Вторая гробница

– Еще бы! – Лорд, задыхаясь, развернул газету и прочитал сообщение об авиакатастрофе.

Когда он закончил, Спинк отбросил молоток в сторону и взял газету из рук лорда. Казалось, он не хотел верить в услышанное и вполголоса прочитал статью еще раз. Затем он безвольно опустил газету и, растерянно взглянув на Карнарвона, похромал к каменной парковой скамейке.

– На это, конечно, никто не рассчитывал, – качая головой, тихо произнес Спинк. Скрестив руки на груди, он неотрывно смотрел в землю. – Мой план был разработан превосходно. Мне очень жаль, что все так закончилось.

– Вы что, не знали об этом? – Лорд подошел к скамейке.

– Нет, милорд. Я еще со вчерашнего дня дожидаюсь депеши своего агента из Мекки. Мы договорились, что он пришлет телеграмму со словами «Погрузка состоялась», как только самолет приземлится в Зибе. Теперь мне ясно, почему телеграмма до сих пор не пришла.

Карнарвон опустился на скамью рядом со Спинком и подпер голову руками.

– Вы вообще представляете, во что мне обошелся провал этой операции?

– Нет, – ответил Спинк, – а вы сами знаете?

– Минимум миллион долларов.

Спинк присвистнул.

– Я до сих пор не могу в это поверить, – произнес лорд и закрыл лицо руками.

– Один миллион долларов, – глухо повторил Спинк. – Несмотря на это, вы можете считать, что вам повезло… Ведь отказавшись садиться в самолет, вы спасли себя. Иначе сегодня бы… Простите меня за прямоту.

– Ладно, – смирился Карнарвон, – видимо, боги древних египтян решили меня проучить за то, что я незаконно присвоил сокровища Тутанхамона.

– Вы действительно верите в такую ерунду?

– Почему нет? Я верю в это охотнее, чем в сотериологию некоторых сект Старого Света.

– Интересно… Такой образованный человек, как вы, говорит подобные вещи.

– Мы же здесь не для того, чтобы обсуждать религиозные взгляды, – вдруг сменил тему Карнарвон. – Я заплатил вам пятнадцать тысяч долларов за услугу, которую вы не выполнили, мистер Спинк. Я полагаю, что могу рассчитывать на то, что вы вернете мне эту сумму.

Карнарвон ожидал, что Спинк яростно выступит против такого требования, сославшись на форс-мажорные обстоятельства. К удивлению лорда, Спинк не стал отпираться и заверил, что вернет всю сумму в течение следующих дней.

Лорд был в растерянности. На такую любезность он не рассчитывал.

С момента открытия Картера прошло уже почти три недели, 1922 год подходил к концу. Как всегда, в это время в Луксор приезжала европейская аристократия, короли и князья с континента лорды из Англии, богатые фабриканты и не менее состоятельные вдовы из Америки, звезды оперы и актеры кино, которых знали по фильмам в кинематографических театрах и которые появлялись в Египте как грибы после дождя. И ни один из знаменитых, богатых и красивых не хотел упустить возможность осмотреть гробницу Тутанхамона, которую показывал лично Картер.

На своем «форде», доставленном к тому времени из Каира, он несколько раз в день проделывал путь от переправы через Нил к Долине царей, возил представителей высшего общества, проводил экскурсии, давал справки. Бесконечные толпы туристов целыми днями шли в Долину царей, к гробнице фараона, желая прикоснуться к Картеру как к какому-то чудотворному святому, – и Говард на все это был готов.

Картер приспособил соседние гробницы фараонов под свои нужды: устроил в них лабораторию для химика, которого ему направили из Каирского музея, временный склад для артефактов из гробницы, общее помещение и столовую для рабочей команды и фотолабораторию.

Из отеля к гробнице доставили столы с белыми скатертями, плетеные стулья и зонты от солнца. Прислуга приносила корзины с едой и наливала шампанское. Мужчины сидели, дымя сигарами, дамы вязали или обсуждали последние сплетни, пока голова Картера не показывалась из какой-либо дыры. Народ тут же бросался к нему, ликуя, визжа и аплодируя; Говарду жали руки, вручали подарки, письма и карточки с номерами комнат в отелях.

Сомнений не было, Картер стал знаменитостью, а ведь женщин больше всего привлекает знаменитость. Дамы из светского общества, еще пару недель назад не ответившие бы на его приветствие, теперь передавали ему надушенные письма с приглашениями на чашку чая или писали о своих дочках на выданье и хорошем приданом.

На почтамте Луксора работы прибавилось в несколько раз. На причале, куда много лет никогда не подходило больше одного судна в день, теперь в три ряда стояли пароходы. Отели «Луксор» и «Уинтер пэлэс» не справлялись с наплывом постояльцев и устанавливали палатки в своих парках. Местные жители сдавали свои дома приезжим, а сами жили под открытым небом. Часто днем дорога в Долину царей оказывалась заблокированной так, что невозможно было пройти.

Артур Мертон написал серию статей всей своей жизни: каждый день – новый отчет, ибо самое незначительное событие за служивало упоминания. После нескольких лет скуки, когда в газетах только и писали о военных репарациях, переделе территорий и конференциях, люди жаждали новых историй о сокровищах и приключениях.

В Америке читатели стояли на ушах. При встрече в Чикаго Лос-Анджелесе и Нью-Йорке все только и говорили о сокровищах таинственного фараона и не менее таинственном археологе который их нашел. Древнеегипетские рельефы и рисунки из гробниц завоевали свое место в женской моде. Образ фараона Тутанхамона использовали в рекламе, на плакатах и в слоганах. Его имя было на духах и мыле. Картер все еще не вскрыл погребальную камеру гробницы, а в Голливуде уже работал «Египетский театр» – кинематографический театр в стиле египетского храма. Он был первым из целого ряда подобных заведений.

Целый день Карнарвон задавался вопросом, почему Роберт Спинк так легко согласился вернуть издержки за перевозку ценностей из гробницы.

Пятнадцать тысяч долларов – это не безделица, и, безусловно, Спинк заплатил аванс за перевозку или даже всю сумму сразу. Спинк был мошенником, и у Карнарвона закрались сомнения, не обманул ли он его при этой сделке.

На одном из многочисленных приемов, которые в Луксоре проходили почти ежедневно и на которые лорда приглашали вместе с Картером, чтобы придать празднику желанный шик, Карнарвону случайно повстречался директор почтамта Луксора Али Мансур. В эти дни он был востребованным человеком, особенно у журналистов. Мансур с ностальгией вспоминал о тех временах, когда Луксор был спокойным местом.

– В день было максимум пять телеграмм и столько же телефонных разговоров с Каиром или Асуаном. А сейчас… – Он отер лоб рукавом своего черного пиджака. – Такое впечатление, что я возглавляю центральный почтамт Каира. Там наверняка работы было бы меньше. Вчера прервалось сообщение. Четыре часа нельзя было ни позвонить, ни отправить телеграмму в Луксор.

Карнарвон краем уха слушал Мансура. И тут у него появилась идея.

– Мистер Мансур, – прервал его многословную тираду Карнарвон, – все телеграммы, которые приходят в Луксор, вы просматриваете лично?

– Не все, милорд. Только те, что написаны по-английски или по-французски. Понимаете, нельзя требовать от простого египетского служащего, чтобы он знал английский и французский языки. – Сказав это, он любовно разгладил усы и улыбнулся.

Карнарвон понимающе кивнул.

– А как много телеграмм на иностранных языках вы получаете в день?

– Сейчас – от сорока до пятидесяти, наверное, они либо приходят, либо их отправляют, милорд. Как по мне, так лучше бы вы никогда не обнаружили эту гробницу.

– Не очень доброе пожелание, – произнес лорд и как бы между прочим добавил: – А мистер Спинк в последние дни не получал телеграмм?

Мансур удивленно взглянул на Карнарвона, будто лорд задал какой-то неуместный вопрос, и после паузы, положив руку на грудь, негодующе ответил:

– Милорд, я не могу ответить на этот вопрос. Он нарушает тайну переписки, и меня могут наказать, если я вам это скажу.

– Я понимаю. – Карнарвон не спеша прикурил сигарету, но скорее это было из желания потянуть время. Выдохнув в воздух облачко дыма, он небрежно спросил: – Какую сделку мне вам предложить, чтобы вы забыли о возможном наказании за такой проступок?