Петербургская Коломна

Средний петербургский доходный дом обслуживали в XIX веке три дворника. Делали они, в общем-то, то же, что и нынешние, разве что следили еще, чтобы «жильцы не вывешивали ковры, платье, белье на перилах, окнах, балконах, а на окна… цветов, клеток и тому подобных вещей не выставляли, не выкидывали и не выливали бы чего из окон…».

Шли в дворники в основном крестьяне, переезжавшие в город, чтобы как-то поддержать в деревне семью. Люди это были разные, из дальних и ближних уголков России, и говор их живописно вливался в гул петербургских улиц.

В. Даль в очерке «Петербургский дворик» дает такую зарисовку их работы: «…на дворе погода какая-то средняя… Один дворник метет плитняк, другой, насупротив, на общую пользу салопов и шинелей пешеходов лакирует чугунные надолбы постным маслом с сажей. Чиновники идут средней побежкой между иноходи и рыси… Первый дворник метет размашисто всех их сряду по ногам. Они поочередно подпрыгивают через метлу; один, однако же, миновав опасность, останавливается и бранится. Дворник продолжает свое дело, будто не слышит, и ворчит про себя, но так, что через улицу слышно: „А обойти не хочешь? Нешто глаз во лбу нет?“…».

По воспоминаниям петербуржцев, в середине 1870-х годов столичный градоначальник Ф.Ф. Трепов впервые ввел обычай ранней весной скалывать с мостовой слежавшийся зимний снег и лед. Коломенские жители называли это распоряжение «Треповской весной». Живущий вблизи Офицерской улицы художник М.В. Добужинский вспоминал, что Петербург его детства совпал по времени с периодом градоначальства генерала от кавалерии и генерал-адъютанта Федора Федоровича Трепова, и хорошо запомнил ходившую тогда крылатую фразу: «Дворники делают весну в Петербурге». В своих воспоминаниях художник пишет, что «целые полки дворников в белых передниках быстро убирали снег с улиц».

Домовладелец и его управляющий отвечали перед властями за все, что нарушало общественные правила, и несли самую строгую административную или даже судебную ответственность за возможные упущения.

Начиная с первых дней ХХ столетия квартирная плата и расходы по дому выросли во много раз. Владельцы домов попали под особый контроль петербургских газет. 3 августа 1906 года «Петербургская газета» писала: «Несмотря на то, что квартирный кризис в Петербурге миновал, цены на квартиры стоят очень высокими, и отношение городских домовладельцев к жильцам заставляет желать лучшего. Домовладельцы считают, что они благодетельствуют жильцам, отдавая внаем им ряд неудобных клеток, именуемых комнатами. За последнее время многие домовладельцы отказывают в найме квартир докторам, евреям и священникам. О санитарном состоянии квартир жилец не смеет и заикаться, весь отданный контрактом во власть домовладельцам. Цены на квартиры в Петербурге совершенно произвольные. Квартиры являются предметом первой необходимости. Поэтому предприниматели не имеют права произвольно повышать цены за квартиру. Городская дума должна обсудить вопрос об ограничении прав квартирных хозяев на бесконтрольное увеличение платы за жилье!»

Наш город отпраздновал свой славный юбилей – 300-летие со дня основания. Он, как и его улицы, имеет свою родословную и биографию. Мы вернули городу на Неве и многим магистралям их исторические названия. Но при этом не смогли вернуть их величие и красоту. Ровесница Петербурга – Офицерская улица, некогда блиставшая своей красотой, порядком и ухоженностью, утратила свое былое величие. Дома, в которых жили выдающиеся деятели России, великие русские композиторы, артисты, писатели и поэты, многие годы пребывали в таком запущенном, обшарпанном виде, что тяжело видеть подобную картину и рассказывать об этом. До такого неприличного состояния довести некогда блистательные дома наших предков можно, вероятно, имея большое умение и желание. Загаженные, разоренные подъезды, облупившиеся стены, покореженные двери из некогда красного полированного дерева.

Особенно безобразно выглядят фасады домов со стороны дворов, как правило, захламленных, грязных, со следами бесхозяйственности и запустения. Любопытно, однако, что после революции, в советское время, еще довольно продолжительно сохранялись некоторые «старорежимные» правила и житейские нормы, поддерживающие достойный порядок в домах на улице Декабристов. Правда, из подъездов исчезли швейцары, но дворники в белых фартуках с медными бляхами на груди еще долго оставались на своих постах. Кроме института дворников продолжала существовать и служба домоуправителей, они в своей работе во многом использовали дореволюционный опыт почтенных управляющих домами на Офицерской улице.

Старожилы хорошо помнят до сих пор, какой существовал тогда порядок в городе. В каждом сохранились в целости ворота, они, как и двери парадных подъездов, с наступлением позднего времени запирались на ночь. В дом можно было попасть, только позвонив дежурному дворнику. Этот «старорежимный» порядок не только впечатлял, но и исключал любую возможность нарушить его. В подъездах и подворотнях жильцы в вечернее время не проходили сквозь строй выпивающих подозрительных личностей. Квартирные кражи в то время случались редко и считались чрезвычайным происшествием в городе.

Правда, уже в начале 20-х годов ХХ века дома начали терять свой блеск и красоту. В это время в городе объявили сбор меди и других цветных металлов для Волховстроя. По волевому распоряжению местных органов (опять утилитарный принцип и команда «надо!») жители в обязательном порядке сдавали медную посуду, а управдомы всех домов улицы Декабристов энергично снимали изящные, изумительной красоты старинные медные и бронзовые ручки парадных дверей и заменяли их грубыми деревянными палками на железной основе. Одновременно с операцией «Бронзовая ручка» дворники закрашивали серой или коричневой краской полированные поверхности резных дверей, сработанных некогда прекрасными питерскими мастерами из ценных пород дерева.

Последующие реорганизации в деле управления домами довершили начатую в 20-х годах бесхозяйственность. Перемены, последовавшие в 50-е годы прошлого столетия, ликвидировали институт управдомов и не только резко сократили число дворников, но и изменили их обязанности, превратив тех, по существу, в посредственных уборщиков домовых территорий.

С подворотен старинных домов исчезли ажурные чугунные ворота и козырьки над подъездами. Все разрушено, оборвано, заменено жалкими, убогими подделками.

Разрушая и опустошая старые дома, наши сограждане, вероятно, забывали, что таким образом они разрушали и калечили свои души. Вредоносные опустошения в человеческой среде обитания откликнулись такими же разрушениями нашего сознания и формированием целого поколения людей с огрубевшими покалеченными душами.

Офицерская считается «малой родиной» многих наших замечательных сограждан, живших на этой улице в разное время. Ее старые дома хранят память о выдающихся деятелях русской культуры и искусства – великих композиторах, музыкантах и артистах. Здесь жили и творили композиторы М. Балакирев, И. Стравинский, А. Серов, М. Мусоргский и П. Чайковский. На императорской сцене блистали искрометным талантом Н. Семенова, А. Павлова, Т. Карсавина и другие талантливые русские артисты.

Покоренные таинственностью и прелестью Коломны, на Офицерскую улицу съезжаются знаменитые писатели и поэты. Здесь им особенно хорошо работалось. В ее старинных особняках, на ее просторах слагались замечательные стихи поэтов А. Блока и О. Мандельштама. Атмосфера и воздух Офицерской улицы как нельзя лучше располагали к творчеству великих русских писателей Н.В. Гоголя, Н.Г. Чернышевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева и других наших известных прозаиков.

В начале XIX века неподалеку от Театральной площади находился дом купца Георга Голлидея, выходивший своими главными фасадами на Офицерскую улицу и Мариинский переулок, а флигелем – на Екатерининский канал. Этот красивый особняк арендовала театральная дирекция.

Жилое здание построили в начале XIX века. Его хозяин, богатый купец первой гильдии Георг Голлидей, был выходцем из Нарвы. Став домовладельцем, он заключил контракт с дирекцией Императорских театров, для которой подобное соглашение являлось достаточно выгодным. Дом находился в нескольких минутах ходьбы от Карусельной (Театральной) площади, где тогда размещался Большой театр. Во-первых, администрация экономила на оплате актерам проездных денег, а во-вторых, любого артиста, при необходимости, можно было экстренно вызвать на службу.