Страница 21 из 32
– Рад, что ты думаешь так же, как я. Я думал, убедить тебя будет сложнее.
– Ты серьезно думал, что я потребую в первую очередь еду? Ты считаешь, еда меня так манит?
Лоуренс вместо ответа лишь пожал плечами. Хоро со скучающим видом облизала пальцы.
– Ну, раз уж ты так обо мне заботишься, я противиться не буду.
Эти слова Хоро произнесла мягким тоном, глядя в сторону от Лоуренса, куда-то вперед. Потом улыбнулась и вздохнула.
– Это всего лишь одежда. Столь изощренные причины вовсе не требуются. Ты вообще замечаешь, как много ты суетишься?
Рука Лоуренса взлетела и прикрыла рот. Не от удивления и не в попытке приглушить звук – просто он смутился.
– Однако твою суету вокруг меня я принимаю. В конце концов, нас ждет очень холодная зима.
– Надеюсь, ты тоже не против вокруг меня посуетиться.
Хоро весело посмотрела на Лоренса и взяла его руку в свою. Да, она тоже о нем беспокоилась, но, будучи мужчиной, Лоуренс чувствовал себя неловко, когда все время заботятся о нем. Однако Мудрая волчица мгновенно заметила этот слабый намек на сопротивление. Он был просто-напросто слишком молод, чтобы выдерживать ее атаки.
– Угг… такие холодные руки. Они у тебя мерзнут.
Разумеется, Лоуренс ни на секунду ей не поверил. Но торговцы знают, как надо лгать, чтобы выиграть в сделке.
– Да, мерзнут.
– Мм.
Они оба лгали, но лишь потому, что смущались быть честными друг перед другом. Посреди этой запруженной улицы они хранили правду в секрете. Это придавало уверенности, как воспоминание о его первой удачной сделке, о первом разе, когда он взял в руки монету с профилем королевы с лавровым венком на голове.
– Эээ…
Он вернулся к реальности, едва у него в голове всплыло слово «монета».
– Что такое?
– У меня нет денег…
Хоро была явно потрясена. Ее глаза уставились на него изумленно и презрительно. В этом отношении она была в точности как любая городская девушка. Если он не может приобрести то, что хочет городская девушка, она становится упрямее любого торговца. Это он тоже вынес из своей семилетней карьеры.
– Нет, не совсем так. Это не то, что я разорился.
– Мм?
– Я имел в виду, что у меня нет мелких денег.
Он потянулся в кошель; это движение снова напомнило ему о раненой руке.
– Видишь? Это все, что у меня есть.
Лоуренс показал ей содержимое кошеля.
– Большое заменяет малое. Значит, деньги у тебя есть.
– Но ты не будешь свежевать зайчонка тесаком. Помнишь, что я тебе сказал, когда дал монетку на хлеб?
– Мм, про золотые монеты.
– Ими не расплатишься. Я даже представить себе не могу, как рассердится владелец маленькой лавочки, если ему заплатить золотой монетой.
– Мм. Однако, ты.
Когда Лоуренс убрал кошель, Хоро спросила:
– Скажи, золотые монеты вправду такие ценные?
– Хмм? Ну разумеется. Скажем, золотой Румион в моем кошеле стоит столько же, сколько тридцать пять монет Тренни. Если вспомнить, что одной серебряной монетки хватит на жилье и еду на неделю… ну, дальше ты и сама понимаешь.
– Да, впечатляет… но я все равно не пойму, почему из-за этого надо так волноваться.
Лоуренс ожидал, что она скажет что-то подобное.
– Одежда ведь – совсем не то, что яблоки. Она стоит одну-две золотых монеты, да? В лавке мне сказали, что одежда стоит пару золотых.
Лоуренсу доводилось слышать, что на дома аристократов иногда нападают из-за столь небрежно брошенных слов. Он улыбнулся, чтобы показать, что слова Хоро не были для него неожиданностью.
– Но там говорили не про обычную одежду. Если бы одежда вся была такая дорогая, всем в городе пришлось бы ходить нагишом.
Когда Лоуренс увидел счет за одежду Хоро, он подумал, что лавочник, продавший ее, усомнился, что она и впрямь сможет себе ее позволить. В конце концов, там ведь никого не было, кто мог бы ему подтвердить, что она способна расплатиться. И все же она купила два балахона и шелковый пояс. Возможно, он заподозрил, что она хочет обмануть его своей красивой внешностью и заставить думать, что она из женского монастыря, управляемого каким-то аристократом.
– Значит, они на самом деле дорогие?
Она с недоверием уставилась на свое одеяние. Лоуренс удивился, что она сама не смогла это определить.
– Да, поэтому мы должны купить тебе что-то нормальное.
Она подняла голову и улыбнулась.
– Я Мудрая волчица из Йойтсу. Ходить в дешевой одежде – недостойно меня.
– Истинная красота затмевает внешний лоск.
Это заставило Хоро замолчать. Она легонько хлопнула себя левой рукой по правой, точно ребенок, ругающий самого себя.
– Но это значит, что придется менять…
Он «подвесил» концовку фразы и задумался. Ситуация была не очень хорошая; он вздохнул. Размен золотых и серебряных монет означал необходимость дополнительно платить; да и вообще ему не хотелось расставаться с золотой монетой. Ходила шутка про торговцев, усердно трудящихся из-за влюбленности в золотые монеты, но сам Лоуренс не понимал, почему вообще это считают шуткой.
Положение было непростое. Следовало найти менялу, которому можно доверять. Незнакомец может попытаться обмануть или, к примеру, увильнуть от уплаты налога. В подобном случае Лоуренсу никак не доказать своей невиновности, так что ему необходимо найти кого-то, кого он уже знал и на кого мог бы положиться.
Разумеется, у Лоуренса был друг среди менял, так что здесь проблем не было. Проблема была в том, что этот самый друг влюбился в Хоро с первого взгляда. А Хоро с удовольствием сыграла роль застенчивой девы. От их радостных заигрываний в Лоуренсе разгорелся огонь ревности.
– О, значит, к меняле? Хе-хе.
Хоро опять была на шаг впереди. Прочтя его мысли, она улыбнулась злодейской улыбкой.
– Ладно, идем, идем. А то у меня в горле пересохло.
Она схватила его за руку и потащила на шумную улицу. Лоуренс снова вздохнул – глубже, чем при самых тяжелых переговорах. Мысленно он проклял злобную натуру обладательницы этой мягкой ручки.
– Сегодня за Румион тридцать четыре Тренни.
– А плата за размен?
– Один серебряк Лютера или тридцать медяков Трие.
– Пусть будет Лютер.
– Благодарю. Вот, держи… эй, осторожнее! Выроненная монета принадлежит тому, кто ее подобрал.
Произнося эту фразу, меняла аккуратно набрал нужное количество серебряных монет и протянул, точно вручал подарок балованному ребенку. Лоуренс держал в руках золотую монету Румиона, однако руки менялы остались неподвижны. Он в сторону Лоуренса и не глянул.
– Вайсс.
Лишь услышав свое имя, меняла повернулся наконец к Лоуренсу.
– Что?
– Я твой покупатель.
Их учителя были близкими друзьями, так что Лоуренс и меняла по имени Вайсс знали друг друга давно. Вайсс глубоко вздохнул и указал подбородком на свой столик.
– Оставь ее там, сейчас я занят.
– Слишком занят, чтобы обслужить покупателя?
– Ну разумеется; куда важнее, чтобы юная дева не обронила монеты.
Рука, в которую Вайсс положил монеты, принадлежала, конечно же, Хоро. Снова он повернулся к ней и вздохнул. Он был ею полностью очарован, он буквально купался в ее улыбке. На единственного здесь, кто сохранял серьезность, Лоуренса, никто не обращал внимания.
– Однако, добрый господин…
При этих словах Хоро Вайсс принял серьезное выражение лица, подобающее оруженосцу рыцаря.
– Я боюсь, здесь слишком много монет для моей маленькой ручки.
Не успел Лоуренс насмешливо произнести «да уж конечно, слишком много», как Вайсс уже ответил:
– О госпожа Хоро, именно поэтому к твоим услугам мои руки.
Хоро изобразила удивление и обеспокоенным тоном ответила:
– Но так нельзя, эти драгоценные руки нужны тебе для работы.
Вайсс с упрямым видом покачал головой.
– Дабы не позволить монетам выпасть из твоих рук, я с радостью позволю тебе воспользоваться моими. Мне не на что жаловаться, ведь в моем сердце уже есть дыра, и форма этой дыры – точь-в-точь твоя. Господь дал мне руки как раз для того, чтобы заполнить эту дыру.