Вторая гробница

Картер еще никогда не был на ужине среди таких знатных людей. Хотя он и занимал последнее место за столом, даже еда приводила его в восхищение. Слуги в черных костюмах приносили серебряные подносы, широкие края которых в мерцающем свете свечей блестели золотом. Приборы, тарелки, блюда и суповые миски – из Вустера, а бокалы – из Сент-Луиса. Подавали глазированного фазана, украшенного фруктами и разноцветными перьями, диких уток под апельсиновым соусом и индейку, фаршированную каштанами, ко всему этому гарнир – тушеные овощи со своего огорода. На столе стояло красное вино из Франции. На десерт был хлебный пудинг с маслом и бренди.

Говард ел молча, почти благоговейно. Про себя юноша мечтал, что когда-нибудь в своей жизни он тоже будет есть, как лорд.

– Эй, Картер! – послышался грубый голос Джейн, одной из дочерей МакАллена, которых Говард не любил. – Ты выглядишь прямо как настоящий франт. Вот это да!

Говард смущенно взглянул на Алисию, которая сидела по диагонали к нему и тоже терпеть не могла дочерей МакАллена. Вначале Говард хотел пропустить слова пухленькой девочки мимо ушей. Но Джейн не отставала и, повернувшись к своей сестре, так чтобы все могли слышать, сказала:

– Ну да, он выглядит очень хорошо в своем костюме, но визитка еще не делает человека лордом. Ты так не считаешь, Мэри?

Тут Говард Картер взорвался:

– А декольте не делает из женщины леди!

Ньюберри и Алисия, которые удивленно наблюдали за словесной перепалкой, чуть не покатились со смеху, прикрыв ладонями рты, чтобы спрятать улыбки. Ведь глубокий вырез платья Джейн открывал взору объемистую грудную клетку, правда, без малейшего намека на женственность, то есть грудь.

– Я не то имела в виду, – возразила Джейн и, чтобы направить разговор в иное русло, спросила: – Это правда, что с Робертом Спинком произошел несчастный случай, когда вы с ним соревновались на спор?

Алисия опередила Говарда с ответом.

– Спинк бросил Говарду вызов, – сказала она. – Он утверждал, что на своем экипаже будет ехать быстрее; чем Говард на велосипеде.

Мэри, младшая сестра, которая до сих пор молча слушала этот разговор, запищала своим тоненьким голоском, вмешавшись в дискуссию:

– Ни один человек на велосипеде не обгонит повозку, запряженную лошадьми! – Она так замахала руками, что замигало пламя на свечах, которые украшали стол.

– На короткое время, на расстоянии примерно в полмили, это вполне возможно! – заявил Картер и тем самым подлил масла в огонь: дискуссия разгорелась с новой силой. В нее постепенно были вовлечены и другие гости. К этому спору присоединился лорд Карнарвон, выказавший немалую заинтересованность этими гонками. Он осведомился у хозяина дома, как все же прошел заезд.

– Трагически, дорогой мой Карнарвон, – ответил лорд Амхерст. – Молодой Спинк мог запросто свернуть себе шею. Он попал под лошадь и повозку и так сильно покалечился, что, наверное, останется на всю жизнь хромым. Говорят, его правая нога сильно изувечена.

Лорд Карнарвон поджал губы.

– Знаете, джентльмены, – окинув взглядом гостей, сказал он после паузы, – значит, так на роду написано. Можно встретить смерть по дороге в церковь, а такой искатель приключений, как я, – среди морских разбойников в Средиземном море или от рук бандитов в Южной Америке. Я никогда не мог понять, когда отец говорил мне: «Будь осторожен, у тебя всего одна жизнь». Почему я должен так делать? За это я попал к отцу в немилость. Мне думается, что жизнь любого человека прописана в какой-то большой книге. Поэтому бессмысленно думать все время о благополучии. Жизнь становится прекрасной лишь тогда, когда теряешь страх перед смертью. Поверьте мне, джентльмены.

Карнарвон поднял свой бокал. Леди Маргарет, удивленно внимавшая речи своего гостя, спросила:

– Если я вас правильно поняла, то у этого Спинка вообще не было шанса избежать такой судьбы? Неужели ему было предначертано остаться хромым на всю жизнь?

– Без сомнения, да. А как иначе вы объясните смерть того или иного человека, миледи? Ведь есть канатоходцы, которые постоянно испытывают судьбу, проходя по тонкому канату над пропастью. И они доживают до глубокой старости. А философ, который всю жизнь проводит в своей библиотеке за стопками книг в поисках смысла жизни, однажды просто упадет с лестницы, потянувшись за очередным фолиантом, и убьется насмерть. Я спрашиваю вас, миледи, кто из них вел себя осторожнее: канатоходец или философ?

– Наверное, философ, потому что не рисковал зря.

– И все же канатоходец пережил его, безрассудно ставя на кон свою жизнь каждый день.

За столом воцарилось молчание. Из громадного открытого камина, облицованного камнем, доносилось потрескивание дров. Картер» сидевший в дальнем конце стола, с интересом слушал этот разговор. Карнарвон был умным парнем и находил для сложных вещей простые и понятные слова.

– Мне жаль этого Спинка, – сказал вдруг лорд Амхерст, – хотя я и не скрываю, что его подчас вызывающее поведение мне не нравилось.

Леди Маргарет перебила мужа:

– Но все же он спас девочку из горящего дома! Впечатляющий поступок! Он настоящий герой!

Тут Картер вскочил со стула и выкрикнул:

– Это неправда! Этот Спинк – проклятый лжец!

Гневное замечание Картера имело неожиданные последствия: более тридцати гостей одновременно повернулись к нему, словно был задействован какой-то особый невидимый механизм. Говард упрямо замотал головой, видя возмущенные взгляды.

– Но так писала «Дейли телеграф», мистер Картер! – рассерженно заметила леди Маргарет. – Если это был не Спинк, то кто же тогда вынес девочку из горящего дома, мистер Картер?

– Я!

Короткий ответ Говарда вызвал негодование у некоторых гостей, прежде всего у адмирала Уэйнрайта, для которого слово «герой» имело особое значение. Он возмущенно заявил:

– Юный друг, мне кажется, вам стоит кое-что объяснить нам.

– Что ж, объяснить недолго, милорд, – резко ответил Картер. Леди Лэмпсон, сидевшая возле адмирала, негодующе подняла брови и с укоризной взглянула на Говарда. Но Картера этим было не запугать, он продолжил:

– Именно я вынес Джейн Хэклтон из огня. Спинк стоял возле дверей и ждал, пока я не вернулся, неся на руках потерявшую сознание малышку. Он буквально вырвал ее у меня из рук и убежал. Спрашивается, кто настоящий герой, если вы хотите назвать им человека с таким сомнительным поведением, милорд?

Картер чувствовал на себе взгляды, пронзавшие его, будто раскаленные стрелы. «Зачем ты вмешался в беседу людей из высшего общества?» – думал он про себя. Говард чувствовал, что ему никто не верит. Когда он смотрел на лорда Уильяма Сесила иди лорда Лэмпсона, он видел на их лицах одно лишь презрение.

Молчание гостей, до этого момента весьма красноречивых, переросло в затяжную паузу. Мучительная неловкость не оставила Говарду другого выбора. Он поклонился хозяевам дома, отодвинул стул в сторону и быстро направился к двери, за которой исчез.

– Странный молодой человек без должных манер, – возмутился адмирал.

Лорд Амхерст с трудом подыскивал слова и, извиняясь, сказал:

– Картер работает у меня совсем недавно. Он замечательный рисовальщик, у него действительно большой талант. Но с этой стороны я его совсем не знаю. Мне очень жаль, леди и джентльмены.

В отличие от остальных гостей Карнарвон не придал этому инциденту большого значения. Глядя на присутствующих, многие из которых самодовольно улыбались, он заметил:

– Кто знает, может, юноша прав? Или, может, кто-то из леди и джентльменов присутствовал на этом пожаре?

– Нет-нет-нет, – заволновалась леди Лэмпсон, которая до этого вела себя очень сдержанно, – я видела эту статью в «Дейли телеграф» собственными глазами.

Лорд Карнарвон наигранно рассмеялся, так что его сосед справа невольно отодвинулся от него.

– Миледи, я ничем не хочу вас задеть, но вы действительно верите всему, что пишут в газетах, да еще к тому же в «Дейли телеграф»? – громко сказал лорд Карнарвон. – Я покупаю «Таймс» ради единственной страницы, которой можно верить. Я имею в виду ту, где печатаются некрологи. Но и там уже стали появляться разногласия.