Вторая гробница

Лорд Амхерст и его гость с интересом перебирали работы, а Картер не сводил с лорда глаз, следя за его реакцией.

Лорд Амхерст, статный мужчина, которому было около шестидесяти лет, носил тонкие усики. Его острый взгляд и строгие черты лица не давали повода думать, что у него были мягкий характер и страсть к красивым предметам. Четыре тысячи гектаров вересковой пустоши и бесчисленные коровы, овцы и лошади позволяли ему и его жене Маргарет, которая родила пять дочерей, но ни одного сына, вести жизнь без каких-либо ограничений. Да, его светлость мог позволить себе необычные увлечения, которые определяли его жизнь и о которых еще пойдет речь. К тому же лорд Амхерст испытывал благоговейный, почти религиозный трепет перед королевой Викторией. Ее портрет с королевскими инсигниями, выше человеческого роста, висел на одной из стен кабинета.

После того как Амхерст и Ньюберри со всем вниманием рассмотрели работы Говарда и довольно переглянулись между собой, лорд предложил Картеру присесть и спросил:

– Мистер Картер, каким ремеслом вы сейчас занимаетесь? Если я правильно помню, вы говорили, что работаете художником-анималистом?

– Совершенно верно, милорд. Я недавно окончил школу и должен подумать, как встать на ноги. Обстоятельства и финансовые возможности моего отца не позволяют мне поступить в колледж. У меня хорошо получается, и приходит много заказов.

Амхерст оперся о стол, держа большие пальцы в карманах жилета.

– Я в это охотно верю, мой молодой друг, ваши рисунки действительно превосходны. Но вы и в самом деле не сомневаетесь, что количество заказов со временем может уменьшиться? Грядут неспокойные времена. Подстрекаемые близорукими сорви-головами, работники хлопковых фабрик отказываются работать. Они называют это «страйк». Какое время! Дойдет до того, что женщины станут выбирать себе мужей. Впрочем, ближе к делу. Я предлагаю вам за фиксированную плату работать у меня рисовальщиком. Для начала я предложу вам пятнадцать шиллингов в неделю, потом побольше. Это с жильем и питанием.

«Пятнадцать шиллингов в неделю? Это три фунта в месяц верного заработка! Неплохое предложение!» – подумал Картер. В конце концов, он только что закончил школу. Но вдруг пришедшая на ум мысль пронзила его, будто молния: это значит, что ему нужно будет уехать из Сваффхема! Сваффхем, конечно, не тот город, который мог бы удерживать всю жизнь такого молодого человека, как он, но там была Сара Джонс. А жить в десяти милях от нее казалось для Говарда невыносимым.

– Нет, – ответил Картер после небольшой паузы. – Ваше предложение очень щедрое, милорд. Не сочтите это за неблагодарность, если я его не приму. Я бы хотел остаться в Сваффхеме, у своих теток, – добавил он.

Амхерст и Ньюберри озадаченно переглянулись. Они не ожидали отказа от Картера. Для лорда это стало сюрпризом. Говарду даже показалось, что от гнева у него поперек лба появилась небольшая морщина.

– Я думаю, это не последнее ваше слово, – сказал лорд, который не привык к отказам. – Ну хорошо, мой юный друг, я повышаю вам расценки до двадцати шиллингов в неделю. Это мое последнее слово, самое последнее!

«Четыре фунта в месяц?» – У Картера голова пошла кругом. Почти столько же получал его отец, работая иллюстратором в illustrated London News», но ведь он был настоящим художником. Однако мысль о мисс Джонс, которая будет в десяти милях о него, настолько завладела Говардом, что он лишь беспомощно покачал головой. И Картер произнес, чтобы не очень разочаровать лорда Амхерста:

– Милорд, я мог бы выполнять ваши заказы и в Сваффхеме. Если я вас правильно понимаю, речь идет о копировании произведений искусства и надписей.

Тут лорд Амхерст рассмеялся, но смех его показался каким-то искусственным и поддельным, даже сострадательным.

– Как вы себе это представляете, мой юный друг? Вы хотите возить в Сваффхем и обратно бесценные произведения искусства? Вы даже не догадываетесь об их стоимости. Вот этому папирусу, – он постучал кулаком по столу, – более трех тысяч лет, и я заплатил за него тысячу фунтов. Тысячу фунтов! Я повторяю: вы должны еще раз обдумать мое предложение и все взвесить. На это я даю вам неделю.

Лорд Амхерст протянул Говарду папку с рисунками, а мистер Ньюберри пожал руку. Внезапно, будто его позвали, появился Альберт, чтобы проводить Картера тем же путем, каким он сюда пришел. Говарду показалось, что дворецкий подслушивал, потому что его и без того угрюмое лицо стало еще мрачнее. Говард понял: если он все же будет работать на лорда, у него точно появится здесь один враг.

Снаружи царил палящий полуденный зной, и Говард, сняв свою липкую от пота верхнюю одежду, сложил ее на багажник велосипеда. У первого же ручья он остановился, чтобы выпить пригоршню воды. Вдруг он заметил какую-то тень. Говард обернулся и узнал дочь лорда Амхерста, которая ехала вместе с отцом в экипаже в тот день, когда с ним произошел несчастный случай. На ней был свободный матросский костюм, брюки до икр, а на груди – широкая красно-голубая лента. Девочка стояла босиком.

– Эй, ты тот самый парень, на которого наехал наш кучер! А я – Алисия!

Говард протянул ей руку. Для него эта встреча была такой неожиданной, что он растерялся и ничего не ответил. Картер молча пожал руку и запоздало кивнул ей.

– Ну что? – спросила девочка. – Мой отец предложил тебе работу?

– Да, – тихо произнес Говард.

– И ты согласился?

– Нет.

Тут Алисия нагнулась и брызнула водой из ручья Картеру в лицо.

– Тебе не хочется разговаривать? – весело рассмеялась она, довольным видом наблюдая, как Говард вытирает капли с лица.

– Простите, мисс Алисия, я немного обескуражен после беседы с вашим отцом.

– Мисс Алисия, – передразнила она Говарда. – Я хочу, чтобы ты называл меня просто по имени. Как тебя зовут?

– Говард.

– Славно, Говард. И что же, мой отец предложил тебе слишком мало? Он, конечно, скряга, скажу я тебе. В этом и кроется основа его богатства. Ты должен подождать, пока он не удвоит твое жалованье.

Изящная симпатичная девочка вела себя чересчур нескромно и назойливо для своего возраста. Когда Говард взглянул на нее со стороны, она показалась ему скорее своенравной, чем красивой. Будучи намного ниже Говарда, Алисия имела отличную осанку, а ее рыжевато-белокурые густые волосы волнами ниспадали и поблескивали на солнце.

– Это не из-за денег, – наконец сказал он и добавил: – Я бы не прочь здесь обосноваться.

Алисия набрала пригоршню воды и умылась, наслаждаясь влажной прохладой, которая струилась по ее лицу, шее и сбегала по одежде.

– Что такого привлекательного в этом Сваффхеме? – удивленно раскрыв глаза, спросила Алисия. – Я считаю, что если бы ты был, скажем, из Лондона или Кембриджа, то тебя можно было бы еще понять. Или у тебя там есть подружка? Да? Я угадала!

– Нет-нет! – поспешил ответить Картер. – Это не так. – И, как часто бывало в такие моменты, он вдруг почувствовал, что ему не хватает подходящих слов. – Там ведь родина. Ты бы смогла, например, вдруг… завтра уехать из Дидлингтон-холла?

Алисия, смеясь, сложила ладони и закатила глаза.

– Лучше уж сегодня, чем завтра. Меня омрачают мысли о том, придется всю жизнь провести в этих стенах. Я ненавижу эти большие семьи в английских поместьях, где тебе действуют на нервы дети, родители, деды, бабки, а иногда и прадеды и прабабки, и все ссорятся друг с другом из-за наследства. У людей должно быть все, как у птиц. Они выбрасывают своих птенцов из гнезда, лишь те научатся летать.

Картер внимательно слушал Алисию.

– Но почему тогда ты все еще здесь?

– Хороший вопрос, но ответ так же прост: потому что меня не отпускает отец. Он человек старомодных взглядов. Он считает, что девушка не должна покидать свой дом до двадцати одного года, а если она покидает дом, то ее передают прямо в руки супруга. В любом случае он отказался выплатить мне мою часть наследства, пока мне не исполнится двадцать один год. Конечно, мне много и не причитается. Я самая младшая из пяти сестер.