Страница 10 из 28
В 1913 году Велимир Хлебников писал в статье «О расширении пределов Российской словесности»: «Рюген, с его грозными Божествами, и загадочные поморяне, и полабские славяне… лишь отчасти затронуты в песнях Алексея Толстого». Что ж, Алексея Толстого я благодарю – эпиграфами в этой главе. Но дело не в нем, а в том, что и сейчас положение ничуть не изменилось по сравнению с пресловутым 1913 годом! Венды так и остались для читателя «белым пятном». Чуть ли не единственное серьезное исследование про них – «История балтийских славян» Гильфердинга – увидело свет в 1855 году и с тех пор было переиздано единственный раз, в 1994-м, микроскопическим тиражом, в мягкой обложке. Труды по истории России, где подробно рассказывалось про вендов – «Варяги и Русь» С. А. Гедеонова, «История русской жизни с древнейших времен» И. Е. Забелина, – не переиздавались вообще. Больше того, на спецхрановских экземплярах Забелина, на титульном листе, синел советский штамп «Запрещено».
Что скажешь, славно советская наука «боролась с норманнизмом». «Реакционер» Погодин – пожалуйста, «монархист» Карамзин – в каждой библиотеке. А Гедеонов с Гильфердингом – под спудом. А Забелин – запрещен. Как тут дивиться живучести норманнизма! Дело, конечно, исключительно в его научных достоинствах…
Что ж, начнем, пожалуй, с торговли. Славянин в роли купца нам все же привычнее, чем в роли морехода-воителя. Кто не помнит Садко (не по былине, так по опере, не по опере, так по фильму) или Мизгиря из «Снегурочки»? Так вот, славянские купцы на Балтике отнюдь не плелись в хвосте у норманнов. Наоборот, клады серебряных арабских монет в славянской Прибалтике, по исследованиям В. Янина и Й. Херрмана, появляются с конца VIII века, а первые скандинавские клады датируются концом IX! То есть на сто лет позже. Уже из этого ясно, кто ворочал балтийской торговлей. А также и то, кто первым освоил путь из Балтики на Восток через Восточную Европу. И не зря Русь называлась Гарды, Гардарики – по-вендски-то, в отличие от скандинавского, «гард» значило вовсе не «хутор» и не «ограда», а именно «город»! На северо-западе Польши, на остатке вендского Поморья, до сих пор существуют Старгард, Новогард и Бялогард. А значит, и название Новгорода, и имя Киева, и название Константинополя – как вы помните, читатель, они все заканчиваются на «гард» – норманны впервые услышали от вендов. Средневековый торговый союз Ганза известен многим. Немногие обращают внимание, что состояли в нем бывшие вендские города, с названиями, не требующими перевода для славян, – Бремен, Любек, Росток. И… Новгород. Да, Новгород тоже входил в Ганзу. Чем объяснить это странное объединение, если не вендскими корнями балтийской торговли, не связями, сложившимися еще до эпохи викингов? Один из торговых городов вендов, Волын в устье Одера-Одры монах Адам Бременский назвал «самым большим городом Европы»! Это писал монах Римской церкви, европеец, не питавший никакого пристрастия к закоренелым славянским язычникам. Что ж, не один век строился фундамент торгового благополучия вендов. И сохранился надолго, после гибели вендской цивилизации в пламени Drang nach Osten послужив фундаментом для здания Ганзы.
Господство славян-вендов в балтийской торговле оставило след и в скандинавских языках. Е. Мельникова насчитывает 12 славянских заимствований в них (напомним, что скандинавских в древнерусском – меньше). И большинство из них относится к торговле. Славянские купцы приезжали на торг (torgh) на лодьях (lodhia). Любопытно, что ни одно слово из богатейшего морского словаря норманнов в славянские языки не попало. У славян были свои слова для морского дела, появившиеся до эпохи викингов, в те времена, когда плавание легендарного конунга Хрольва Жердинки из Дании в Швецию было для скандинавов странствием на край света. Суда Олега Вещего летопись называет не «драккарами» или «кноррами», а «кораблями», от вендского korab. Впрочем, славянские купцы могли приехать и верхами, в седлах (sadul) с высокими луками (loka), везя товар в седельных мешках – кош (katse). Приехав, они устраивались на лавах (lava) и извлекали безмены (besman) и товар: шелка (silki), вместе с арабским серебром приходившими с Востока, и соболей (sobel) из русских лесов. Их путь, тяжелый и опасный, пролегал через множество границ (graens), и купцы были рады после торга отдохнуть и закрепить сделку ковшом пива с хмелем (humle).
Однако есть еще одно заимствование, выбивающееся из нарисованной нами мирной картинки. Это слово – polutasvarf, полюдье, объезд с целью сбора дани. У скандинавов он назывался вейцла. Как же и зачем могло попасть к скандинавам еще и славянское название такой поездки? Неужели…
Неужели было время, когда по скандинавским землям разъезжали за данью люди, называвшие такие поездки полюдьем?
Именно это утверждает средневековый польский хронист Кадлубек. Он говорит о предании, по которому в древности славяне победили воинов «Даномалхийских» (Данемаркских, Датских) островов и предложили им, на выбор, или платить дань, или носить, в знак поражения и позора, женские длинные волосы, убранные в косы. Пока датчане колебались и выбирали, нетерпеливые славяне снова напали на них, завершили разгром и принудили и к тому, и к другому.
Конечно, перед нами народная легенда с изрядной долей насмешки. Это насмешка над неповоротливостью, нерасторопностью датчан и вообще скандинавов. О ней в Европе ходит не меньше анекдотов, чем у нас – про «карря-ачих эсто-онских парне-ей». Кстати, по одному этому ясно, что «весьма проворные данаи» из рассказа Титмара Мезербургского про Киев могут означать никак не данов-датчан, а только действительно шустрых «данайцев»-греков.
Торговые пути балтийских славян – по крайней мере, их часть
Вторая цель насмешки – прически скандинавов. Сами славяне, вопреки привычному нам образу «древнего славянина» с волосами до плеч и бородою лопатой, коротко стригли, а то и брили волосы и бороды. Знатные воины – лютичи у Титмара, польский князь Котышко – могли в знак высокого рода и воинской удали оставлять на макушке или на передней части черепа клок несбритых волос, словно дразня врага: «Попробуй-ка, ухвати!» Арконский кумир Святовита имел обритую голову и бороду «сообразно народному обычаю», по словам Саксона Грамматика. Наоборот, жрецы носили длинные волосы и бороды «вопреки обыкновению». Длинные, часто убранные в косы, волосы и бороды скандинавов смешили славян.
Напротив, скандинавы считали постыдным и недостойным именно стрижку, тем более – бритье бород и голов. Из «Саги о сожжении Ньяля» узнаем, что «безбородый», брошенное в лицо мужчине, было смертельным оскорблением. Королевский любимец Аудун из «Пряди об Аудуне с Западных фиордов», обнищав в дольних странствиях, возвращается домой. «Голова у него бритая и вид довольно жалкий». Аудуну в таком облике стыдно и страшно показываться на глаза конунгу-покровителю.
Варяги-русь до крещения брили головы и бороды почти поголовно, как о том сообщают арабы и византийцы. Их Бог Перун изображался с «серебряными усами», а на миниатюрах Радзивилловской летописи – с воинским чубом на голове. Современник Крещения Руси франк Адемар Шабанский писал: «Пришел в Россию некоторый греческий епископ… и заставил их принять обычай греческий относительно ращения бороды и всего прочего». То есть для русов Х века отпускать бороду – чужеземный обычай, который не торопятся принимать даже крещеные князья. На монетах Владимира и Святополка, на печати Ярослава Мудрого, на миниатюре Святославова Изборника мы видим одни и те же лица с остриженной, если не сбритой бородой и густыми, зачастую очень длинными усами.
Но насмешки насмешками, а как понимать заявление о дани, которой венды обложили норманнов? Хвастовство? Но, как ни странно, норманнские саги говорят то же. В записанной в XIII веке в Швеции «Тидрек саге» повествуется о подвигах и завоеваниях «конунга Вилькина, славного победами и храбростью». Сей Вилькин – вождь и прародитель вилькинов. Так сага зовет вендский народ, известный по другим источникам как вильцы, велетабы, велеты, вельты, а нашим летописям известный как лютичи. Так вот, Вилькин этот «силами и опустошением овладел… Свитьодом (Швецией. – Л. П.) и Гуталандом (островом Готланд. – Л. П.), и всем царством шведского конунга, Сканией (Сконе, южный берег Швеции. – Л. П.), Скаландом, Ютландом (Данией. – Л. П.), Виндландом (землей вендов. – Л. П.), и всеми царствами, какие к тому принадлежат». Удивительно читать сообщения о таких головокружительных завоеваниях славян в скандинавских землях, да не где-нибудь, а в скандинавской саге. Конечно, о завоеваниях в нынешнем смысле речь не идет. Скорее всего конунг, точнее, князь, а еще точнее – кнез, всего лишь ходил в эти земли набегами. Но все равно, размах впечатляет! И еще больше впечатляет, что сообщения саги подкрепляются иными источниками. Франкские хроники времен императора Карла и араб Масуди в один голос объявляют велетов самым сильным славянским народом, господствующим чуть ли не над всеми славянами Средней Европы. Средневековый Утрехтский летописец сообщает, что лютичи-вильты поддерживали тесный союз с фризами и саксами, имели колонии в голландских землях – города Вильтбург и Славенбург. В окрестностях этих городов до XIX века сохранялось немало славянских названий – Воденице, Бела, Камнь, Свята и т. д. Больше того, Утрехтский летописец сообщает, что лютичи вместе с саксами ходили на Британию еще со времен Хенгиста и Хорсы, с V века, и основали там город Вильтон и графство Вильтшир. Про те времена что-либо сказать трудно, но в VIII–XI веках лютичи не раз тревожили Англию набегами. Англы хорошо запомнили имя славянского Бога разрушения и мести – Чернобога, хоть и слегка переиначили его. Помните, у Вальтера Скотта, в «Айвенго», безумная старуха на стенах горящего замка кричит: «Ревет Зернебок!»? Хомяков в позапрошлом веке, Мавродин в прошлом писали о славянских погребениях в Англии, но подробностей не привели. Что за погребения, почему славянские, осталось неизвестно.