Страница 97 из 102
Много было обнаружено горячего усердия к его светлости, но дело было еще далеко до окончания: нужно было согласие умирающей Анны, но как его получить? Когда императрице поднесен был для подписания манифест о назначении принца Иоанна наследником и когда все подписавшие бумагу, кроме Бирона, выходили из спальни, Миних остановился и, держась за ручку двери, решился сказать больной: «Милостивая императрица! Мы согласились, чтоб герцогу быть нашим регентом; мы просим о том подданнейше». Больная ничего не отвечала и, когда Миних вышел, спросила у Бирона, что такое говорил фельдмаршал? Бирон не решился повторить слов Миниха и отвечал, что сам ничего не слыхал.
Миних просил за Бирона. Немцам вообще было важно, чтоб на первых порах власть осталась в руках одного из них. Барон Менгден прибегает к Бестужеву и откровенно объявляет: «Если герцог регентом не будет, то мы, немцы, все пропадем! А ведь герцогу самому о себе просить нельзя; так нельзя ли об этом как-нибудь стороною просить ее величество?» Бестужев хотя не был немцем, однако тоже боялся пропасть, если герцог регентом не будет. Бестужев сильно хлопочет, сидит ночь, пишет определение о регентстве Бирона для поднесения императрице к подписи. Бумага внесена в спальню к больной, но лежит там покойно, дело нейдет в ход. Бестужев пишет челобитную от лица всех вельмож, объявивших свое согласие на регентство Бирона, Миних первый ее подписывает, но и эта бумага остается без движения. Бестужев сочиняет позитивную декларацию и лист, «якобы вся нация герцога регентом, желает». «Трудное дело, – думает сочинитель, – снабдить декларацию подписями, Сенат и Синод ничего не знают, но все равно: те, которые подписали прежнюю челобитную, подпишут и декларацию, а на них смотря, и Синод, и Сенат подписать не отрекутся».
Наконец, девять тяжелых дней прошли: 16 октября императрица подписала назначение Бирона регентом и 17 скончалась; врачи причиною смерти объявили подагру в соединении с каменною болезнию.
ПРИЛОЖЕНИЯ К ТОМУ 20
1) Письмо к императрице Анне Иоанновне от неизвестного из Англии с жалобой на архимандрита Геннадия и священника Варфоломея. «Ревностию нашего святого закона возбужден некоторый христианин к стопам и к престолу вашего священного величества о защищении и заступлении нашей святой веры и достоинства архиереев и священников всенижайшее предложение чина того. Ибо в Лондоне обретаются два священника греческие, Геннадий-архимандрит с Варфоломеем, племянником его, которые давно уже в ересь впали, тогда, когда во время Самуила, патриарха александрийского, купно с епископом Арсением для собирания милостыни в разные страны посланы были, которую милостыню собрав, оною между собою поделились, а помянутый епископ в Великую Россию приехал, оставя товарища своего в городе Лондоне. И хотя оные от Косьмы патриарха призываны были, дабы вспоможение, собранное милостынею церкви, в убожестве обретающейся, учинили, однако повелений его слушаться не похотели и того для от упомянутого патриарха публичное запрещение и отрешение от сообщения с верными законно получили, которые, оное запрещение уничтожа, ежедневно священнодействовать дерзают и, что горше есть, претворяют себе закон (similant religionern) с великим присутствующих людей соблазном, паче же помянутый Варфоломей достоинство наших патриархов поносит и их за ничто имеет и св. литургию, от св. отец Василия, Афанасия, Иоанна Златоустого и Григория установленную, уничтожает, яко смеху достойное людское вымышление. Сие и тому подобное сказывают они с Варфоломеем дерзновенно, ибо никакого суда не опасаются, потому что под протекциею августейшего величества вашего обретаются, и из того августейшее величество ваше усмотреть можете, какую пользу святая вера наша чрез отпадших от пути истинного получить уповать может».
Реляция князя Кантемира по поводу этого дела от 16 ноября 1733 года: «Обретаемый в здешней греческой церкви архимандрит Геннадий и племянник его Варфоломей в священнослужении со всяким учтивством последуют уставам благочестивого греческого исповедания, и никакой отмены я усмотреть не мог, кроме того, что священник Варфоломей для разумения здешнему народу службу отправляет на английском языке, и не только оные оба ни в какую ересь не впали, но, напротиву, священник Варфоломей с начала моего сюды приезду весьма ревностное против еретиков поучение имел на английском языке, от чего удержаться я ему советовал, дабы то причину не подало здешнему епископу запретить публичное греческого исповедания священнослужение, и по всему тому письмо от неизвестного к вашему императорскому величеству с продерзостию писанное, как я по совести могу донести, никакого основания не имеет и писано по самой злобе; автор же того письма есть некто Павел, который называется греческим священником, посланным от константинопольского патриарха для собрания здесь милостыни, и оное подтверждать смелость приемлю для того, что он, Павел, в ссоре, которую здесь имел с попом Варфоломеем, грозил ему, что он на него донесть хочет вашему императорскому величеству. Священник Варфоломей к ссоре их причину подал тем, что без моего ведома статского секретаря дюка Нюкастля в канцелярию чрез безымянное письмо дал знать, что оный Павел подложно сказывается греческим священником и посланным от патриарха константинопольского, и хоть потому много сходности есть, понеже он, Павел, никакого греческого письма от патриарха не имеет, однако ж я попу Варфоломею тогда запретил, чтоб он впредь в такие дела не вступал. Сколько же касается проклятия, которому архимандрит Геннадий предан был от александрийского патриарха, и от оного чрез того же патриарха он свобожден, как явствуют того патриарха письма, которые я сам у него, архимандрита, видел; а священник Варфоломей, будучи посвящен от св. правител. российского Синода, от патриарха александрийского проклят или прощен как не был, так и быть не мог».
(Москов. архив Мин. иностр. дел)
2) Господа кабинет-министры. Из реляции наших министров из Немирова мы усмотрели, коим образом бывший при армии нашей цесарский полковник Беренклау непотребные и лживые производил разглашения о непорядочных генерал-фельдмаршала Миниха при взятии Очакова поступках и о том к своему в Немирове обретающемуся министру графу Остейну писал, такожде и при самом взятии Очакова при нашей армии генерал-фельдмаршалу Миниху такие ж слова говорил и об оных его разговорах генерал-фельдмаршал Миних нашему обер-камергеру писменно знать дал, которое письмо вам сообщено. Того ради мы запотребно рассудили, чтоб вы резидента Гохгольцера, призвав к себе помянутого полковника Беренклау лживые и неосновательны репорты ему обстоятельно объявили с формальным требованием, чтоб он при своем дворе о таких непристойных Беренклау разглашениях надлежащее представление учинил, дабы он не токмо при армеи нашей не был, но и совершенная б сатисфакция за такие его лживые слова дана была, чтоб впредь таким непотребным людям поводу не дать неосновательных и вредительных разглашений распространять и о том учинить по сему нашему указу непременно. Анна. Из Петергофа 7 августа 1737.
(Москов. архив Мин. иностр. дел)
3) Из Кабинета в св. прав. Синод: «Известно св. Синоду, коим образом от нескольких лет обретался в Лондоне при церкви греческого исповедания архимандрит гречанин Геннадий, которому определено было и повсегодно перевожено по сей, 1737 год жалованья по 500 рублев; а ныне доносил полномочный министр князь Антиох Кантемир, что оный архимандрит Геннадий минувшего февраля 3 числа умре, притом он, князь Кантемир, представляет, что содержание тамо публичной греческого исповедания церкви не токмо для приезжающих туда из Архипелага греков нужно, но содержание такого привилегиума к высокой славе ее императорского величества имени служит, в Лондоне ж при нем, князе Кантемире, обретается один священник, гречанин же Варфоломей, и ежели оному в той церкви служение по-прежнему продолжать, то он, священник, просит, чтоб прислать к нему в помощь из России другого искусного священника, молодого, который мог научиться по-английски и потому в состоянии был исправлять поучения на том языке, как оный Варфоломей чинит. И понеже помянутую церковь в Лондоне содержать весьма потребно, того ради все вышеписанное сообщается св. Синоду для надлежащего и скорейшего в оном о всем, и особливо о духовной особе, ко отправлению в той церкви службы способной; чтоб определяемый туда архимандрит или священник отсюда отправлен быть мог на первых с весны кораблях».