Страница 94 из 96
* * *
У Плутарха мы находим любопытное замечание: « Особенно боялся царь Антипатра и его сыновей, один из которых, Иол, был главным царским виночерпием ». Мысль, конечно, интересная, только настораживает пара моментов: во-первых, Великий Македонец из людей не боялся никого и никогда, а уж в данный момент, находясь на вершине могущества, кого-то бояться оснований у него не было совсем. Во-вторых, если даже допустить, что он опасался этих людей, то что ему мешало того же Иола убрать с такого ответственного поста – а вдруг яду сыпанет? Но нет, не убрал, а значит, и не опасался, а то как-то нелогично получается, что принимает царь кубок с вином из рук человека, которому не доверяет. И уж если кто кого и боялся, так это старший брат Иола, Кассандр, и не просто боялся, а испытывал панический страх перед грозным царем. Когда сын Антипатра, получивший прекрасное эллинское образование, прибыл ко двору Александра, то, увидев, как персы упали перед сыном Амона на колени, не выдержал и громко засмеялся. Ответная реакция была молниеносной – Македонец схватил молодого человека за волосы и принялся яростно бить головой о стену, едва не убив весельчака. И с тех пор в сердце Кассандра поселился такой ужас, « что много лет спустя, когда Кассандр, к тому времени уже царь македонян и властитель Греции, однажды прогуливался по Дельфам и, разглядывая статуи, неожиданно увидел изображение Александра, он почувствовал головокружение, задрожал всем телом и едва смог прийти в себя » (Плутарх).
А между тем приближался срок выступления в поход на Аравию, армия и флот были приведены в состояние боевой готовности и ожидали лишь приказа царя о выступлении. Но приказа не последовало – Царь царей умер. Вот официальная хронология событий, которую передает Арриан, цитата довольно большая, но есть смысл привести ее полностью. « В дворцовых дневниках стоит следующее: Александр пировал и пил у Медия; выйдя от него, он вымылся, лег спать, опять обедал у Медия и опять пил далеко за полночь. Уйдя с пирушки, он вымылся, вымывшись, немного поел и тут же заснул, потому что уже заболел лихорадкой. Его вынесли на ложе для жертвоприношения, и он совершил его по своему каждодневному обычаю; возложив жертвы на алтарь, он улегся в мужской комнате и лежал до сумерек. Тут он объявил военачальникам свои распоряжения относительно выступления в поход и отплытия: сухопутные войска должны быть готовы к выступлению через четыре дня; флот, на котором будет находиться и он, отплывает через пять. Затем его на постели отнесли к реке; он взошел на судно, переправился через реку в парк, там опять вымылся и лег отдыхать. На следующий день вымылся опять и принес положенные жертвы; улегшись в комнате, он беседовал с Медием. Военачальникам было приказано явиться с рассветом. Распорядившись этим, он немного поел; его отнесли в комнату, и лихорадка целую ночь не оставляла его. На следующий день он вымылся и, вымывшись, принес жертву. Неарху и прочим военачальникам было велено быть готовыми к отплытию через три дня. На следующий день он опять вымылся, завершил положенные жертвоприношения и возложил жертвы; лихорадка не утихала. Тем не менее, призвав военачальников, он приказал, чтобы все было готово к отплытию. Вечером он вымылся и, вымывшись, почувствовал себя плохо. На следующий день его перенесли в дом рядом с бассейном, и он принес положенные жертвы. Было ему худо, но все же он пригласил главных морских командиров и опять отдал приказ об отплытии. На следующий день его с трудом принесли к жертвеннику; он принес жертву и все-таки еще распорядился относительно отплытия. На следующий день, чувствуя себя плохо, он все же совершил положенные жертвоприношения и приказал, чтобы стратеги находились в соседней комнате, а хилиархи и пентакосиархи перед дверьми. Ему стало совсем худо, и его перенесли из парка во дворец. Вошедших военачальников он узнал, но сказать им уже ничего не мог; голоса у него уже не было. Ночью и днем у него была жестокая лихорадка, не прекратившаяся и в следующую ночь и следующий день ».
Слухи о том, что царь находится при смерти, взбудоражили войска, пошли слухи, что он уже умер и военачальники это сознательно скрывают. Солдаты требовали пропустить их к Александру, и, чтобы избежать волнений, командование пошло им навстречу. Длинной вереницей тянулись мимо ложа умирающего македонские ветераны, прощаясь со своим полководцем и царем. А он уже не мог говорить, лишь пожимал каждому руку, с трудом приподнимая голову и глазами приветствуя своих старых бойцов. А затем вокруг него собрались полководцы и спросили – кому он оставляет свою державу? «Достойнейшему!» – ответил Александр и добавил: «Вижу, что будет великое состязание над моей могилой». После этого Великого Завоевателя не стало, и привычный мир рухнул.
* * *
Смерть Искандера Двурогого породила целую массу слухов и сплетен, которые кое в чем совпадали друг с другом, а иногда резко расходились. А в целом существует только две версии его смерти: первая – что Завоевателя отравили, а вторая – заболел и умер от лихорадки. Как первая, так и вторая версия имеют своих сторонников и противников, а потому рассмотрим сразу обе и посмотрим, какая из них более правдоподобна.
О том, что Великий Македонец был отравлен, четко и ясно пишет только Юстин, остальные же писатели более осторожны в своих высказываниях и сообщения об этом передают не более как слухи. Вот как это выглядит у Диодора: « Так как некоторые писатели не соглашаются относительно его кончины, утверждая, что он умер от яда, то мы считаем необходимым не обойти молчанием их слова ». А дальше историк вкратце излагает суть событий: « Затем его пригласил к себе на пирушку один из друзей, Мидий-фессалиец. Обильно наливая себе неразбавленного вина, Александр под конец выпил большой Гераклов кубок. Вдруг, словно пораженный сильным ударом, он громко вскрикнул и застонал; друзья вынесли его на руках. Прислужники сразу уложили его в постель и неотступно сидели при нем. Болезнь усиливалась; созвали врачей, но никто не смог ничем помочь. Говорят, что Антипатр, оставленный им в Европе в качестве военачальника, рассорился с Олимпиадой, матерью царя. Сначала это его не беспокоило, так как Александр не обращал внимания на клевету, которую она на него возводила. Вражда, однако, росла и росла; царь по своему благочестию хотел во всем угождать матери, и Антипатр во многих случаях обнаруживал свою неприязнь к царю. Вдобавок гибель Филоты и Пармениона заставила содрогнуться «друзей», и Антипатр приказал своему сыну, который был кравчим, дать царю яд. После смерти Александра он остался в Европе самым могущественным; после него царскую власть получил его сын Кассандр, и многие не решались писать об отравлении ». Примерно то же самое пишет и Арриан, он называет те же имена и те же причины трагедии: « Рассказывают, что Антипатр прислал Александру яд, и он от этого яда и умер; яд же для Антипатра изготовил Аристотель, который стал бояться Александра, узнав о судьбе Каллисфена, а привез его Кассандр, брат Антипатра. Некоторые даже пишут, что он привез его в копыте мула. Дал же этот яд Иоллай, младший брат Кассандра: Иоллай был царским виночерпием, и Александр незадолго до своей кончины как-то его обидел. Другие добавляют, что участвовал в этом и Медий, друг Иоллая, пригласивший Александра к себе на пирушку. Александр, выпив килик, почувствовал острые боли и вследствие этих болей и ушел с пира » (Арриан). Если отбросить всякую экзотику вроде копыта мула, то получается довольно ясная картина происшедшего, только вот настораживает в ней имя Аристотеля. Ведь и Плутарх в своем рассказе о событиях в Вавилоне летом 323 г. до н. э. тоже упоминает имя ученого. « Ни у кого тогда не возникло подозрения, что Александра отравили, но, как рассказывают, спустя пять лет Олимпиада поверила доносу и многих казнила. Останки Иолла, который к тому времени умер, она приказала выбросить из могилы за то, что он будто бы подал Александру яд. Те, кто утверждает, что яд был послан Антипатром и что Антипатр сделал это по совету Аристотеля, ссылаются на рассказ некоего Гагнофемида, который сообщает, что слышал об этом от царя Антигона ». Правда, как раз имя царя Антигона этому сообщению достоверности и не придает – Кассандр, сын Антипатра, был его злейшим врагом, и всякая клевета на него была Антигону выгодна. А что касается Аристотеля, то я думаю, что его приплели просто для большей драматизации сюжета – неужели во всей Македонии яд был только у него одного и Антипатр больше нигде не мог его найти? А теперь последняя большая цитата, из Юстина, главного пропагандиста версии отравления. « Александр принял кубок и когда выпил его до половины, то внезапно, точно пронзенный копьем, застонал, был унесен с пира полумертвым и так жестоко страдал от боли, что умолял дать ему оружие вместо лекарства; даже легкое прикосновение причиняло ему такую же боль, как рана. Друзья Александра распространяли слух, что болезнь царя произошла от неумеренного пьянства. На самом же деле это было коварное убийство, гнусность которого мощным преемникам Александра удалось скрыть .