась выместить на благоверном после ухода сыщика, чем не преминул воспользоваться Чернов.

— Насчет Кати ничего нового?

Ремезов даже удивился его вопросу: за все время папочка пропавшей девочки не проявлял особенного беспокойства.

— Нет, — сухо ответил Ремезов, — последней ее видела ваша жена, на этом, к сожалению, след обрывается.

Он не был расположен углубляться в подробности и, перехватив инициативу, спросил:

— Скажите, Катя ничего не рассказывала вам о некоем молодом человеке, с которым она встречалась или недавно познакомилась?

— Что такое? — удивился Чернов. Похоже, он еще не осознавал себя отцом девушки, у которой завелся дружок.

— Не было ли у нее молодого человека? — повторил вопрос Ремезов, придав ему большую конкретность.

— Честно говоря, не знаю, — растерянно произнес Чернов. — Она мне ничего такого не рассказывала, мы с ней все больше говорили об учебе… А вы Ольгу не спрашивали? — спохватился он.