Страница 96 из 105
«СТАЛИНГРАД». Послушайте, у вас же есть приемная? Пусть там и подождут, пока их примут.
ШАРЛЬ. Я не люблю анекдотов и не люблю заставлять ждать пациентов.
«СТАЛИНГРАД». Месье Шарль, из каждого своего несчастья человек должен сделать маленький анекдот и рассказывать его за столом в конце трапезы. Это его мицва[15].
На цыпочках входит <i>Клара</i>.
КЛАРА(шепотом). Шарль, пришла Марокканка…
ШАРЛЬ(обращаясь к «Сталинграду», тоже шепотом). Законная узурпаторша пришла захватывать трон. Хотите, я вас представлю?
«<i>Сталинград</i>» поспешно мотает головой в знак нежелания и направляется к двери.
«СТАЛИНГРАД»(у двери, тоже очень тихо). Совсем короткий, очень быстро: «Скажите, ребе, что будет, если я нарушу одну из десяти заповедей? — Останется еще девять». (Смеется.) Все, месье Шарль, можно смеяться.
ШАРЛЬ(приняв очень серьезное выражение лица). По мне незаметно, но я смеюсь.
Пауза. «<i>Сталинград</i>» с серьезным видом понимающе кивает.
«СТАЛИНГРАД»(все так же тихо). Что поделать, весь мир предпочитает скорее смеяться, чем плакать. Нам остается приспосабливаться, вы со мной согласны?
Затемнение.
Нет больше «пыточного кресла» — оно исчезло вместе с квартирой <i>Сподеков</i> и врачебным кабинетом.
<i>Шарль</i> и <i>Клара</i> теперь находятся в крохотной каюте, на пути к земле обетованной. Две койки, крохотный умывальник, их чемоданы, поставленные один на другой.
Качка. Слышно, как воет ветер и бушуют волны.
ШАРЛЬ. Почему так качает?
КЛАРА. Мы на воде, Шарль.
ШАРЛЬ. Спасибо за объяснение. С таким гидом, как ты, одно удовольствие путешествовать.
КЛАРА (поет детскую считалочку).
У <i>Шарля</i> спазм в горле.
Тебе плохо?
ШАРЛЬ. Просто неприятный вкус во рту.
КЛАРА. Помнишь экскурсию по Рейну?
ШАРЛЬ. Наверное, сожрал какую-то гадость.
КЛАРА. Я ела то же, что и ты.
ШАРЛЬ. И что дальше? Что дальше? Что из этого следует?
Пауза.
КЛАРА. Ты боялся, что у девочек начнется морская болезнь.
ШАРЛЬ. Рейнская болезнь!
КЛАРА. В результате она началась у тебя. Весь остаток плаванья я должна была держать тебе голову и одновременно расчесывать волосы их эльзасским куклам и разучивать считалочку… (Внезапно замолкает.)
Пауза. <i>Шарля</i> снова сотрясает спазм — что-то вроде икоты.
Ты что-то сказал?
ШАРЛЬ. Это я сам с собой.
КЛАРА. И что ты сам себе говоришь?
ШАРЛЬ. Ругаю себя последними словами.
КЛАРА. За что?
ШАРЛЬ(после молчания). Наверное, мне не слишком легко дается расставание с моим домом, с моей страной, с моей улицей, с моим языком… Там мы на каком языке должны будем говорить?
КЛАРА. На иврите.
ШАРЛЬ. Ну вот…
КЛАРА. Что «вот»?
ШАРЛЬ. Для меня иврит все равно что китайский.
КЛАРА. Это быстро придет.
ШАРЛЬ. Научиться хотя бы стонать на иврите…
КЛАРА. Они всех вновь прибывших сразу отправляют на курсы…
У <i>Шарля</i> снова спазм. Он закрывает рот руками. <i>Клара</i> бросается к нему.
ШАРЛЬ(отстраняя ее). Брось! Пусть все выйдет! Пусть выйдет все, что там внутри! Им для их новой страны нужен новый человек!
КЛАРА. Жизель тоже нам поможет.
<i>Шарль</i> корчится от боли над умывальником, тщетно пытаясь вызвать рвоту.
Может, попробуешь два пальца в рот.
ШАРЛЬ(отрицательно мотая головой). Надо, чтобы все вышло также, как вошло, само собой. (Тяжело дышит, трогает рукой лоб.)
КЛАРА. Тебе кажется, у тебя температура?
ШАРЛЬ. Да нет, почему?
КЛАРА. У тебя болит голова?
ШАРЛЬ. Спроси лучше, что у меня не болит, сэкономишь время.
КЛАРА. Шарль…
ШАРЛЬ. Да, что?
КЛАРА. Фотографии.
ШАРЛЬ. Ты о чем?
КЛАРА. Где наши фотографии, альбомы с фотографиями?
ШАРЛЬ. На мебельном складе.
КЛАРА. На складе?
ШАРЛЬ. Вместе с книгами, безделушками, подшивками газет и…
КЛАРА. Вся наша память на складе?
ШАРЛЬ. Слишком тяжело, чтобы тащить с собой.
КЛАРА. Разве мы не договорились, что возьмем фотографии?
Пауза.
ШАРЛЬ. Если бы на складе у Кальберсона нашлось место для меня, я бы сам охотно там остался, вместе с другими лишними вещами.
Внезапно раздаются звуки песнопения. На мгновение они замолкают, прислушиваясь.
Что еще там такое?
КЛАРА. Ты тоже слышишь?
ШАРЛЬ. Ну да, слышу.
КЛАРА. Значит, это не только у меня в голове.
ШАРЛЬ. Нет, это у меня в голове тоже.
Вслушиваются в слова песнопения.
Пойди посмотри.
КЛАРА. Я?
ШАРЛЬ. Кто же еще?
КЛАРА. Одна?
ШАРЛЬ. Клара, я не в состоянии куда-то тащиться, не в состоянии! (У него отрыжка.) Ты же видишь!
Песнопение продолжается. <i>Клара</i> выходит, шатаясь. Оставшаяся открытой дверь хлопает на ветру. Песнь заполняет пространство. <i>Шарль</i> — в промежутках между спазмами — бормочет ее слова. Потом вдруг бросается к раковине, блюет мимо нее.
Входит растерянная <i>Клара</i>.
КЛАРА. Шарль, это ужасно.
ШАРЛЬ. Согласен, тошнотворно, но по крайней мере наконец все вышло.
КЛАРА. Монашенки, кругом монашенки, их столько… Они наводнили всю палубу… И поют, и поют… Ты бы только видел!
15
В иудаизме — доброе дело, похвальный поступок.