Криминальная империя

Тело увезли, чтобы сбросить в реку. Любое место на улице или в помещении обязательно наведет полицию на мысль, что Петро был убит в другом месте. Под ним не будет такой большой лужи крови. Парни Белозерцева обшарили каждый квадратный сантиметр коридора, но так и не нашли пули. Оставалось надеяться, что она застряла в теле. Еще пару часов пришлось потратить на то, чтобы создать и заставить своих помощников запомнить легенду. Петро этой ночью в сауне не было. Его видели совершенно в другом месте.

За ночь Белозерцев, переполняемый злостью, раз десять пытался дозвониться до Остапенко. Сам он боссу не звонил уже примерно с год. И теперь оставалось думать, что тот либо сменил номер телефона, либо выключил мобильник на ночь. Наверняка у него был и второй телефон, для своих людей, был домашний телефон, номера которого Белозерцев тоже не знал. Роману очень хотелось услышать ответы на свои вопросы. Что за претензии к его работе? Что за хрена Остапенко к нему прислал и за что был убит Петро? Как минимум Рома Белый собирался потребовать голову того «посланца».

Остапенко нашелся сам в семь часов утра. Белозерцев только-только забылся тревожным сном на диване в офисе, как зазвонил его мобильник. Номер был незнакомый, но голос он услышал именно Михаила Ивановича.

– Ты чего там устроил, говнюк? – потребовал ответа Остапенко. Его голос звучал без гнева, а с какой-то брезгливостью. – Что за стрельба? Ты откуда такое быдло набираешь себе в помощники? Из уголовников, бывших дружков? Кретин!

– Какие претензии ко мне? – тут же вскинулся Белозерцев. – Это ваш тип стрельбу устроил, он моего человека убил! И никакого не уголовника!

– Хватит орать! – осадил его Остапенко. – Забыл, кто я и кто ты? Тело уберешь, следы скроешь. И чтобы никаких концов, понял?

– Да понял, сделали уже…

– Не перебивай! Следы уничтожишь, чтобы мне с полицией не разбираться и не впрягаться из-за тебя.

– Ни хрена себе! Это как же из-за меня?

– Заткнись, я тебе сказал! Потом разберемся, как все произошло! А теперь ты мне скажи, где деньги за последнюю партию? Почему я должен свое ждать, да еще канючить?

– Всего два дня прошло, Михаил Иванович. – Привычно мысли Белозерцева переметнулись на вопросы текущей работы, оставляя тему убитого телохранителя позади. – Маленькая задержка. Когда я вас подводил? Еще пару дней, и вся сумма будет у вас.

– Меня не устраивают такие произвольные сроки! – голос Остапенко наконец сорвался на крик. – Ты своей бараньей головой можешь понять, что весь процесс плотно завязан, что деньги уже должны начать работать в другом месте? Что я не выполняю обязательства, потому что ты, урод, срываешь сроки, потому что ты зажрался! Деньги сегодня к вечеру привезешь лично! Всю сумму! Как и где ты их возьмешь, меня не интересует. Твои проблемы, ты и решай. И запомни, что ты мелкий уголовник, которого я нанял за бабки делать для меня работу. Я тебе дал все, я поднял тебя из грязи, дал фирму, чтобы ты легально сладко жрал и спал. Ты забыл, паскудник, что ты «никто и звать тебя никак»!Белозерцев аж зарычал от бешенства. Это было оскорбление, страшное оскорбление для того, кто сидел, жил по понятиям. Эту фразу бросают как половую тряпку тем, кто в уголовной иерархии находится на самом низшем уровне. Тем, кого в зоне называют «опущенными», «машками». Это был со стороны Остапенко самый настоящий плевок в лицо.

– Какие у вас есть версии? – побарабанил пальцами по крышке стола райпрокурор.

– Собственно, самые первые, какие напрашиваются в таких случаях, – бойко начал отвечать Черемисов, – это версия ограбления и версия убийства из чувства личной неприязни. Она, как понимаете, может иметь место по двум причинам. Мартынов в прошлом работал в милиции, а это означает, что недоброжелателей из уголовной среды у него просто не может не быть. А во-вторых, он предприниматель. Обязательно кто-то остался недоволен зарплатой, кто-то затаил обиду за увольнение, какой-то партнер посчитал себя обманутым. А может, и в самом деле обманутый.

Пугачев, испытывая недовольство, повернул голову к своему помощнику, который влез со своими суждениями, когда вопрос адресовывался старшему.

– Вы вот что, Иван Трофимович, – повернул прокурор голову к Пугачеву. – С этим делом не затягивайте. Брать у Мартынова было нечего, я о нем слышал, и немало. Предприниматель, только бизнес у него такой, – прокурор неопределенно покрутил в воздухе пальцами, – не очень доходный. Не нефтяная скважина, не ломбард. А мстить… да кому он нужен. Я думаю, что справочка, которую вы запросите в полиции по его прежней службе, вам даст понять, что ничем он там особо не выделялся. Ни громкими разоблачениями, ни важными расследованиями. Он, по-моему, даже не в уголовном розыске работал. Опыт мне подсказывает, что это какие-то гастролеры его убили, но с целью ограбления. Деньги в дороге кончились, вот они их и добыли. И дальше поехали. Вот и давайте, оформляйте все, как положено, а сами посерьезнее займитесь делом Борисова. Обязательно покопайтесь в его бизнесе, поищите махинации там. Не просто так у нас убивают такого уровня бизнесменов. Там ищите.

Это следовало понимать практически как приказ, хотя высказано все было в виде советов умудренного опытом прокурорского работника, рассуждений вслух, добрых пожеланий.

Когда Пугачев вернулся в свой кабинет в сопровождении помощника, Черемисов сразу же кинулся включать электрический чайник. Он знал, что Иван Трофимович в это время после планерки любил выпить чашечку чая.

– Так что удалось выяснить по поводу Мартынова? – спросил Пугачев, усаживаясь в свое кресло. – Ты оперативникам задание давал?

– Да, конечно, Иван Трофимович. Установить, что на момент убийства или накануне у него в доме были большие денежные средства, не удалось. По сделкам ничего не проходит, из банка он никаких сумм не брал.

– А в отделении банка, где у него открыт счет, с работниками не беседовали? Может, они знают, слышали от него, что ожидал он поступлений, может, как раз к ним и ехал в тот день?

– Опрашивали, конечно! – заверил Черемисов. – Первым делом все его окружение, которое с деньгами может быть связано, опросили, включая и банковских работников. Он ведь бухгалтера не держал, даже приходящего. Сам все бумаги вел. А еще мы проверили версию с ухажером дочери, который мог быть ею отвергнут и в состоянии аффекта убить и девочку, и отца. Думаю, начальство абсолютно право по поводу гастролеров, которых теперь ищи-свищи!

– Ну-ну, не спеши с выводами! – недовольно сказал Пугачев. – Я тебя просил узнать подробности по тому трупу, что в реке нашли рыбаки. Узнал?

– Да, это дело поручили Семенову. Обнаружил местный рыбак, который честно признался, что браконьерствовал – ловил сетью с сыном. Они тело и выволокли. Личность установлена – это некий Сомов Петр Андреевич восьмидесятого года рождения. Работал он неким помощником у генерального директора нашей местной фирмы. Директор этот – Белозерцев Роман Павлович, между прочим, судимый, но теперь, как понимаете, поднялся и на другой стезе. Опрошены свидетели, которые подтвердили, что в день убийства у Сомова был выходной. Есть основания полагать, что убийство на бытовой почве, а не связано со служебной деятельностью.

– Бабник, пьяница, ранее судимый, застал сожительницу с хахалем? – с иронией спросил Пугачев. – На чем Семенов такие выводы сделал?

– А почему вас так этот Сомов заинтересовал? – вопросом на вопрос ответил Черемисов. – Если не секрет, конечно. Я что-то связи с нашими делами не вижу. Есть какие-то мысли?

– Пока нет, но надо быть в курсе всех важных происшествий в районе, – нравоучительно заметил Пугачев. – Так что? Был Сомов пьяницей, бабником?

– Вы знаете, Иван Трофимович, скорее наоборот. Не пил, не курил. Срочную служил на Северном Кавказе, потом остался по контракту. Вроде в разведподразделении каком-то. То есть подготовка у него определенная должна быть, и есть подозрения, что он занимался безопасностью в этой фирме у Белозерцева.