Страница 74 из 96
И здесь хотелось бы сделать небольшое отступление – обратить внимание на то, что судьбы Филота, Клита и Каллисфена очень схожи в одном – не в том, что все они погибли по воле царя, а в том, что пострадали они за неумеренную болтовню, и не важно, по пьяни или по недомыслию. Все их беды от того и произошли, что не умели держать язык за зубами, именно с этого все и началось. Из всей этой троицы, судя по всему, самым умным был Черный Клит, он молчал до тех пор, пока вино не оказало свое пагубное воздействие.
А теперь снова вернемся к Каллисфену. То, что он выступал против введения восточных обычаев, это вполне объяснимо, для поборника демократических ценностей казалось кощунством подобное преклонение перед живым человеком. Зато Александр смотрел на это иначе: « Затем он приказал, чтобы его не приветствовали обычным образом, а поклонялись ему, как богу, по обычаю персов, порожденному царской надменностью; ранее Александр воздерживался от этого, чтобы не сделать все введенные им новшества равно ненавистными » (Юстин). Видя, что Каллисфен пользуется уважением и авторитетом в определенных кругах, Царь царей сделал все возможное, чтобы вбить клин в его неплохие отношения с македонцами и оставить историка в гордом одиночестве. А что касается друзей царя, особенно Гефестиона, который полностью поддерживал проводимую Александром политику, то грек заслужил у них настоящую ненависть. И теперь весь вопрос был в другом – когда это все надоест царю и он избавится от ученого? Повод представился неожиданно быстро – был раскрыт «заговор пажей».
* * *
Для начала кто такие эти самые «пажи» и чем они занимались при особе повелителя? Дадим слово Курцию Руфу: « Как уже говорилось, у македонской знати был обычай отдавать царям подросших сыновей для услуг, мало чем отличавшихся от обязанностей рабов. Они поочередно стояли ночью в карауле у дверей помещения, где спал царь. Они приводили к нему наложниц через вход, где не стояла стража. Они же, взяв у конюхов коней, подводили их к царю, сопровождали его на охоте и во всех сражениях, причастные всяким свободным искусствам. Особая честь заключалась в разрешении сидеть за царским столом. Никто, кроме царя, не имел права наказывать их розгами. Эта когорта была у македонцев своего рода школой военачальников и наместников ». Таким образом, видно, что данная организация являлась своеобразной кузницей командных кадров для македонской армии и администрации. И вот в этой самой среде и возник заговор, имевший целью ни много ни мало убить самого царя. Причем это был не мифический заговор Филота, а самый настоящий, с вдохновителями и исполнителями.
Организатором заговора был молодой человек по имени Гермолай, считавший Каллисфена своим учителем, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А убить Александра Гермолай решил на почве личной неприязни, благо, по его представлениям, повод для этого был серьезный. А все дело в том, что когда царь изволил охотиться, на него из кустов выскочил кабан, и Гермолай свалил его ударом копья. Но Александр обиделся, посчитав это проявлением неуважения к своей персоне, и велел высечь не в меру ретивого «пажа», чтобы впредь не лез куда не надо. Вот эту-то порку молодой человек не мог простить царю, а потому недолго думая собрал вокруг себя группу идейных товарищей, полностью разделявших его образ мыслей. В назначенный день и час все было готово к тому, чтобы привести замысел в исполнение – заговорщики стояли на карауле вокруг царской палатки, как только Александр там бы появился, то его сразу бы прикончили. Но удача по-прежнему была к Македонцу благосклонна – на очередной попойке он задержался дольше обычного, и когда, пошатываясь, объявился в своем шатре, на страже стояли уже совсем другие люди.
А дальше все в лучших традициях жанра – у одного из заговорщиков сдали нервы и он поделился наболевшим со своим другом, а тот, соответственно, со своим, и в итоге дело дошло до царских телохранителей Птолемея и Леонната. Однако урок, который Александр всем преподал на примере Филота, пошел его приближенным впрок – невзирая на жуткое похмелье своего повелителя, они его растолкали и донесли всю опасность ситуации. Реакция была мгновенной – всех участников преступной группы сразу арестовали, а заодно прихватили и Каллисфена – на всякий случай. О том, был ли назван Каллисфен среди участников заговора или нет, информация самая разноречивая, тот же Арриан приводит две взаимно исключающие друг друга версии. « Аристобул говорит, что они назвали Каллисфена как человека, внушившего им этот дерзкий замысел. И Птолемей говорит то же. Большинство же рассказывает иначе: Александр сразу же поверил наветам на Каллисфена, потому что давно ненавидел его и потому что Гермолай был очень близок к Каллисфену ». У Курция Руфа тоже своя позиция по данному вопросу: « Известно, что Каллисфен не был упомянут как участник заговора; он якобы только охотно слушал речи молодых людей, поносивших и осуждавших царя ». Плутарх тоже не дает конкретного ответа: « Все же никто из заговорщиков даже под самыми страшными пытками не назвал Каллисфена виновным. И сам Александр вскоре после этого написал Кратеру, Атталу и Алкету, что мальчишки во время пыток брали всю вину на себя, уверяя, что у них не было соучастников. Позднее, однако, в письме к Антипатру Александр возлагает вину и на Каллисфена ». В целом ничего нельзя с уверенностью утверждать, принимал участие историк в заговоре или нет, но вот идейным вдохновителем, даже помимо своей воли, он мог оказаться, так как его поведение давало молодым людям пищу для размышлений. « Поэтому, когда был раскрыт заговор Гермолая, обвинения, которые возвели на Каллисфена его враги, представились царю вполне правдоподобными. А враги утверждали, будто на вопрос Гермолая, как стать самым знаменитым, Каллисфен ответил: «Для этого надо убить самого знаменитого » (Плутарх).
И здесь Александр поступил так же, как и в процессе над Филотом – выдал несостоявшихся убийц на суд войска. Правда, в отличие от последнего, Гермолай произнес довольно яркую речь, где поставил в вину царю убийство знатных македонцев, тиранию, а также пренебрежение обычаями предков. Но это его не спасло, и всех виновных побили камнями. А вот с Каллисфеном опять все непонятно, пишут кто во что горазд, и трудно сказать что-то определенное – поэтому есть смысл все это процитировать. « Некоторые сообщают, что Александр повесил Каллисфена, а другие – что Каллисфен умер в тюрьме от болезни. Харет рассказывает, что Каллисфена семь месяцев держали в оковах, под стражей, чтобы позднее судить его в большом собрании, в присутствии Аристотеля, но как раз в те самые дни, когда Александр был ранен в Индии, Каллисфен умер от ожирения и вшивой болезни » (Плутарх). « Каллисфен тоже умер после пыток, хотя не был повинен в заговоре » (Курций Руф). « Каллисфена, по словам Аристобула, вели за войском в цепях; он заболел и скончался. По словам же Птолемея, сына Лага, его пытали и повесили » (Арриан). Так что можете сами выбирать, кому что нравится. В конечном итоге, судьба историка зависела от Александра, а он был не из тех людей, которые месть и наказание откладывают в долгий ящик. « В ту пору он был уже страшен в гневе и беспощаден при наказании виновных. Одного из своих приближенных, некоего Менандра, назначенного начальником караульного отряда в какой-то крепости, Александр приказал казнить только за то, что тот отказался там остаться. Орсодата, изменившего ему варвара, он собственной рукой застрелил из лука » (Плутарх). Так что, возможно, все-таки племянника Аристотеля либо запытали до смерти, либо повесили.
* * *
А между тем подготовка к походу в Индию шла полным ходом, царь прекрасно понимал, что безделье самым дурным образом действует на войска: « Чтобы не затягивать бездействия, порождающего ропот, царь двинулся в Индию; всегда его слава ярче проявлялась на войне, чем после победы » (Курций Руф). Готовился Александр очень тщательно, ведь по его замыслу в этот поход должны были идти не только македонцы и греки, но и покоренные им народы: « Между тем царь намеревался идти в Индию, а оттуда к Океану. Чтобы в тылу у него не произошло ничего, что могло бы помешать его замыслам, он приказал набрать со всех провинций 30 тысяч юношей, вооружить их и привести к нему; он хотел, чтобы они были и заложниками и воинами » (Курций Руф). Интересна попытка Македонца ввести у себя в войсках что-то похожее на форму для отдельных подразделений: « Чтобы славе этого похода соответствовало и снаряжение его войска, Александр приказал посеребрить и бляхи на конской сбруе, и воинские доспехи, и своих воинов по их серебряным щитам прозвал аргираспидами » (Юстин). Именно к этому моменту и относится легендарный эпизод о том, что перед самым выступлением в поход царь увидел, насколько войско отяжелело от награбленного добра, и чтобы придать своей армии больше мобильности, решил спалить весь обоз. В чем сыну Амона не откажешь, так это в том, что прежде чем что-то требовать от других, он старался это сделать сам. По его приказу все царское барахло нагрузили на повозки, и он собственноручно поднес к нему факел. А что может быть лучше личного примера для солдатской массы! Вскоре пылало все громадное скопление телег и повозок, и лишь немногие из его подчиненных пребывали в расстройстве, остальные же были уверены, что в сказочной Индии возьмут еще большую добычу.