Пираты Венеры

Собравшиеся молча наблюдали за моими последними виражами в воздухе и короткой пробежкой «Анотара» по полю. А потом разразилась буря восторга. Было очень приятно, что нас так приветливо встречают, ибо до тех пор наше положение казалось безнадежным. Приобретенный опыт подсказывал, что чужестранцев редко приветствуют в амторианских городах. С этим я столкнулся сразу, когда приземлился в Вепайе на ракетном корабле. И хотя в конце концов меня признали, по существу я оставался пленником во дворце вепайского джонга.

Когда Томан вышел из «Анотара», я помог Дуаре выбраться из кабины. Она встала на крыло на виду у всей толпы, и возгласы приветствия на мгновение стихии. А затем толпа разразилась восторженными воплями.

Вряд ли кто-нибудь понимал, что третий член экипажа — женщина. Это стало ясно им, когда Дуара поднялась на крыле во весь рост. То, что на воздушном корабле летела женщина, да еще поразительной красоты, буквально потрясло людей, и овация в честь Дуары была совершенно искренней. Можете не сомневаться, что с этого момента я полюбил людей Санары всем сердцем.

Несколько офицеров подошли к «Анотару». Последовали взаимные приветствия и представления. Я отметил уважение, которым пользовался Томан, и понял, что мне посчастливилось оказать важную услугу действительно влиятельному в городе человеку. Насколько он влиятелен, я узнал позже.

Мы обошли поле, приветствуя собравшихся. Неподалеку я заметил огромных животных; они были запряжены в лафеты орудий и армейские фургоны того же типа, как у зани. Животные стояли на одной стороне поля, позади толпы. Теперь же их погнали к кораблю и подвели настолько близко, насколько удалось погонщикам. И животные, и люди явно опасались незнакомого летающего предмета.

Так я впервые увидел гантора вблизи.

Ростом животное больше африканского слона, и ноги у него напоминают слоновьи. Но на этом сходство кончается.

У гантора голова быка с рогом длиной в фут, растущим посередине лба. Огромная пасть, полная кривых зубов. Короткая рыжевато-желтая шерсть на спине, с белыми пятнами. Между шеей и плечами — густая жесткая грива. Хвост похож на бычий. На концах ног — три огромных роговых нароста, напоминающих копыта. На каждом ганторе сидел погонщик, располагаясь на гриве повыше плеч, а за ним на длинной прямой спине гантора помещался хаудак — большой открытый ящик, в котором, не теснясь, могли бы разместиться человек двенадцать. Позднее я узнал, что хаудаки бывают разные, в зависимости от назначения. На том животном, которое должно было увести с поля Дуару, меня и Томана, хаудак был богато украшен и вмещал четырех человек.

Слева у каждого гантора висела лесенка. Когда погонщики добились, чтобы их подопечные как можно ближе подошли к кораблю, они спрыгнули на землю и приставили лесенки, оперев их о бок животного. По этим лесенкам пассажиры забирались в хаудаки. Я с интересом наблюдал за этой процедурой, не понимая, как погонщик возвратится на свое сиденье, если он привяжет лесенку обратно к боку гантора, или что он будет делать с лесенкой, если взберется вслед за пассажирами на спину животного. Вскоре мое недоумение развеялось. Оказывается, был еще один способ.

Погонщик привязал лесенку на бок гантору. Потом обошел своего подопечного спереди и дал команду. Гантор сразу опустил голову, так что рог его принял горизонтальное положение. Погонщик взобрался на рог и отдал еще одну команду. Гантор поднял голову, и погонщик спокойно уселся на свое привычное место на плечах животного.

В хаудаки на других ганторах забрались офицеры и солдаты. Они выполняли роль нашего эскорта: несколько ганторов впереди, несколько с боков, а остальные замыкали шествие, пока мы двигались с поля, а потом по широкой улице.

Когда мы приблизились к толпе, стоявшей по обе стороны дороги, люди приветствовали нас, поднимая руки примерно на сорок пять градусов и скрещивая ладони. Я отметил, что они поступают так только при приближении нашего гантора, и вскоре понял, что они салютовали Томану: он принимал приветствия, раскланиваясь направо и налево. Еще одно доказательство высокого положения и глубокого уважения народа к путнику, которого я случайно встретил.

Люди на улицах были одеты легко; это нормально на Амторе, поскольку там тепло и душно. Прохожие носили холодное оружие — видимо, таков был обычай: мужчины — шпаги и кинжалы, а женщины — только кинжалы. В толпе встречались и солдаты, вооруженные пистолетами в кобурах через плечо.

Это были красивые нарядные люди с добрыми и приветливыми лицами. Окружающие здания, простые по архитектуре, выглядели весьма эффектно. Хотя многие постройки явно носили типовой характер, строители умело добивались разнообразия, создававшего приятные контрасты по цвету и форме и подчеркивавшего благородство линий.

Мы свернули на другую улицу, где дома были выше и красивее, но благородство архитектурных линий сохранялось. Когда мы приблизились к довольно высокому, пышно украшенному зданию, Томан объяснил, что это дворец правителя, где живет племянник джонга и осуществляет правление в отсутствие своего дяди-джонга. Наконец мы остановились около большого здания как раз напротив дворца правителя. Солдаты, стоявшие в карауле перед огромными воротами, расположенными в середине высокой стены, идущей вдоль улицы, отдали Томану честь и распахнули настежь ворота.

Эскорт из солдат и офицеров еще раньше повернул назад к скаковому полю, а наш погонщик осторожно провел огромное животное по широкому проходу в обширный двор, усаженный деревьями, экзотическими кустарниками и цветами, с красивым фонтаном в центре. Здесь был дворец Томана.

Небольшая группа людей выбежала из здания. Конечно, я не знал их, но понял, что это офицеры и слуги Томана. Они с глубоким почтением приветствовали хозяина, и их поведение говорило лучше всего об искренней привязанности.

— Известите джанджонг, что я вернулся и веду с собой гостей в ее апартаменты, — приказал Томан одному из офицеров.

«Джанджонг» дословно означает «дочь джонга», и другими словами — принцесса. Это официальный титул дочери джонга, правящего в данный момент, но на Венере его часто употребляют в повседневной жизни как титул, сохраняемый и после смерти джонга. То же относится и к слову «танджонг» — сын джонга, принц.

Томан показал нам наши комнаты, зная, что мы захотим привести себя в порядок перед представлением джанджонг. Рабыни завладели Дуарой, а мне раб показал ванну и принес новую одежду.

Наши апартаменты состояли из трех жилых комнат и двух ванных. Все комнаты богато и красиво обставлены. Для Дуары это было подобно возвращению в рай: ведь она не знала ни удобств, ни комфорта, с тех пор как была похищена из дворца джонга больше года назад.

Когда мы были готовы, пришел слуга и проводил нас в небольшую приемную на том же этаже, но в другом крыле дворца. Здесь нас ждал Томан. Он спросил, как нас следует представить джанджонг, и когда я назвал ему титул Дуары, то понял, что для него это было и неожиданно, и приятно. Меня же я попросил представить как Карсона с Венеры. Конечно, для него слово «Венера» ничего не значило, поскольку планета известна аборигенам под названием «Амтор». Затем нас ввели к джанджонг.

Представление проходило без излишней торжественности. Люди знакомятся просто и непосредственно. Никаких высокопарных речей. Мы оказались в обществе прекрасной женщины; она улыбнулась и поднялась нам навстречу.

— Это моя жена Дисахара, джанджонг Корвы, — представил Томан свою жену. Затем он повернулся к Дуаре. — Это Дуара, джанджонг Вепайи и жена Карсона с Венеры.

Да, все было очень просто. Конечно, Томан, представляя Дуару, не произнес слова «жена». Среди народов, которые я знал на Амторе, нет брака в нашем понимании. Просто пары договариваются между собой жить вместе, и обычно они верны друг другу не меньше, а даже больше, нежели обвенчанные по всем церковным канонам у нас на Земле. Только соблюдение внешней благопристойности не делает явными бесконечные измены супругов на Земле. На Амторе все иначе: супруги могут расстаться и взять другого супруга или супругу, если захотят, но это происходит достаточно редко, так что измены здесь — дело неизвестное. С тех пор как была открыта сыворотка долголетия, многие пары прожили вместе сотни лет в полном согласии, возможно потому, что узы, связывающие их, не были оковами. Слово, которое Томан употребил вместо «жена», было «оольганья» — любимая женщина. Мне это понравилось.