Другой Путь

Я так устал ждать этой фразы, что даже не поверил сначала в то, что услышал. Рассел повторил и только после этого я протянул ему руку:

– И я рад, Чарли!

Захар взял у меня из рук насос, бросил его под капот трактора и втроем мы пошли в дом. Вернее, мы с Майцевым пошли, а наш гость поехал на своем франтоватом «Додже».

Спустя полчаса, попивая чай с пончиками (Сэм каждое утро начинал с приготовления двух десятков этих надоевших нам хуже горькой редьки пончиков), Чарли говорил:

– Мне поручено создать такой механизм взаимодействия с главными фондовыми и валютными площадками, который бы позволил скрыть истинного владельца бумаг и кэша[25]. И я это сделаю. Мне только нужно время на подготовку. Месяца три, скажем. Есть несколько сложностей в техническом плане, но вроде бы с ними можно бороться. Насколько я понял, парни, управлять активами будете вы?

– Не совсем так, – помня предостережения Павлова, возразил я. – Мы просто те, кто будет передавать вам инвестиционные распоряжения.

– Зачем такая сложная схема? – спросил Чарли как бы сам у себя.

– Наверное, тот, кто ее придумал, на что-то рассчитывал, – пожал плечами Захар. – Они же ничего в простоте не сделают – все с умыслом.

– Чудные дела творятся в нашей синагоге, – вздохнул Чарли. – Трудно вот так работать, не зная толком, кто стоит за твоей спиной. Ладно, главное, деньгами нас не обидят, а если есть деньги, то в этой стране решить можно вообще все.

Меня очень тревожило, каким образом к нему попали деньги от Павлова и я просто об этом спросил.

– Не волнуйся, Сардж, – ответил Чарли. – Я в этих делах не новичок. Первые пара сотен – просто наличка. Если речь зайдет о больших деньгах – мы найдем способы легализовать эти суммы.

Рассел допил чай, поблагодарил нас за вкусные плюшки и сказал, что ему уже пора ехать. За окном опять собирался дождь и он боялся, что дорогу может размыть. Чарли оставил нам визитку, но пообещал звонить сам каждую неделю, чтобы держать в курсе дел. Еще он передал привет Сэму, с которым, оказывается, был знаком прежде. И вот здесь я испугался. Потому что в мозгу быстро выстроилась цепочка Рассел-Батт-Чайлдс-ФБР. Если бы в этот момент я не завязывал свои ботинки, стоя в соответствующей позе, он бы увидел мое выражение лица и наверняка потребовал бы объяснений.

Если для отошедшего от дел Батта просьба старого приятеля по партийным делам дать приют двум юным лоботрясам могла показаться совсем не странной, то в случае знакомства Рассела с Чайлдсом и посвящения того в цель нашего прибытия – у ФБР непременно должны были бы появиться вопросы.

– А вы, Чарли, с дядей Сэмом давно знакомы? – Стоя вниз головой, изображая борьбу с неуступчивым узлом, спросил я.

– Я с Сэмом? Да пару лет. Нас познакомил, – я напрягся, – его младший брат. Точно, вот как Сэм переехал сюда из Нью-Йорка, так Джимми все хотел нас познакомить, а вышло только спустя еще год.

– Так вы не были с ним знакомы по его партийным делам? – уточнил я.

– Это когда он в банде Холла геройствовал? Не, – усмехнулся веселый Чарли, – я к ним никакого отношения не имею. Я из другого ведомства.

Я почувствовал себя Сизифом, которому больше не нужно толкать перед собой камень.

– А почему вы называете организацию Холла бандой?

Рассел рассмеялся:

– Вам знакомо слово рэкет?

– Конечно. Вымогательство.

– Тогда вы меня поймете. Гас Холл занимается в отношении нашей с вами страны самым что ни на есть рэкетом – вымогает деньги под обещания активной работы, но максимум на что его пока хватало – имитировать раз в четыре года участие в президентских выборах. И повелось это еще со времен Эрла Браудера, провозгласившего, что учение Маркса не действует на американской земле. Вот так вот. Впрочем, наши начальники наверняка имеют от него какой-то иной прок. Например, я полагаю, несколько тысяч добровольных идейных сексотов и пропагандистов стоят тех небольших денег, что достаются верхушке. Может быть, и еще есть какие-то резоны. Но Сэм не знает, чем занимаюсь я. Я для него – просто хороший знакомый, если вы об этом.

Мне не понравилось его объяснение. Это только слова, причем слова человека, которого я не знал прежде, и на которого не имел никаких способов влияния. Если он меня прочувствовал и сейчас наврал, то весь наш замысел не стоит и копейки. Хотя, если хорошенько подумать, ничего, кроме незаконного пересечения границы, нам пока предъявить не могут. Не смогут, даже если мы примемся баловаться на бирже. Не смогут, даже когда мы станем очень успешными инвесторами. Не смогут до тех пор, пока наши действия не станут для них угрозой. А до того можно работать. Главное, чтобы… неожиданная мысль пришла мне в голову, но обдумать ее я решил позже.

– Это хорошо, – резюмировал я. – Тогда будем ждать вашего звонка?

– О-кей, парни, я через недельку позвоню обязательно, а, может быть, и наведаюсь.

Мы вышли на высокое крыльцо – проводить гостя и, едва его «Додж» мигнул задними огнями, сворачивая на дорогу, Захар обернулся ко мне:

– Что-то не так?

– Кажется, Захарка, мы влипли, – ответил я. – В бывшем руководстве местных коммунистов сидел агент ФБР. Старый знакомец Павлова. Если Георгий Сергеевич устраивал наше размещение здесь через него, а это очень вероятно, то мы с тобой…

– Как два оленя на стрельбище, – закончил за меня Захар.

– Примерно, – согласился я. – Нас ведут от самого Шереметьева и ждут, когда мы себя проявим. Судить за игру на бирже нас не смогут – этим занимается все население Америки, а вот удалить с поля за излишнюю удачу и, по крайней мере, постараться выяснить, чем она вызвана – могут вполне. А если верить этому Расселу, то еще у нас есть великолепная возможность завалить независимую агентуру – когда через нас они выйдут на него. Сейчас он просто знакомец Сэма, но стоит ему появиться здесь еще пару раз и они свяжут концы вместе.

– Нужно срочно задействовать запасной канал связи! – Предложил Захар. – И что говорит твоя «память»?

– Похоже, ситуация выбора нам не оставила. Только сначала мы узнаем у Сэма, кто нас к нему поселил? А сейчас пошли доделывать трактор.

Мы провозились с топливным насосом до самого вечера и, не будь навеса над трактором, вымокли бы насквозь.

Вечером приехал донельзя довольный Сэмюэль Батт. Ему удалось продать три четверти табачного листа по очень хорошей цене какому-то «глупому немцу» из «Браун энд Вильямсон», бывшей самой крупной компанией-производителем сигарет в этих местах.

– Правда, пришлось дать этому пройдохе двести баксов, чтобы он остановил свой выбор на моем листе, а не поехал закупаться дальше вниз по реке. – Расплывшись в усмешке, сообщил Батт. – Все хотят жить! Зато он взял лист для своей компании по очень хорошей цене. Для меня хорошей.

По этому поводу толстый Сэм набрал в два раза больше пива – чтобы достойно отметить «удачную сделку». Он принципиально не пил местный бурбон, полагая, что нормальный человек должен напиваться медленно, а не как принято у здешних – пять стопок и «собираемся надавать по рогам этим козлам из Вирджинии!»

Я видел, как нервно сглотнул Захар – его уже мутило только от одного слова «пиво». Но я сам увидел в этом хороший повод поговорить с дядюшкой Сэмом по душам.

Усевшись перед телевизором RCA[26] – если бы не три буковки под динамиком, я бы принял его за старый «Изумруд» – мы занялись обсуждением политики нелюбимого Баттом Рейгана. На экране мелькали новости и Сэм иногда тыкал жирным пальцем в сторону меняющихся кадров, показывая очередную иллюстрацию своим рассуждениям:

– Смотрите, парни, чего сделал со страной этот комедиант! Этот долговязый актеришка! Бездомных все больше и больше, но налоги для богатых он снизил в три раза! При этом расходы на оборону увеличил в полтора – понятно, кто-то же должен защищать собственность папаши Моргана[27] или Шиффа[28]. Конечно, на самом деле и русские могли бы вести себя куда спокойнее, – Захар едва не полез спорить о миролюбии Советского Союза, но я придержал Майцева. – Могли бы и не лезть в Афганистан, Анголу, Сальвадор и не мешать нашим идиотам набивать себе шишки во Вьетнаме. Глядишь, и Гарри был бы жив. Он ведь хороший парень был, мой Гарри. В бейсбол играл так, что…, – дядюшка Сэм горестно вздохнул и открыл следующую бутылку, чтобы опустошить ее в три могучих глотка. – Мог бы жить долго. Ну да ладно, видно, смерть моего сына кому-то была нужна. Надеюсь и их дети сдохнут для чьей-то пользы! Вот, смотрите, опять показывают старину Ронни! Лезет, лезет на второй срок. И ведь изберется, засранец! Да и как ему не избраться, если в противники ему наши деляги с Уолл-стрит назначили неудачника Мондейла, а в помощницы ему запихнули бабу!! Бабу в вице-президенты! Где это вообще видано? Как там зовут эту крашеную сучку?