Испытание

— Любишь Сергея?

Она съежилась под взглядами прохожих. Она хотела вспылить, но чувствовала, что это будет не в ее пользу, и сдерживала себя, еще надеясь на благополучный финал. Нервничая, страдая, желая поскорее отделаться от таксиста, она попыталась превратить вопрос в шутку.

— Он это знает, — сказала она чересчур весело…

Но Майрам не давал ей опомниться, он нанес новый удар. Кивнув на хлыста, он спросил сурово:

— Знает и это?

И тут мужчина счел своим долгом вмешаться. Он сразу вырос в глазах Майрама. Нет, он не хлыст. Он не ретировался восвояси. Он сделал шаг к таксисту. Жаль, что по такому поводу столкнулись они. Извини, Майрам не знает, кто ты, но ты обидел хорошего парня. Незнакомца не испугало то, что свидетелей будет немало.

Ухажер шагнул к Майраму, но не успел и слова вымолвить, как тот встретил его грудь в грудь и выпалил ему в лицо:

— Увижу еще с ней — будешь иметь дело со мной, с другом Сергея. Понял?

И тут она попыталась втиснуться между ними. К чести ухажера, он отодвинул ее в сторону. «Молодец! — мысленно воскликнул Майрам. — Но не жди от меня пощады! Не пожалею ни твоего стройного носа, ни яркого галстука, ни репутации»…

— Ну и друзья у Сергея, — заявила она и свысока, тем значительным голосом, который бывает только у красавиц, добавила резко: — Конец! Ко-нец! Так и напишите своему флотскому Другу!

Есть капля, которая переполняет чашу, и тогда из нее выливается не одна капля, а гораздо больше. Есть камушек, который, срываясь с горы, тащит за собой сотни и тысячи других, и тогда вниз несется смертельная лавина, уничтожающая на своем пути все и вся. Ее слова явились той самой каплей и тем самым камушком…

Майрам не замахивался. Для замаха не было времени. Да и хлыст стоял очень уж близко к нему…

… Потом? Кто не знает, как все это бывает. Вокруг визг, крик, шум, толкотня и резкая трель, и Майрам еще не успел подумать, как быстро среагировала милиция, а уже увидел липко лавирующие между шляпами, головными платками, пышными шевелюрами; модными прическами две яркие фуражки…

На следующий день Майрам стоял перед столом Николая Николаевича, и голова его кружилась от бесконечного движения туда-сюда, начальник не в состоянии был сидеть в своем кресле и бегал из угла в угол, но нигде не мог найти успокоения я кричал ему в затылок:

— Теперь и это! Да сколько ж мне будет с тобой мороки? Раньше Думал, что с годами ты станешь дисциплинированнее. А теперь на что мне уповать? Не в школе же ты?! Ты работаешь, понимаешь? Работаешь! Взрослый человек! А как мальчишка набрасываешься на солидного человека! Ты хоть знаешь, кто он? Знаешь?

— Знаю, — старался попасть ему в тон Майрам.

— Так кто он? — Николаю Николаевичу не терпелось услышать, кого Майрам ударил. — Говори, кто?

— Бабник, — обрезал таксист начальство.

— Философ! — отмахнулся от его определения Николай Николаевич. — Философ! А ты с ним на кулачки! Нашел с кем! — и в который уж раз повторил резко: — Судить тебя будут.

Честно говоря, Майрам и сам не понимал, какого черта полез в драку. Ну, сказал бы Сергею, что никакого дела с ней не надо иметь. И все. Мурат подвел! Но разве можно об этом заикнуться Николаю Николаевичу? Он ведь его на смех поднимет…

И тут Майрама прорвало…

— А я и на суде все скажу. Сергей там на посту, на славном нашем флоте бережет покой страны… — он шпарил, будто читал газету. — Старается, чтоб чистое небо над нами было, чтоб не проливались слезы матерей и детей. А тут один из типов коптит небо!

— Погоди! Погоди! — пытался остановить его Николай Николаевич. — Все это мне известно…

— А известно ли зам, какую радиопередачу на флоте все как один слушают, и даже остряки перестают зубоскалить, когда она звучит из репродуктора? — горячился Майрам.

— Да при чем здесь радио? — взмолился начальник АТК. — Мы же не на кокференции радиослушателей. И мне нет абсолютно никакого дела до радио.

— Ага! Вам нет дела? А вот они каждый вечер уши навострят на репродукторы и ловят каждое слово диктора, когда он яро погоду на завтра говорит. Потому что им есть дело до этого! Они завтра будут на карауле, под открытым небом. Они месяцами в море. Им негде спрятаться от качки и соленых брызг. Погода бьет их в открытую. Это мы можем по домам рассоваться, телевизор посмотреть. А им служить!

Майрам еще долго кричал в таком духе, так что Николай Николаевич понял, что его голыми руками не возьмешь. В другие разы Майрам молчал, глотал. Любую мораль, а на сей раз — дудки! Потому что, хоть он сам и не служил на флоте, но знает, почем фунт лиха. И никогда не даст в обиду тех, кто служит.

— Стой! — закричал Николай Николаевич и встряхнул таксиста, насколько ему позволяли силы и габариты: — Стой! Не кричи! Это не твой кабинет! И не трасса! Молчи! Хватит!

В кабинете воцарилась тишина. Николай Николаевич прошел за стол и уселся в кресло. Устало уронил лицо на ладони и помолчал, отходя от азарта. Потом спокойно спросил:

— Драться-то зачем?

— Знали бы вы, как он ее любит, — тихо сказал Майрам и сам услышал в своем голосе дрожь правды и тоску.

Услышал это и Николай Николаевич. Он долго смотрел на Майрама и тоже проникновенно спросил:

— А ты никогда не слышал о Майраме — шофере нашей АТК, который тоже крутит чужую любовь?! Я это не по слухам знаю. Сам видел в его машине жену уважаемого человека. Или Майраму можно?

Ох и хитрюга начальство! Вот куда завернул. Неужто со стороны и у него выглядит все так, как у этого хлыста? Но это же неправда! Майрам никого не отбивает! Он не вор! Она сама этого хочет. И муж у нее совсем не такой, чтоб его уважали.

— У меня не так, — заверил Майрам решительно. Николай Николаевич хмуро посмотрел на него, прикинув, всерьез ли он считал, что у него не так, или валял дурака. Видимо, по лицу Майрама трудно было уловить, насколько он искренен, и Николай Николаевич глубоко вздохнул и с сожалением спросил, нет, не спросил, а стал утверждать:

— Когда ты серьезным станешь, Майрам? — не глядя на не-; го, махнул рукой, позволив покинуть этот знакомый Майраму до каждой трещины на стенках кабинет…

Майрам пошел к двери, но на пороге остановился. Он хотел, чтоб на сей раз эти стены убедились, что последнее слово за ним.

— Дядь Коль, — сказал он радостно, и это не потому, что ему хотелось быть веселым, ему действительно стало легче от мысли, посетившей его. — Дядь Коль, теперь к ней никто не подойдет — меня как-нибудь весь город знает! Побоятся! — и ему стало так весело, что он с удовольствием засмеялся.

Проходя мимо раскрытого окна своего начальства, Майрам услышал громкий голос Николая Николаевича, который кричал в телефонную трубку:

— Теперь я понял, почему твой философ бьет задний ход, просит прикрыть дело… Не в его пользу оно, не в его!..

Глава восьмая

… «Крошка» шла легко, плавно покачиваясь на рессорах. Шины несмело постанывали на поворотах. Душа радуется, когда ведомая тобой машина глотает километры по нежданно-негаданно оказавшейся свободной трассе, обычно загруженной до предела.

Если бы таксист знал, что его ожидает за поворотом!.. Рано или поздно, но наступит эта минута испытания, наступит непременно, ибо таксисты живут в объятиях случая и мчатся ему навстречу на больших скоростях. Они готовятся к этой минуте, они верят, что сумеют среагировать, вывернуть руль, нажать на тормоза… Но дорожные происшествия, как известно, обрушиваются на них внезапно, точно враг из засады, не оставляя на решение и ответные действия и доли секунды…

Убаюканный музыкой из приемника, Майрам расслабился. По обочине дороги навстречу шла длинноногая дивчина. Он высунулся из окошка, привычно посигналил, приветствуя ее, широко улыбнулся, махнул рукой и, поймав ее озадаченный взгляд, промчался мимо. Подъезжая к мосту, хотел сбавить скорость, но в зеркальце отчетливо увидел самосвал, вынырнувший с проселочной дороги и шедший на превышенной скорости впритык к «Крошке». Майрам не стал тормозить, и машина стремительно взлетела на мост, переброшенный через железнодорожное полотно.