Страница 27 из 39
Знаю. Могли погибнуть люди. Но послушайте, я убедилась, что никого там не было. Я подожгла мусор в дамской комнате, но только после того, как убедилась, что все кабинки пусты. Тогда я пошла и встала у таксофона, словно ожидала звонка. Никто не заметил меня. Никто никогда меня не замечает. Невысокие девушки, как я, не выделяются, понимаете?
Через несколько минут повалил дым. Одна из кассиров заметила его первой. Она завизжала:
— Боже мой! Пожар! Пожар! — и указала на дверь дамской комнаты.
Другие работники полностью взбесились. Они начали кричать всем, чтобы те вышли. Кто-то крикнул:
— Наберите 911!
Один из полицейских под прикрытием спросил, есть ли огнетушитель. Другие звонили по мобильным. Он сказал парням идти в машины без опознавательных знаков и по радио вызвать пожарных.
И тут подъехал автобус из Индианаполиса. Я побрела навстречу.
Шон вышел пятым. Он замаскировался… ну, или попытался это сделать. Он всего лишь покрасил волосы в коричневый. Велика важность. Вы все ещё можете увидеть его веснушки за километр. Кроме того, Шон всё ещё был в этой дурацкой кепке с логотипом «Янки». По крайней мере, он попытался натащить ее на глаза, чтобы закрыть лицо.
Но, простите, двенадцатилетний ребенок, который к тому же был невысоким для своего возраста, вышел из автобуса дальнего следования сам по себе, в середине учебного дня? Слишком бросается в глаза.
К счастью, мой маленький огонь начал действительно коптить. Не знаю, чувствовали ли вы когда-нибудь раньше запах горелого пластмассового мусорного ведра, но позвольте мне сказать, что он неприятный. А дым? Довольно черный. Все вышедшие из автобуса испуганно смотрели в сторону станции. Густой едкий дым валил из туалета. Все кассиры стояли снаружи, говоря пронзительными голосами. Вы могли бы сказать, что это самое интересное, что происходило на автобусной станции в Паоли за какое-то время. Полицейские под прикрытием метались, пытаясь убедиться, что все вышли. И тогда появились пожарные машины, включая сирены на полную мощность.
Пока все это происходило, я подошла к Шону, взяла его за руку и сказала:
— Не останавливайся.
И повела его от станции так быстро, как только могла. Сначала он не хотел идти со мной. Довольно трудно было услышать, что он сказал, так как сирена пожарной машины была очень громкой. Я кричала ему в ухо:
— Ну, если ты предпочитаешь пойти с ними, они тебя ждут.
И, я предполагаю, он понял мой намек, потому что после этого перестал сопротивляться.
Когда мы отошли достаточно далеко от станции, чтобы звук сирены уже не мог заглушить наши голоса, Шон вырвал руку и потребовал очень грубой голосом:
— Что ты здесь делаешь?
— Спасаю твой зад, — сказала я. — О чем ты вообще думал, когда возвращался сюда? Именно здесь любой, имеющий хоть капельку мозга, будет искать тебя, понимаешь.
Голубые глаза Шона сверкнули на меня из-под козырька кепки.
— Да? Ну, где ещё я должен быть? Моя мама в тюрьме, — сказал он. — Благодаря тебе.
— Если бы ты прояснил все в тот день, — сказала я, — вместо того чтобы нервничать, ничего этого бы не случилось.
— Нет, — парировал Шон. — Если бы ты не стуканула, ничего этого бы не случилось.
— Стуканула? — я разозлилась. Все говорили, какой замечательный «дар» я получила. Словно это было чудо, благословение, и бла, бла, бла. Но никто ещё не называл меня стукачкой. Маленькое отродье, подумала я. Почему я трачу на него свое время? Я должна просто оставить его здесь... Но я не могла. Знаю, что не могла.
Я пошла дальше, не говоря ни слова. Аллея, на которой мы находились, не была приятной. Контейнеры, полные мусора, по обе стороны от нас и битое стекло под ногами. Хуже того, примерно через пять метров, аллея закончилась, и я могла увидеть, что впереди начиналась оживленная улица. Если я собиралась убедиться, что Шона не поймают, я должна прятать его от посторонних глаз.
— Во всяком случае, — сказал Шон тем же сопливым голосом, — если кто-то с мозгами знает, что я буду здесь, то почему никто из них не нашел меня?
— Потому что только я знала, на каком автобусе ты приедешь, — ответила я.
— А откуда ты знаешь?
Я подняла брови.
— А-а-а, тебе приснилось, что я был на рейсе 1115 из Индианаполиса? — саркастически спросил он.
— Эй, никто не говорил, что мои сны интересны.
— Ну, и что было там? Ты сказала, что они ждали меня. Кто?
— Шайка полицейских под прикрытием, которые ждут тебя на автобусной станции. Должно быть, они подозревали, что ты попытаешься добраться сюда. На автобусе, я имею в виду. Я должна была устроить диверсию.
Его голубые глаза расширились.
— Так это ты устроила пожар?
— Ага. — Мы были почти на улице. Я протянула руку и остановила его. — Послушай, мы должны поговорить. Куда мы можем сходить, где сможем ... понимаешь, смешаться с толпой?
— Я не хочу с тобой говорить, — сказал он.
— Да, но мы поговорим. Кто-то должен вытащить тебя из этого беспорядка.
— И ты думаешь, что сделаешь это? — с усмешкой в голосе спросил он.
— Нравится тебе или нет, малец, — сказала я, — но я — всё, что у тебя есть.
Он закатил глаза. Ну, это уже прогресс, так или иначе.
Мы пошли туда, куда идут все. Правильно — в торговый центр.
Позвольте сказать, торговый центр в Паоли, штат Индиана, не тот торговый центр, как в моем городе. Там всего два этажа и около двадцати магазинов, а также ресторанный дворик, который состоял из «Пицца Хат» и «Оранджа Джулиуса». Тем не менее, беднякам не приходится выбирать. И так как было время обеда, мы не были единственными детьми вокруг. По-видимому, единственным местом в Паоли, где можно купить газировку и кусок пиццы был «Пицца Хат» в торговом центре, поэтому место забито школьниками, пытавшимися схомячить еду за пятьдесят минут, прежде чем вернуться в школу.
Я сказала Шону, чтобы он попытался сесть повыше на своем месте. Я надеялась, что он, может быть, мог сойти за тощего пятнадцатилетку. И что я могу сойти за неудачницу, которая встречается с парнем младше меня.
— Эй, — сказала я, когда наблюдала, как он напал на пиццу. — Помедленнее. Это первое, что ты съел за весь день?
— За два дня, — сказал он с набитым ртом.
— Ты что? Даже не подумал украсть немного денег у отца, прежде чем убежать?
— У него кредитная карта, — сказал он, сделав несколько глотков Pepsi.
— О, кредитная карта. Умно. Легко купить что-то в Макдональдсе с помощью кредитки.
— Мне только нужно было купить билет из Чикаго, — защищался он.
— Ах, да. — Так вот почему, полицейские знали, что он был там. — Но не еду.
— Я забыл о еде, — сказал он. — Кроме того…
Он взглянул на меня. Я не могу описать этот взгляд. Предполагаю, что этот взгляд вы могли бы назвать укоризненным.
— …я больше беспокоился о маме, чем о еде.
Признаю. Я попала. Я беспокоилась за него, и получила за это уже сотый пинок. Потом я увидела размер укуса его последнего куска пиццы.
— О, вот дерьмо, — сказала я. — Я хотела сказать, что сожалею.
— Нет, не сожалеешь.
— Не сожалею? — Я уставилась на него. — О, ну ладно, мне, правда, жаль. Вот почему я здесь. Я хотела помочь.
Шон подвинул пустую тарелку мне.
— Помоги мне с другой пиццей, — сказал он. — На этот раз, без овощей.
Я сидела там и наблюдала, как он поедает второй кусок пиццы, сама выпив только газировку. Не могу, есть в «Пицце Хат». Не потому, что противно или что-то ещё. Я уверена, они хорошо готовят. Только нам никогда не разрешали, есть пиццу где-то, кроме нашего собственного ресторана. Мои родители считали предательством, если хоть заикнешься о «Литтл Цезаре» или о «Домино». В «У Мастриани» или нигде.
Поэтому я ничего не ела. Нелегко жить, когда у родителей ресторанный бизнес.
— Итак, — сказала я, когда Шон казался достаточно сытым для разговора. — Что именно ты собирался делать, когда приедешь сюда?
Он мрачно посмотрел на меня.