Страница 4 из 5
А правда «не для печати» была проще и забавнее и восходила к ранней юности Мардж, к ее первой страсти. В восемнадцать лет она бурно, до беспамятства влюбилась – не в мальчишку-ровесника, а в настоящего взрослого мужчину с прошлым. Брюсу уже исполнилось двадцать четыре, в его глазах читалась неизбывная печаль, унаследованная от еврейского дедушки и меланхолической бабушки-славянки. Честная американская кровь несколько разбавила загадочный коктейль, но не превратила интернациональное дитя в простого здравомыслящего парня, который ничем не смог бы удивить Мардж. О, Брюс действительно поразил ее воображение. Глубины его души казались непостижимыми. Впервые этот человек потерял голову в двенадцать лет, просматривая прошлогодние фотографии своего класса, сделанные во время поездки в Диснейленд. Среди других детей была темноглазая девочка Долли, которую, разглядывая в максимальном увеличении, он полюбил. Почему ее красота добиралась до сердца Брюса таким сложным путем, неизвестно. Чтобы добиться ее внимания, он делал вполне очевидные, с его точки зрения, вещи: раз в несколько месяцев звонил с незарегистрированных номеров и молчал в трубку, прокрадывался под окна ее дома, а через два года написал настоящее бумажное письмо, полное смутных намеков, на которое Долли не ответила, потому что оно было анонимным. К тому моменту они давно учились в разных школах.
Девочка выросла, не подозревая о тайном воздыхателе, вкусила свой первый секс на заднем сиденье автомобиля, а Брюс незримой тенью кружил неподалеку – и ничего не предпринимал. Только в колледже ему удалось переключиться на новый объект. Брюс заметил худую девушку с длинными русыми волосами, узкими северными глазами и высокими скулами. Когда он узнал ее имя – Долли, – то сразу понял, что это Знак. Через пару лет столь же необычных ухаживаний они встретились на вечеринке, и Брюс лишился невинности в ее объятиях. Акт любви произошел по пьяни, причем нетрезва оказалась именно Долли. Она очнулась, почти ничего не помня, и первое, что увидела, – грустные коровьи глаза Брюса, глядящие на нее с обожанием. Долли быстро зажмурилась, уже понимая, что влипла. Он немедленно предложил ей руку и сердце, а получив отказ, впал в затяжное пике – устраивал истерики, уезжал, возвращался, грозил самоубийством. Нет, цветы, билеты на концерты и любимые конфеты, которые он привозил коробками, – это прекрасно. Но негромкий унылый голос, но вечно печальное лицо, но жалобное «Доооолллиии»… Этот крест она несла четыре года. Ее сексуальная жизнь рухнула – невозможно трахаться, когда в любой момент в окно может заглянуть бледный стенающий призрак. В конце концов, Долли обратилась в полицию, и Брюсу запретили приближаться к ней ближе чем на сто метров.
Когда они познакомились и Мардж узнала его историю, доброе сердце дрогнуло. Она очень хорошо умела слушать. Поэтому скоро ей стало известно о Долли все – от формы грудей до пищевых предпочтений. Они много гуляли и разговаривали, Мардж была потрясена, очарована его экзотической личностью и неожиданно для себя влюбилась. Отношения развивались стремительно (по его меркам), и через три месяца она затащила Брюса в постель. После он разрыдался:
– Я готов отдать десять лет жизни, чтобы на твоем месте сейчас лежала она… прости, прости…
Не подумайте, что Мардж немедленно его бросила. Продержалась год, но однажды, проснувшись в его комнате и увидев на стене новый портрет Долли, тихонько оделась и сбежала. Ничего особенного не произошло, просто терпение закончилось.
Удивительно, но после разрыва Брюс прозрел и понял, что именно Мардж – его великая любовь. Он было начал преследование по обычной схеме, но она пресекла процесс в самом начале – позвонила его матери и описала ситуацию. Через два дня родители забрали свое нервное дитя домой, в соседний штат.
Несмотря на решительный поступок, Мардж довольно долго огорчалась и перестала грустить, только написав первую книгу, где среди прочих рассказов был один о Брюсе и Долли. Хотя своего незадачливого любовника со временем простила и позабыла, болезненный интерес к имени соперницы сохранился. И чтобы полностью его изжить, Мардж решила назвать героиню своего главного романа в ее честь.
Тридцать первого марта она в последний раз вышла за высокие ворота своей крепости, которые должны затвориться на три месяца. Хорошенько нагулявшись, вернулась в дом и активировала систему охраны. Теперь, если к трехметровой стене приближался кто-то крупнее кошки, звучал ультразвуковой сигнал, потом – троекратное словесное предупреждение для нежелательного гостя. Если посетитель упорствовал и прикасался к ограде, он получал слабый удар электрошока – сообразный массе его тела. В случае продолжения атаки напряжение усиливалось. Мардж выставила такой максимальный показатель, чтобы не причинить фатального вреда, но надолго отбить охоту к визитам у окрестных хулиганов. Хотя ни одного подозрительного типа до сих пор не попалось (во время бесцельных прогулок она вообще не встретила ни души), но за три месяца многое могло произойти.
Нет, Мардж не была параноиком, всего лишь – одинокой, отважной и осмотрительной женщиной, приготовившейся к сверхусилию.
Первое потерянное письмо
Здравствуйте, Марджори.
Все утро думал, как обратиться – «госпожа» или «дорогая». В конце концов доверился почтовой программе, которая подставляет формулы вежливости самостоятельно. Моя программа воспитана лучше, чем я, она не бросится с порога рассказывать, как много значат ваши книги для старого дурака, живущего в глуши. Она не попытается немедленно назвать вас Мардж и пригласить в гости, если будете в наших краях. Так и вижу, как вы, в своих крошечных туфельках, бродите между черными елями и лиственницами, а я, в лучших традициях канадских лесорубов, рассказываю вам о деревьях. Потому что я всего лишь лесник, который следит за участком в несколько тысяч акров, а лис и белок видит гораздо чаще, чем женщин. Однажды, совершая очередной пиратский набег на ближайший городок, нашел вашу книгу в гостиничном номере и зачем-то забрал. Моя бывшая жена говорила, что краденые ростки приживаются быстрей, чем честно купленные или подаренные. Вот и ваш цветок освоился в моем доме как нельзя лучше. Первой была «Невеста», а теперь у меня уже есть и «Семь влюбленных кошек», и «Босые девушки в красных платьях», и «Голодные сверчки не поют», и еще парочка из раннего. Отдельное спасибо за названия: раз в полгода, когда оказываюсь в метрополии и заглядываю в книжные магазины, с некоторым удовольствием наблюдаю за выражением лиц девочек на кассах – по их мнению, такой тип, как я, должен покупать «Кровавый молот возмездия», а не «Четвертую жизнь цветка».
Я пишу это с одной-единственной целью: сообщить, что ваши нежные женские книги покинули большие города и ведут странную жизнь в диких местах, о которых вы никогда не думали. Возможно, вас ненадолго развлечет эта мысль.
С уважением, Хьюго.
PS. Я дурак, а почтовый робот точно воспитан лучше – напомнил, что следовало бы представиться. Меня зовут Хьюго.
Глава 2
Мардж поставила точку и сохранила файл. Потом перенесла его на флэшку. Помедлила немного и включила второй, «прогулочный» ноутбук – не такой мощный, как основной, с экраном поменьше, но зато легкий, с ним она выходила в палисадник и писала в беседке. Скопировала рукопись и в него тоже, чтобы не дай бог…
Первый этап работы закончен. Мардж испытывала сложные чувства.
Текст был готов вчерне и ужасно ей нравился, но в нем всего двадцать тысяч слов, а Мардж мечтала о рукописи, по крайней мере, в три раза большей. Она не собиралась огорчаться, ведь это только начало. На календаре – второе июля, до дня рождения остается пара недель, и Мардж намеревалась отдохнуть как следует. Для начала побродить по холмам, потом выбраться в соседнюю деревеньку. Нет, сначала в деревню! Соскучилась по человеческим лицам и еще – по еде. По какой-нибудь другой пище, кроме той, что лежала в ее кладовке.