Страница 7 из 20
– Выкупил? – не поверил своим ушам Рено. – Разве можно покупать и продавать святыни?
– И не такое случается! Бедный король Бодуэн II, о котором брат Тибо вам уже рассказывал, так нуждался в деньгах, что заложил святыни венецианскому ростовщику-еврею Никола Керини. Король Людовик выкупил их, и теперь они во Франции. Это случилось пять лет назад, и Людовик встречал их в Сансе, а потом нес их вместе с братьями в Париж.
– Но подлинного Креста Спасителя среди них не было! – воскликнул Рено.
– А я разве что-то об этом сказал? – покачал головой брат Адам. – Среди святынь была разве что небольшая щепка от святого древа, но ничего похожего на тот… в чью тайну вы теперь посвящены…
Рено почувствовал, что будет лучше, если они сменят тему.
– Судя по тому, что говорил сир Тибо, император сейчас у себя в Константинополе.
– Уже нет. Он был там, но уехал. Скорее всего он у Его Святейшества папы.
– А почему он так много путешествует?
– Потому что всегда нуждается в деньгах. Думаю, он самый нищий государь на свете.
– Император Константинопольский? А я-то думал, что богаче его никого на свете нет!
– Времена царствования великолепных Комнинов, увы, прошли. С тех пор как дож Венеции воспользовался Четвертым крестовым походом и завладел государством, именовавшимся Византийской империей, дела его пошли намного хуже. Ваш родственник, Бодуэн де Куртене, который в настоящее время занимает императорский престол, вынужден в поисках денег постоянно прибегать к крайним средствам. Он даже намеревался продать свои родовые земли, но король запретил ему, и тогда он вынужден был сделать своей наследницей свою юную супругу Марию, дочь Жана де Бриенна. А деньги он получил, заложив свой маркизат Намюр нашему королю. Несчастный император ведет нескончаемую войну с двумя мятежными партиями греков, которых ограбил дож и которые хотят вернуть себе Константинополь. Думаю, Бодуэн не замедлит вскоре опять пожаловать во Францию в надежде на радушную встречу, добрый совет и… конечно же, денежную помощь.
– Нет большего удовольствия, чем беседовать с вами! – воскликнул Рено. – Мне кажется, вам известно все!
– Я долго жил, много видел и много чего узнал, – улыбнулся брат Адам. – К тому же орден хочет быть в курсе всего, что происходит между королевством Иерусалимским, где находится его главный дом, и остальными странами. А что там за потасовка?
При въезде на мост, который вел с острова Ситэ на правый берег Сены, затеяли драку два носильщика, и судя по затрещинам, которые они отвешивали друг другу к великой радости зевак, всегда охочих до подобных зрелищ, основания для драки у них были весьма серьезные. Зевак вокруг драчунов становилось все больше, но дело было не слишком серьезным, так что дворцовая стража не спешила вмешиваться, сообразив, что тамплиеры, торжественно следующие по направлению к мосту, быстренько наведут порядок. И правда: толпа сразу же расступилась, пропуская рыцарей-монахов. А забияки, поклонившись тамплиерам с величайшим почтением, отправились выяснять отношения на набережную. Отряд тамплиеров вступил на мост – прочный деревянный настил, опиравшийся на мощные опоры, по обеим сторонам которого выстроились мельницы.
Не столько драка, сколько вежливость драчунов весьма позабавила Рено.
– Чего-чего, а этого я от них не ожидал, – признался он.
– Меня их поклон удивил меньше, чем вас, – улыбнулся брат Адам. – Не знаю, влияние ли это короля Людовика, которого многие уже называют святым, но с тех пор, как он царствует, парижане, похоже, дали себе зарок стать самыми вежливыми людьми на свете.
– Но эти двое обменивались между собой отнюдь не любезностями…
– Вражда тоже должна найти себе выход… И потом, я же не сказал, что парижане стали святыми!
В конце Большого моста высилась мрачная и неприветливая крепость, древняя и суровая, именовалась она Шатле и служила одновременно и жилищем прево, и тюрьмой. Пожалуй, Шатле была единственным темным зданием в этом светлом и праздничном городе, где все вокруг или строилось, или казалось только что построенным. А вот и еще одна крепость. Охраняя левый берег Сены, высоченный донжон с тремя рядами крепостных стен с боевыми башнями выглядел очень грозно, зубцы его, казалось, ощерились против самого неба.
– Лувр! – сообщил командор. – Филипп Август – да, да, снова он – хотел с помощью этой крепости защитить Париж от англичан, которые владеют землями в Нормандии, а она не так уж далеко от Парижа. Теперь вы видите, что короли у нас – не какие-нибудь мелкие сеньоры!
Миновав мост и мельницы, работавшие с оглушительным шумом, путешественники оказались в самой оживленной части города. Здесь теснились вперемежку особняки, домишки, мастерские и лавки, не говоря уж о большом рынке, который прозвали Чревом Парижа. Повернув направо, шестеро всадников выехали на Гревскую площадь, где совершались публичные казни и куда выходил фасад красивого здания, известного под названием Бюргерский зал – в нем располагалась гильдия самых богатых купцов, присвоивших себе право перевозить товары по Сене, Уазе, Марне и Йонне. За ним виднелась церковь Святого Жерве и больница Святого Анастасия, где монахи-августинцы лечили неимущих. Неподалеку от больницы располагалось и подворье тамплиеров – высокий дом на берегу Сены[5]. Рено оглядел его с неподдельным изумлением.
– Неужели здесь располагаются рыцари-храмовники? Оно куда меньше, чем ваш монастырь, мессир.
– Поэтому в ближайшее время у нас будет другая, гораздо более просторная обитель. Четыре года назад орден купил неподалеку отсюда приличный кусок земли, где чего только не было: и болота, и пески, и непролазный лес, но за это время его обработали и подготовили для строительства. Вскоре мы там возведем красивый замок с крепкими стенами, башнями и могучим донжоном, где сокровища ордена будут в большей безопасности, чем сейчас. Парижане – народ горячий, тут может всякое случиться. Замок будет достойным местом для главного монастыря тамплиеров во Франции. А пока нам довольно и этого.
Ненасытно любопытный Рено очень хотел бы узнать, что имел в виду брат Адам, говоря о сокровищах ордена, – его богатства или святыни, привезенные из Святой земли? Но он вовремя удержался, почувствовав, что ему все равно не ответят. К тому же брат Адам привлек его внимание к новехонькому, вернее, даже еще недостроенному особняку, что красовался рядом с больницей Святого Анастасия:
– Обратите внимание – парижское жилище барона де Куси. Вы там будете завтра, если все сложится удачно.
– Иными словами, если он примет меня на службу? А… если не примет?
– Я буду крайне удивлен.
Молодой человек немного успокоился. Королевская столица заворожила его, и он очень хотел бы здесь остаться. Очаровали его не роскошь, не богатство, а жизнь, которая кипела вокруг. Закружиться в этом водовороте было бы… было бы… так захватывающе! Да, именно захватывающе, он нашел правильное слово!
Удивительно ли, что в эту ночь Рено не сомкнул глаз, лежа в келье обители тамплиеров, где сто лет тому назад Томас Беккет обрел убежище, спасаясь от гнева английского короля Генриха II? Рено размышлял. В случае, если барон де Куси откажется принять его на службу, он не видел для себя иного выхода, кроме вступления в ряды ордена тамплиеров, – но этого ему не слишком-то хотелось после того, как он встретился с Парижем. А что, если странный император, о котором рассказывал брат Адам, уже приехал в столицу? И, может быть, можно поступить на службу к нему? Но если Бодуэн и в самом деле так беден, то вряд ли у него возникнет желание отягощать себя каким-то там дальним родственником. А оказаться нищим в свите нищих? Нет, такое будущее тоже сулило мало хорошего…
Чего только не передумал Рено за долгую ночь. И немного угомонился только тогда, когда вспомнил, что пока еще с ним рядом брат Адам, а он не из тех, кто способен бросить его на произвол судьбы. Судя по обращению, брат Адам пользовался большим уважением в ордене. Интересно, его просто уважают или он обладает большой властью? В парижской обители брата Адама встретили так, словно сам великий магистр прибыл из Иерусалима во Францию, и Рено сообразил, что для подобного почета только лишь почтенного возраста маловато.
5
В 1255 г., одиннадцать лет спустя после событий, о которых здесь повествуется, обителью тамплиеров станет знаменитый укрепленный замок. (Прим. автора.)