Страница 21 из 67
Ободренный речами достойного священника, граф уже собрался уходить, когда внезапно раздался слабый шум.
— Мне показалось, — произнес граф, — что кто-то ходит по коридору.
— Тише!.. — воскликнул отец Люнаде.
Они замерли, затаив дыхание.
Раздался слабый скрип, священник и граф ощутили, как от страха кровь леденеет у них в жилах. В эту минуту дверь отворилась, и на пороге появился исполинский старик; из глаз его, язвительно взиравших на перепуганных обитателей замка, струилось пламя; он шел медленно, как может передвигаться только бестелесный дух! С помощью колдовских чар великан заворожил, зачаровал несчастных священника и графа: их объял дикий непонятный ужас. Старец остановился и в упор посмотрел на них. Попав под влияние некой высшей, неведомой силы, страшной и неумолимой, отец Люнаде и Беренгельд застыли на месте.
Беренгельд сразу узнал своего предка, чей портрет висел в гостиной замка. Сейчас предок выглядел необычайно постаревшим: в его одряхлевшем теле отчетливо хрустели кости.
От страха граф совершенно обезумел; его охватил жуткий, леденящий душу ужас, пронизавший его насквозь, с головы до пят. Появление старца вызвало в состоянии графа плачевные перемены: внезапно он стал рассеянным, глаза потускнели, он сидел, бессмысленно уставившись в одну точку. Наконец он впал в глубокую задумчивость, более похожую на сон, нежели на сосредоточенность.
При виде огромного колдовского призрака, лишь отдаленно напоминавшего живое существо, волосы у отца Люнаде встали дыбом. Напрасно он призвал на помощь весь свой разум, дабы изгнать липкий холодный страх, заполонивший его душу: он не мог сомневаться в существовании этого призрака человеческого, чьи блестящие глаза, с насмешкой взиравшие на него, свидетельствовали о принадлежности сего призрака к миру живых.
Старик поднял руку, и его костлявый палец уперся в грудь графа Беренгельда; в этот миг графу показалось, что перед ним отверзлись бездны ада.
— Граф де Беренгельд, оставьте нас одних! И ничего не бойтесь: мое появление всегда несло благо вашей семье!..
Голос, всепроникающие звуки которого, казалось, исходили из-под высоких сводов замка, звучал дружелюбно. Неведомая сила, явленная одним мановением руки существа из загробного царства, наделенного непонятными сверхъестественными способностями, заставила графа подчиниться. С искаженным лицом и блуждающим взором он вышел из комнаты. Мы не в состоянии найти верное определение, дабы передать его душевное возбуждение.
Пока в спальне отца Люнаде происходила вышеописанная сцена, графиня, оставленная нами в галерее вместе с повитухой Лаградной, обернулась к своей спутнице, нисколько не удивленной необычным происшествием, и спросила ее, что она об этом думает.
— Сударыня, — начала Лаградна, — нет ничего более верного…
— Идемте ко мне в комнату, — перебила ее графиня, — там вы мне все расскажете.
Госпожа Беренгельд села возле камина и приготовилась слушать; речь Лаградны необычайно поразила ее.
— Сударыня, верьте мне, у вас будет ребенок! Я сказала это два часа назад и готова повторить: призрак, оберегающий семью Беренгельдов, появляется всегда, когда должно произойти нечто важное. Этот старец-великан не нашего поля ягода! Когда мой дед повстречал его, он уже тогда был таким же древним старцем, каким я только что видела его! Отец моего деда встретился с ним в тысяча пятьсот семьдесят седьмом году у подножия Чилийских гор, и, помнится, там случилась какая-то история с молоденькой перуанкой, задохнувшейся в огромном глиняном сосуде, в котором мой прадед и похоронил ее. Во все времена находились люди, охотившиеся за Столетним Старцем и мечтавшие выдать его инквизиции. Говорят, он без труда обводит вокруг пальца любых преследователей. Мой прадед рассказывал моему отцу, что никто толком не знает, что произойдет с человеком, который нечаянно встанет на пути Столетнего Старца. Ибо все, кто имел несчастье встретить его или тем паче прогневать, быстро умирали загадочной смертью. Рапорты, написанные жандармами, терялись в министерских канцеляриях, и сильные мира сего не верили этим рассказам. Тут же начинались разговоры о магии и великих оккультных науках, и чем больше непонятных слов было сказано, тем меньше доверия заслуживали речи рассказчиков. К тому же старец редко появлялся дважды в одних и тех же краях.
Именно Столетнему Старцу семейство Беренгельдов обязано своим процветанием! Он водился с королями! Его встречали в разных обличьях: то пешком в лохмотьях нищего, то в роскошном экипаже и княжеском наряде.
Госпожа графиня, если он явится, можете не сомневаться: у вас будет ребенок…
Беспорядочный рассказ Лаградны необычайно взволновал графиню: она спрашивала себя, удалось ли ей постичь смысл причудливых словоплетений повитухи, внушенных ей, как могло показаться, исключительно старческим безумием. Необоримое любопытство одолевало супругу Беренгельда; причиной тому была созвучность речей старухи содержанию письма, врученного посланцем Столетнего Старца.
— Но ведь, — в нерешительности промолвила графиня, — завтра вечером мне вряд ли позволят остаться одной в парадной спальне Беренгельдов, а только там…
— Сударыня, зачем вам надо идти в эту спальню?
— Таков приказ, содержащийся в письме…
— …Столетнего Старца! — воскликнула Лаградна. — Тогда идите туда, сударыня, и исполняйте все, что вам предписано.
— Но как это сделать?
— Вам надо, — продолжала повитуха, — притвориться, что сама мысль об исполнении этого приказа вам противна, и как обычно пойти лечь спать к себе в комнату, а ночью встать и пробраться в парадную спальню; если желаете, я заранее спрячусь там.
Стремление стать матерью, страстное желание иметь ребенка побуждали женщин совершать гораздо более рискованные поступки, нежели тот, который требовался от графини, поэтому та для себя давно решила исполнить все, что требовал от нее автор таинственного послания.
Едва старуха вышла, оставив госпожу Беренгельд наедине со своими страхами и чаяниями, как в спальню вошел граф; выражение его лица поразило графиню. Беренгельд опустился в кресло и, не проронив ни слова, провел в нем остаток ночи.
Отец Люнаде никогда не рассказывал о том, что произошло между ним и загадочным существом, названным старухой Лаградной призраком. Достойный священик давно умер; но даже на смертном одре он ни словом не обмолвился об этой встрече, а когда ему напоминали о ней, он недвусмысленно давал понять, что подобные разговоры ему в высшей степени неприятны.
Как бы то ни было, на следующее утро он, как всегда, направился в часовню, чтобы отслужить мессу. Увидев графа Беренгельда, он, призвав на помощь доводы разума, попытался успокоить своего подопечного и доказать ему, что в появлении призрака не было ничего необычного. В заключение отец Люнаде сказал:
— Сын мой, вы не имеете права пренебрегать ничем, что может послужить для славы и процветания вашего знаменитого рода; позднее вы сами станете упрекать себя за то, что не воспользовались помощью таинственного незнакомца. С госпожой графиней не случиться ничего плохого, никто не желает ей зла; к тому же, сын мой, помните: пути Господни неисповедимы! Сам я намерен подчиниться автору письма и сегодня буду ночевать в деревне. Если мне посчастливится дожить до появления на свет вашего наследника, я с удовольствием возьму на себя обязанности воспитателя.
— Но, отец мой, — удивился граф, — что заставило вас так резко изменить свое решение?
Ответа не последовало: монах был уже далеко. Минуя аллею, он быстро зашагал через луг, раскинувшийся за стенами замка.
Не зная, что и думать, граф за целый день так и не решил, как ему поступить.
— Господин граф, — обратилась к нему супруга, — что вы думаете о письме и что, по-вашему, нам следует делать?
— Все, что вы пожелаете, сударыня!
— Считаете ли вы, что нам грозит опасность?
— Мое мнение совпадает с вашим мнением.
— Правильно ли я поступлю, если в урочный час отправлюсь в указанную спальню? — спросила графиня.