Страница 37 из 39
Неожиданно снова появились эти белки и птицы.
— Ты думаешь, что я популярна? — мечтательно спросила я.
Он протянул руку и закрыл мой шлем. Этот звук отразился эхом в моей голове, и вытолкнул меня из моих мыслей.
— Залезай на байк, Мастриани, — скомандовал он.
Когда мы вернулись домой к Робу, Шон и миссис Уилкинс чистили горох и смотрели «Рики Лэйк».
— Джесс, — сказал он, когда я вошла, — Где ты была? Ты пропустила этого парня. Он весил двести килограмм и застрял в ванной на протяжении более сорока восьми часов! Если бы ты пришла раньше, то, возможно, увидела бы.
Это любовь. Точно могу сказать.
Будет намного тяжелее, чем я думала.
Глава 21
Группа играла « Louie, Louie».
И не очень хорошо, могу добавить.
Тем не менее, Шон и я остались там, где были, сидя на тех же металлических трибунах, что неделю или около того назад сидели мы с Рут, когда меня ударила молния. Перед нами расстилалось футбольном поле, сочно зеленое, на котором ходило стадо музыкантов, играющих из ряда вон плохо, хотя так было только после уроков на репетиции. Футбольный сезон давно закончился, но скоро выпускной, и группа будет играть на вручении дипломов.
Надеюсь, не « Louie, Louie»
— Не понимаю, — сказал Шон, — зачем мы здесь?
— Подожди, — сказала я. — Увидишь.
Мы были не единственные зрителями на трибунах. Ещё один парень сидел немногим выше нас.
Я не уверена, удалось ли Розмари передать мое сообщение специальному агенту Джонсону, или он просто проигнорировал его. Если же он проигнорирует его, то сделает серьезную ошибку. Парень на трибуне дает в этом убедиться.
— Почему ты не хочешь сказать мне, что мы здесь делаем? — потребовал Шон. — Я думаю, у меня есть право знать.
— Пей свою газировку, — сказала я. Было жарко. Вечернее солнце светило прямо на нас. У меня не было солнцезащитных очков или шляпы, и я умирала. Я волновалась, что Шон мог быть обезвожен.
— Не хочу я пить, — ответил Шон. — Я хочу знать, зачем мы здесь?
— Наблюдай за группой, — сказала я.
— Отстойная группа. — Шон посмотрел на меня. Он помыл голову у Роба. Хорошо, что он разрешил миссис Уилкинс подстричь его, а то бы из кепки во все стороны торчали его волосы.
— Что мы здесь делаем? — требовал ответа Шон. — И почему Джед ожидает нас внизу?
Джед — это друг Роба из «Чика», тот, который бывал во Вьетнаме. Он сидел недалеко от нас, в пикапе, припаркованном позади трибун ... почти в том самом месте, где меня ударила молния. Он находился в тени и, вероятно, не чувствовал покалывание по всей линии роста волос, как я.
— Просто забей, ладно? — сказала я Шону.
— Нет, не дождешься. Я думаю, что заслуживаю объяснений. Ты мне расскажешь или нет?
Что-то привлекло солнечный свет и подмигнуло мне. Я прикрыла глаза рукой и посмотрела в сторону стоянки. Подъехал черный невзрачный седан.
«Louie, Louie» закончилась. Группа начала энергичное исполнение «Simply Irresistible» Роберта Палмера.
— Почему ты не в группе? — интересовался Шон. — Ты же играешь на флейте. Так почему ты не в группе?
Машина подъехала к остановке. Две передние двери открылись, из машины вышли мужчина и женщина. Затем открылась задняя дверь, и появилась еще одна женщина.
— Потому что я в оркестре, — ответила я.
— А есть разница?
— В оркестре играешь сидя.
— И всё?
Мужчина и женщина с передних сидений продвинулись немного, пока не встали по обе стороны от женщины, вышедшей с заднего сидения. Тогда они начали идти через футбольное поле, к Шону и мне.
— Оркестр не играет на школьных мероприятиях, — сказала я. — Например, на играх и прочем.
Шон переваривал:
— Тогда где вы играете?
— Нигде. У нас только однажды был концерт.
— И в чем веселье? — интересовался Шон.
— Не знаю, — сказала я. — Я не могла играть в группе — всегда отсиживалась на наказаниях после уроков, когда они репетировали.
— Почему тебя наказали?
— Потому что плохо себя вела.
Трио, перемещающееся через футбольное поле, подошло достаточно близко ко мне, чтобы я поняла, что они те, кого я ждала. Розмари передала моё сообщение.
— Что именно ты натворила? — интересовался Шон.
— Била людей. — Я полезла в задний карман джинсов.
— И? — возмущенно сказал Шон. — Они, вероятно, это заслужили.
— Мне нравится так думать, — сказала я. — Послушай, Шон, я хочу, чтобы ты понял. Это для тебя и твоей мамы. Джед отвезет вас в аэропорт. Я хочу, чтобы вы сели на любой самолет и улетели. Не делайте никаких звонков. И ни за что не останавливайтесь. Вы сможете купить все, что нужно, когда доедете до места. Понял?
Шон посмотрел на конверт, который я протягивала ему. Затем перевел взгляд на меня.
— Ты о чем? — спросил он.
— О твоей маме, — сказала я. — Вы двое начнете всё сначала, где-то в другом месте. Я надеюсь, где-то далеко, где твой папа не сможет вас найти. Это поможет вам начать новую жизнь. — Я засунула конверт в передний карман его пиджака.
Шон покачал головой. На его лице выражался ряд эмоций. Противоречивые чувства.
— Джесс. Моя мама в тюрьме. Помнишь?
— Уже нет, — сказала я. И я указала ему.
Теперь три человека приблизились к нам на достаточное расстояние, чтобы я могла разглядеть их. Специальный агент Джонсон, специальный агент Смит, а между ними — стройная женщина в синих джинсах. Мать Шона.
Он посмотрел в сторону поля. Я слышала, как он резко вдохнул. Затем повернулся и взглянул на меня. Теперь эмоции на его лице угадывались — это радость, смешанная с беспокойством.
— Что ты сделала? — прошептал он. — Что ты сделала, Джесс?
— Заключила небольшую сделку, — ответила я. — Не беспокойся. Просто идите в пикап Джеда. Он отвезет вас в аэропорт.
Даже сейчас, когда я сидела там, глядя на него сверху вниз, его голубые глаза наполнились слезами.
— Ты сделала это. Ты сказала, что сделаешь, и сделала.
— Конечно, — сказала я, как будто находилась в шоке, оттого что он думал иначе.
А потом мама Шона увидела его и оторвалась от своего сопровождения. Она выкрикивала имя мальчика, когда бежала к нему.
Шон вскочил и начал спускаться по лестнице. Я осталась там, где была. Шон оставил газировку на трибуне. Я протянула руку и сделала глоток. Мое горло сильно заболело, по некоторым причинам.
Они встретились в нижней части трибуны. Шон бросился в объятия миссис О’Ханахан. Она покружила его. Специальные агенты Джонсон и Смит остановились, где были, и посмотрели на меня. Я помахала рукой. Они в ответ промолчали.
Затем Шон что-то сказал маме, и она кивнула. Следующее, что я знала, как он бежал ко мне. Это не было частью плана. Я встревожено встала.
— Джесс, — кричал Шон, тяжело дыша, когда спешил в мою сторону.
— Что ты делаешь? — спросила я более резко, чем должна. — Возвращайся к ней. Я сказала вам сесть в пикап. Торопитесь, у вас мало времени.
— Я просто ... — Он дышал так тяжело, что должен был побороть себя, чтобы произнести слова. — ... Я хотел сказать ... спасибо.
А потом он обнял меня за шею.
Я не знала, что делать. Я очень удивилась. Затем посмотрела вниз на футбольное поле. Агенты все ещё стояли там, глядя на меня. Группа начала петь The Beatles «Hard Day's Night».
Я обняла Шона. Мое горло заболело ещё сильнее, а глаза заслезились. Наверное, у меня аллергия.
— Когда мы снова увидимся? — поинтересовался он.
— Пока никогда, — ответила я. — До тех пор, пока всё не изменится. Ну, с твоим папой. Не смей даже звонить мне. Тебя могут выследить по моему телефону.
— А как насчет... — Он оторвался от меня и посмотрел вверх. Его глаза, как и мои, ужасно слезились. — Когда мне будет тридцать? Тебе будет тридцать три. Не будет же странно, если тридцатилетний пригласит на свидание тридцатитрехлетнюю?
— Не будет, — сказала я, нажимая на козырек его кепки. — Кроме того, что когда тебе будет тридцать, мне будет тридцать четыре года. Тебе только двенадцать, помнишь?