Страница 94 из 359
...темнота и тишина... аж в ушах звенит. Или это от голода? И пить, пить, пить... не проси, не радуй... пить, я уже не могу... о чём ни подумаю, только пить... воды, хоть какой, хоть губы омочить... язык шершавый, царапает нёбо, рот, горло, - всё пересохло, уже ни боли, ни холода, ничего, только пить...
Теперь он дёргался специально, чтобы потерять сознание и не чувствовать жажды, но сил на резкий рывок уже нет, а жажда мучила и в беспамятстве...
- Ты смотри, - надзиратель озадаченно прислушивался к слабому звону пружин, - он ещё и дёргается. Ну, живуч, ну...
Второй надзиратель негромко рассмеялся.
- Нас, пехтуру, так запросто не уделать. Я раз, помню в завале...
- И сколько суток? - язвительно поинтересовался надзиратель. - Не трое же. Да ещё без воды. А самое поганое в завале...
- Во-во, - перебил его другой, - я об этом самом. Самое поганое, что мыть, - он носком сапога потыкал ящик, - убирать за ним его дерьмо придётся нам.
- Почему? Потребуй пару баб половчее...
- Запрещено. Это орудие наказания, - говоривший довольно удачно подражал Гархему, - и рабы не должны знать его механизм.
- Думаешь, они в нём разберутся?
- Они, не знаю, а этот, - говоривший снова попинал ящик, - этот элементарно. Он механик классный. В гараже мне говорили, что все хозяйские машины на нём. И переделывать и доделывать за ним никогда не нужно. Наша выучка, армейская.
- Ага, только эта сволочь на своих ногах за ворота ушла.
Надзиратель рассмеялся.
- Это к Гархему претензии. Он, говорят, парню по затылку пистолетом врезал. Поторопился, конечно, мне врач по секрету сказал, что чуть-чуть парень эту спецуру до ярёмной вены не достал.
- У нас в полку, я тоже помню, был один, зубами аггра загрыз. Зверь зверем.
- Бывает.
Разговаривая, они вышли из надзирательской, заперев за собой дверь. Две рабыни, увязывавшие в холле свалившиеся с тележки мешки с крупой, переглянулись, и одна из них досадливо сплюнула.
Стоя у окна, Сторрам оглядывал суету людей, машин, контейнеров и тележек на рабочем дворе. Рядом стоял Гархем.
- Вчера были большие потери?
- Не очень, полковник. Товара попортили немного, но треть контейнеров придётся ремонтировать. Погнуты стопоры, свёрнуты колёса, оторваны крючки... Я снимаю Мастака со склада, даю ему трёх подсобников, и пусть чинит. Типун на складе управится один.
Сторрам кивнул.
- Будем надеяться, на этом убытки кончатся. Рыжего выпускаете сегодня?
- Да, перед ужином. Ровно трое суток. Сколько ему дать на поправку?
- Столько и дайте. Трое суток.
Гархем с сомнением покачал головой.
- Думаете, восстановится?
Сторрам улыбнулся.
- Сегодня среда. Четверг, пятницу и субботу пусть лежит, в воскресенье выйдет на полдня, к понедельнику будет в норме.
Гархем улыбнулся.
- И никто не скажет, что вы попустительствуете рабу.
Сторрам рассмеялся.
- Он совершил проступок, войдя в запретную зону, был строго, но без членовредительства наказан. И теперь должен приступить к работе. А срок... подобное лечится подобным. Целью наказания не может быть увечье. Это невыгодно.
Гархем, тоже смеясь, кивнул головой.
- Потом в гараж?
- Да, разумеется, верните ему его подсобника и пусть делает малый трейлер.
- Есть, полковник.
Сегодня все контейнеры, тележки и машины двигались по своим сложным, пересекающимся и перекрещивающимся траекториям и маршрутам без задержек и столкновений. Поигрывая дубинками, прохаживались надзиратели, озабоченно бегали рабы. Ни малейших признаков вчерашнего бедлама и бардака.
...Пить, пить, пить... воды, всё равно, ничего не надо, только воды... в завале была фляга, когда она кончилась, камни прохладные, отпотевавшие, он лизал эти камни... здесь металл, давит на лицо, но губами не дотянуться... Густая, чёрная вода Алзона... они кипятили её, отстаивали, пропускали через фильтры из портянок, и всё равно на зубах что-то хрустело, и они собирали дождевую воду, а зимой топили снег... нет, в Алзоне не было снега, он сразу таял, становясь грязными лужами... Вергер... подвалы Вергера... потайные колодцы, спускаешься на тросе и в шаге от воды уходишь в боковой туннель... рабы-строители Вергера все были убиты, как жертва Огню и для сохранения тайны... вода... горит грудь... огонь теперь внутри, пить... Вергер, Алзон, Валса... вода, он плывёт в Валсе, вода несёт его и он пьёт, пьёт, пьёт... Вода... Мать-Вода, пронеси меня... Гроза в Алзоне... они сидели в плащ-палатках, выставив под дождь лица, и пили, пили, пили... вода с неба, чистая, ничем не пахнущая, без песка и грязи... вода... пить...
Он уже не шевелился, не стонал, сил хватало только на дыхание, которое становилось всё тише и реже. Он уже не пытался вдохнуть всей грудью, просто потому, что уже не было на это сил.
...Мать-Вода, унеси меня... Мать-Вода... Мать-Вода...
Рабочий день заканчивался. Сигнал ещё не давали, но покупатели уже ушли, в залах моют полы и раскладывают товары на завтра, заводятся в гараж на отдых трейлеры, готовятся к смене надзиратели и охрана.
Гархем посмотрел на часы и удовлетворённо кивнул. Если сейчас начать, то получится доля в долю. Ну что ж, все рабы - воры и обманщики, и чтобы их воровство и обман не приносили убытков, надо создать им для этого необходимые условия.
- Старший.
- Да, господин управляющий.
- Возьми кого покрепче из мужчин, оба идите в верхнюю надзирательскую и ждите там.
Старший потупился, скрывая мгновенно заблестевшие глаза.
- Ступай.
- Да, господин управляющий.
Старший сорвался с места. Асил, где Асил?
- Асила давай! - проорал он на бегу.
Из-за разворачивающегося трейлера вывернулся и побежал рядом Асил.
- Чего? - выдохнул он.
- В верхнюю надзирательскую, - таким же выдохом ответил Старший.
- Владычица земная, - пробормотал Асил, - неужто...
- Заткнись, сглазишь.
"Матери набольшие, неужто нам позволят самим его вниз снести, владычицы-заступницы, силы земные и небесные вам подвластны, Судьба-сестра, тебя молю, сделай так, чтоб надзирателям недосуг было, чтоб нас допустили", - молился на бегу Старший. Рядом бежал, так же беззвучно шевеля губами, Асил.
Верхняя надзирательская была заперта. Они остановились у дверей, переводя дыхание, переглянулись. Теперь только ждать и не рассердить сволочей надзирательских ненароком.
Подошёл, что-то жуя, надзиратель, открыл дверь.
- Заходите. Сюда к стене. На колени оба и с места не сходить. И не разговаривать. Сам вздую обоих. По полной огребёте.
Они беспрекословно выполняли все приказы. Их послушание, видно, успокоило надзирателя. Он прислушался к верещавшему снаружи звонку и ушёл, бросив им.
- Ждать, обалдуи волосатые!
Как только он вышел, Асил, не вставая с колен, переместился к двери и встал так, чтобы внезапно вошедший споткнулся об него. А Старший метнулся к длинному чёрному ящику у противоположной стены, прижался щекой к холодному металлу.
- Рыжий, слышишь меня, Рыжий, поскребись.
Изнутри невнятный слабый хрип. Понял, не понял, надо спешить.
- Рыжий, глаза закрой, зажмурься накрепко и ни в какую не открывай.
Шумно засопел Асил, и Старший одним броском вернулся на прежнее место. Так же мгновенно последовал за ним Асил.
Вошли два надзирателя, подозрительно посмотрели на стоявших у стены на коленях рабов с опущенными головами и, удовлетворённые их покорно испуганным видом, подошли к ящику. Один из них брезгливо поморщился.
- Фу, вонища какая. Сгнил он там уже, что ли?
- Сейчас посмотрим.