Холод его дыхания

- Неизменные джинсы.

Ее губы презрительно дернулись, но она тут же толкнула входную дверь, приглашая Ясю идти за собой.

- Прокатимся, тут не далеко, ты же не откажешь мне в компании?

- Нет, конечно, я и сама просила прислугу передать вам просьбу о встречи.

- Они сообщили об этом, но я была занята.

Нина кивнула водителю, придерживающему приоткрытую дверь автомобиля и, элегантно скользнула в салон. Яся последовала за ней.

- Мы все сейчас очень заняты… у нас… неприятности.

- Я могу помочь?

Она не хотела им помогать, но женщина выглядела настолько надломленной, что сказать что - то другое или позлорадствовать, попросту не получалось.

- Я надеюсь на это, очень надеюсь.

Автомобиль остановился возле главного входа той самой клиники, откуда Макс совсем недавно забрал ее, и не смотря на его обещание, накачанную успокоительным, не в силах даже самостоятельно передвигаться. Нина пошла вперед, Ясмин за ней следом, прикидывая, зачем ее привезли сюда снова. Сердечный приступ Витале и сеньор Дамазо потребовал у сына отпустить ее от себя? Возможно. Он же постоянно требовал изменить отношения к ней, пытался помочь, неудачно и все больше во вред, но помочь. Ладно, Яся усмехнулась, приготовившись к представлению, она готова лгать ему и говорить то, что скажут. Все так же молча они поднялись в лифте на несколько этажей, прошли длинным коридором, пока Нина не остановилась возле одной из дверей, выходящих в уютное фойе. Женщина открыла дверь, жестом приглашая Ясю пройти вперед и подтолкнула, когда та неожиданно застыла, глядя на лежащего в постели мужчину. Макс, это был Макс. Небритый, осунувшийся, с темными кругами, залегшими тенью под плотно закрытыми глазами. Простынь закрывала часть тела, но оставляла открытыми перебинтованные ноги много выше колена.

- Сынок.

Нина обогнула потрясенную девушку и присела на стул в изголовье у Макса. Она успела привыкнуть к жуткой картине, прикованного к постели сына.

- Я же просил оставить меня в покое, - голос хриплый, с нотками раздражения и усталости. - Я не нуждаюсь в заботе, дайте мне побыть одному.

- Я привела Ясмин.

Макс распахнул глаза, пристально уставившись на девушку, словно пытаясь что - то разглядеть в ней незнакомое, но такое желанное, затем его лицо дрогнуло, и он яростно прошипел, не сводя с Ясмин ненавидящего пронзительного взгляда. Неторопливо, с расстановкой.

- Пошла… вон… отсюда.

Потом медленно перевел бешенный, почти безумный взгляд на Нину.

- Я сказал, чтобы ей заплатили и вышвырнули из дома, я не хочу ее больше видеть, я не хочу ее знать.

Яся выскочила из палаты, на одном дыхание пробежала весь коридор до дверей лифта и принялась, остервенело нажимать кнопку вызова. Она называла его древним и дряхлым, всячески подчеркивая его возраст, но стариком он выглядел только сейчас. Действительно стариком, с этими запавшими глазами, утратившими ироничный блеск и вызов, поседевшими прядями волос на висках, с горестными складками вдоль некогда четко очерченных соблазнительной линией губ. В нем ничего не осталось от того властного, но притягательного мужчины, уходившего от нее совсем недавно. Осталась только тень, изможденная и уставшая.

- Ясмин.

Нина Дамазо догнала ее уже в холле клиники, схватив за руку и этим заставив остановиться. В глазах женщины плескалось отчаяние. Яся выдернула руку, но та снова ухватилась за нее и заговорила быстро, сбиваясь от волнения.

- Ты должна вернуться к нему, поговорить, не бросай его, пожалуйста, девочка. Спасатели рассказали, что он звал тебя, когда находился в забытьи. Неужели тебе его совсем не жаль…

- Вы меня не жалели, никто из всего вашего великолепного семейства не пожелал мне помочь.

- Мой муж…

- Помог, дал Максу успокоиться и вернул обратно, для личного пользования в качестве любимой шлюхи, потом снова предложил помощь, прекрасно зная о маленькой слабости сына к видеосъемке. Я вам ничего не должна, это вы должны попытаться со мной расплатиться.

- Макс был груб, он перенес много операций, - Нина, будто не слышала ее злых, полных обиды слов. - Никто не дает нам гарантий, его ноги раздроблены настолько, что он, возможно, не сможет ходить. Ты только представь, что он чувствует, что ему приходиться переживать теперь, ты должна его понять.

- Меня никто не понимал, - Яся мягко, но твердо освободила от захвата свои пальцы и шагнула в сторону. - Каприз вашего сына слишком дорого обошелся мне, последуйте его же совету, заплатите и забудьте меня.

Нина плакала, стояла, молча смотрела на Ясмин и плакала, слезы лились из ее глаз, но она словно не замечала этого.

- Пожалуйста, прости его, прости нас и вернись к моему сыну. Ты же видела его, ему нужна помощь, ему нужна ты.

- Ему нужна любая из его многочисленных шлюх, он у вас постоянством никогда не отличался.

- Он звал тебя.

- Он меня выгнал и, вы это слышали, я не хочу вас знать, не хочу вас видеть и, если вы хотите, чтобы я молчала и никуда не обращалась, то заплатите не только мне, но и моей подруге, я хочу быть уверена в том, что она будет обеспечена. Сделаете это и, я продолжу изображать из себя финскую студентку, откажетесь и, я обращусь к властям.

- Мы заплатим, Ясмин, но ты можешь получить состояние, просто вернувшись к нашему сыну.

- Я не жадная, мне хватит обычных отступных.

- Где твоя жалость?

- Там же где было ваше сочувствие, когда помощь нужна была мне.

- Спать с моим сыном ты считала испытанием?

Нина усмехнулась, доставая из сумочки платок и вытирая следы слез со своего лица.

- Он насиловал и бил.

- И теперь ты опускаешься до его уровня?

Яся тоже усмехнулась, жестко и цинично отвечая сеньоре Дамазо.

- До уровня вашего сына мне не опуститься при всем желание, даже в наших детских домах не воспитывают подобных монстров. Я подожду вас в автомобиле.

Девушка развернулась, направляясь к выходу и слыша за спиной сдавленное:

- Не стоит, водитель отвезет тебя домой, я позвоню секретарю, чтобы оформил необходимые бумаги.

Ясмин обернулась, чувствуя щемящую жалость к этой сломленной женщине, единственный сын, которой находился в тяжелом состоянии. Она могла бы вернуться, но… ей надоел спектакль, она желала уйти с театральных подмостков. Пусть Макс ищет новую приму для своих блистательных постановок.

Яся перебралась в свою прежнюю квартиру, купленную сеньором Дамазо и, вернулась в университет. Ее временное отсутствие, словно не было замечено никем из преподавательского состава, и девушка подозревала, что не обошлось без вмешательства семейства Дамазо. Еще через неделю она поняла, что определенно не умеет красиво мстить. Она была зла и наговорила множество гадостей бедной женщине, била по больному, наслаждаясь чужими страхами, подло, низко, недостойно и как - то совсем не получалось оправдывать теперь себя тем, что они были не лучше. Беседа с секретарем Нины оставила неприятный осадок и Ясмин вроде и приняла все то, что они посчитали должным ей выплатить, но не могла себя заставит притронуться к деньгам. Хотя почему бы и нет, если это облегчало их совесть и умаляло чувство вины перед ней. Особенно досадным выглядело упоминание о том, что Макс почти год назад предоставил место переводчика Мине в одной из своих компаний. Ее подруга зарабатывала почти сказочно по меркам их города, вышла замуж и даже смогла приобрести небольшую квартиру. Яся почему - то была уверена, что та точно без нее пропадет, не сможет ничего добиться самостоятельно, ведь из них двоих именно Яся постоянно выступала паровозом, который тянет вперед, не позволяя останавливаться на достигнутом. И вот теперь, она сама в чужой стране, с чужим именем и документами, неустроенная и одинокая, все еще студентка, в то время как Мина достигла их общей мечты. Она же продолжает метаться, искать свое место, потому что и вожделенный диплом и пресловутая независимость перестали маячить на горизонте заветной мечтой, напрочь смытые могучей волной под названием “Отношения с Максом Дамазо”.