Венера

Перед ее мысленным взором предстала картина полного изобилия и благополучия. Помолчав какое-то время, она вдруг спросила:

— Скажи, Полли, ты думала когда-нибудь о замужестве?

Странный вопрос! Он растревожил давнюю боль, которую Полли старалась не замечать в блеске и благополучии своей настоящей жизни.

— Я никогда не думала об этом, — солгала она. — Я — актриса, и у меня есть Ник. Зачем мне выходить замуж? — Полли, улыбнувшись, взяла еще один каштан. Ей не хотелось, чтобы Сьюзан заметила ее грусть. — Ты же знаешь, в мире есть жены и есть любовницы. Ты создана, чтобы стать женой, а я — любовницей. — Она пожала плечами. — Я вполне довольна своей судьбой. Дети и хозяйство не для меня, это не сделало бы меня счастливее.

— А что будет, если лорд Кинкейд решит жениться? — произнесла робко Сьюзан. — Как ты думаешь, он и тогда будет содержать тебя?

Это была болезненная тема. Полли предпочитала не думать о будущем. Конечно, Николас когда-нибудь захочет жениться, и избранницей его станет отнюдь не нищая девчонка из таверны. Общество, правда, терпимо относилось к тому, что актрисы становились баронессами. Но у Полли Уайт — особый случай. Девушка с таким сомнительным происхождением, как у нее, не могла стать женой знатного человека и матерью его детей.

Так что же будет, если Николас женится? Отнесется ли его жена благосклонно к тому, что у него есть любовница? Или потребует, чтобы Николас расстался с ней и уделял все внимание только семье? На месте этой предполагаемой жены Полли так и поступила бы. Какая тяжелая мысль!..

— Я спрошу его при случае об этом, — чуть слышно сказала она, опуская глаза. — Сью, а как ты сможешь узнать мнение Оливера о переезде?

Девушка задумалась.

— Не знаю… Может быть, поможешь мне написать письмо, Полли? Ты ведь все теперь знаешь?

— Читать я умею, но пишу не слишком уж грамотно, — призналась юная хозяйка. — Ну да ладно, я постараюсь.

Полли подошла к бюро, достала бумагу, чернила и гусиное перо и начала писать. Сьюзан, стоя сзади, с восхищением наблюдала за ней.

— А там найдется кто-нибудь, кто прочтет ему письмо? — спросила Полли, ставя последнюю точку.

— Да, не беспокойся об этом.

Они еще долго сидели, разговаривая и смеясь, и не заметили даже, что огонь в камине давно потух. Полли поежилась.

— Сью, подбрось немного дров, а то мы с тобой совсем замерзнем, — попросила она.

В эту минуту внизу раздался стук открываемой двери. Полли прислушалась.

— Это Ник! — радостно воскликнула она. И действительно, через минуту в гостиную вошел лорд Кинкейд и удивленно уставился на девушек.

— Что здесь происходит? Уже почти два часа ночи!

— Мы писали письмо Оливеру, — проговорила извиняющимся тоном Полли.

— Ах вот как! И ты думаешь, что он что-то поймет?

— Ник, это несправедливо! Я так старалась! Вот, посмотрите!

Полли протянула ему лист бумаги.

Николас взглянул на написанное и улыбнулся:

— Орфография безобразная! Полагаю, мне придется серьезно заняться твоим образованием.

— Ник, поймите, я писала это со слов Сью!

— Ну хорошо, дорогая. Надо будет отдать письмо курьеру.

Николас взял с каминной полки трубку, разжег ее и, задумавшись, выпустил душистое облачко голубоватого дыма.

Полли стояла неподвижно. Ей казалось, что Николас хочет и не решается сказать ей что-то важное. Она ждала. Внезапно ей в голову пришла ужасная мысль; а что, если Николас решил жениться и обдумывает сейчас, как бы сообщить ей об этом! Она не догадывалась, что тому было не до подобных вещей. После разговора с друзьями он окончательно убедился, что по неизвестной причине впал в немилость короля. В общем, дела его обстояли крайне неважно. Во время выходов в свет или посещения Уайтхолла он чувствовал себя изгоем: все, кроме близких друзей, сторонились его.

Случай, весьма характерный для высшего света Англии периода фаворитизма и заговоров, когда никто не мог быть уверен в своей безопасности. Все, как правило, начиналось незаметно, с некой холодности со стороны короля. Затем следовал отказ от аудиенции у правителя, порождавший сплетни и слухи, и, наконец, несчастный погружался в мрак забвения.

Для Николаса ситуация достигла последней из вышеописанных стадий, а он так и не понял причины случившегося. Ни один из его друзей также не мог пролить свет на происходившее. Известно было только, что лорд Кинкейд стал персоной нон грата и находился под подозрением у короля и что замеченных рядом с ним ожидали крупные неприятности. Все говорило о том, что он попал в крайне сложную и опасную ситуацию. Конечно, Ник мог бы заставить себя не придавать явной обструкции слишком уж большого значения, ссылаясь на то, что все это не более чем очередной каприз его величества, пребывающею в дурном расположении духа. Ничто не мешало ему также взять да и покинуть Лондон, чтобы отсидеться в своем йоркширском поместье до лучших времен. Это, пожалуй, было бы самым разумным ходом. Но если он и впрямь уедет, то что станет с Полли? Ведь и она в любой момент может подвергнуться опале. Взять же девушку с собой и, следовательно, разлучить с театром, который она так любила, было бы не совсем правильно, поскольку, помимо всего прочего, это могло бы сказаться самым отрицательным образом на ее артистической карьере. Николас, во всяком случае, сомневался в том, что имеет право увозить свою возлюбленную из столицы, коль скоро он не убежден, что ей действительно грозит смертельная опасность: Полли, в конце концов, не жена ему. «К счастью для нее», — подумал он с грустью в сердце. Сколь ни печально это, но при сложившихся обстоятельствах им нужно держаться как можно дальше друг от друга.

— Скажите, вы что, собираетесь бросить меня? — услышала вдруг Полли собственный голос. Мрачный взгляд Николаса давно уже не давал ей покоя, и она решила выяснить наконец, что терзает его.

Николас был поражен ее проницательностью. Но что именно знает она? И о чем догадывается?

— Почему ты задала мне этот вопрос? — спросил он недовольно.

Ее лицо побледнело.

— Не знаю, но у вас такой удрученный вид, и вы к тому же все время молчите… Я… я думаю, что вы решили жениться.

Она потупила взор, чтобы Ник не смог разглядеть слезы в ее глазах.

Жениться! Надо же, как запросто читает она его мысли! Но разве можно сейчас, когда речь идет о жизни и смерти, заниматься такими делами?

— Ты знаешь, который сейчас час? — произнес Николас сердито. — Как только я решу, что пришло время поговорить нам о браке, то немедленно извещу тебя об этом!

— И тогда мне придется найти другого покровителя? — произнесла Полли упавшим голосом.

Николас устало закрыл глаза. Почему, черт подери, она играет с ним в эти дурацкие игры? Неужели не видно, в каком он состоянии?

В тревожных интонациях девушки он расслышал лишь раздражение, бледность приписал усталости, а потупленный взор дал ему основание увидеть в ней лишь ребенка, который, утомившись, начинает капризничать.

— Прошу тебя, Полли, не неси вздор! — сказал Ник. — У меня создается впечатление, что здравый смысл отказал тебе! Вместо того чтобы лечь спать, как разумная взрослая женщина, каковой я тебя и считал, ты полночи проболтала с горничной!

— Вот как! А я-то думала, что Сьюзан потому и живет здесь, чтобы я могла просто так поболтать с ней иногда.

— Как оказалось, я не всегда принимаю правильные решения, особенно когда дело касается тебя, — заявил лорд. — Хватит! Немедленно отправляйся спать!

— Я не собираюсь беспрекословно подчиняться вам во всем! — огрызнулась Полли в ответ на столь резкий тон своего возлюбленного.

Николас вздохнул:

— Полли, я слишком устал, чтобы продолжать эти препирательства. Делай как знаешь.

— Так я и поступлю!

Полли вошла в спальню и с шумом захлопнула дверь. Забравшись в постель, закуталась в одеяло и вскоре заснула со слезами на щеках.

А Николас еще какое-то время сидел у камина, тщетно пытаясь забыться за бокалом вина и трубкой крепкого табака.