Страница 28 из 81
А потом вновь возник и кузен Фрэнсис. По одной из версий, он напомнил ей о былом, чтобы пошантажировать, по другой – она вызвала его к себе по собственной инициативе. Как бы то ни было, он стал ее личным секретарем.
Очень личным…
II
Ну, разумеется, вскоре все раскрылось. Во время поездки по северным графствам Англии летом 1541 года королевская чета останавливалась в резиденциях Тюдоров в Гринвиче, Хэтфилде, Линкольне, Понтефрате и в Йорке – и в каждой из них спальни, отведенные королеве, тщательно обследовались на предмет организации секретного доступа туда. Делалось это втроем – самой королевой Катериной, ее любовником, пажом Томом Калпепером, и фрейлиной королевы, леди Рошфорд. Она была вдовой Джорджа Болейна, виконта Рошфорда, и это по ее доносу он был обвинен в кровосмесительной связи со своей сестрой Анной. И Джордж, и Анна Болейн были казнены – но леди Рошфорд осталась при дворе и попала в штат к Катерине Говард.
Зачем ей понадобилось участвовать в шашнях королевы Катерины, сказать невозможно, но она была в курсе всего происходившего и, по-видимому, как-то разделяла с королевой радость от сумасшедшего риска – если не любовь Тома Калпепера…
Может быть, по прошлому опыту она рассчитывала на прощение и даже награду, когда придет время все сообщить королю, может быть, у нее просто были какие-то извращенные потребности в подглядывании и подслушивании – сказать невозможно.
В марте 1541 года у короля Генриха опять случился припадок, по-видимому, связанный с оторвавшимся тромбом – он оказался привязан к постели, и в течение пары-тройки недель врачи опасались за его жизнь. Когда он немного оправился, ему сказали наконец о существующих подозрениях в отношении его супруги.
Он не поверил. И даже велел наказать доносчика, который слыхал от своей сестры о приключениях юной Катерины Говард еще в бытность ее девицей. Но тем не менее велел провести расследование. О его результатах королю пришлось докладывать лично архиепископу Кентерберийскому Томасу Кранмеру – никто другой на это не осмелился.
Говорят, что король, получив в руки совершенно неопровержимые доказательства, разрыдался. Он плакал даже на заседании Тайного Совета, решавшего судьбу его пятой жены. Он говорил, что «…судьба не даровала ему счастливой семейной жизни, а все его женщины либо изменяют, либо умирают, либо просто отвратительны…».
Генрих VIII даже написал что-то в этом смысле королю Франциску Первому – и получил от него письмо, полное сочувствия, где говорилось, что «…легкомыслие женщин известно, но их измены не роняют достоинства истинно доблестного мужа и воина…».
Король Генрих явно придерживался другого мнения – но тем не менее у Катерины Говард был шанс избежать смерти. Если бы она указала, что была помолвлена с Дэремом – на чем он настаивал, – то ее судьба была бы гораздо более счастливой: по английским законам брак с Генрихом считался бы незаконным. Тогда дело могло бы окончиться просто разводом. Ее наказали бы за обман, сослали бы, возможно, заключили бы в тюрьму – но она почему-то настойчиво отрицала факт помолвки.
В общем, дальше уж дело пошло по наезженной колее – всех ее любовников казнили самым зверским образом, а ей отрубили голову в феврале 1542 года. Катерину Говард похоронили рядом с могилой ее кузины и предшественницы Анны Болейн. Там же обрел последний покой Джордж Болейн, виконт Рошфорд, брат королевы Анны Болейн и ее предполагаемый любовник.
Его жену, Джейн Паркер, леди Рошфорд, судили за «…недонесение…» и «…содействие Катерине Говард в ее прегрешениях…». Ее не пытали, но, согласно многим свидетельствам, в тюрьме она сошла с ума и по английским законам стала неподсудна за вмененное ей преступление, как лицо, лишенное разума. Король Генрих велел подправить закон.
Леди Рошфорд казнили.
III
Зачем Генрих Восьмой женился еще раз? B своем роде – загадка. Надо думать, он уже не надеялся получить еще одного сына – в конце концов, его физическое состояние было настолько плохим, что могло бы поколебать даже и его самонадеянность, – но кто знает? Как бы то ни было – он женился еще раз и теперь уже на редкость благоразумно. Он выбрал себе в жены Катерину Парр, которой было уже не 18, а чуть за тридцать и которая успела уже дважды овдоветь. В своем роде у нее уже был опыт – примерно в 14 лет ее выдали замуж за пожилого, шестидесятитрехлетнего лорда Эдварда Боро. Как ни странно, это был счастливый брак. Годившаяся своему мужу даже не в дочки, а во внучки, леди Катерина подружилась с его детьми от предыдущего брака, которые были вдвое старше своей новой «матушки». Она сумела устроить удобный и спокойный семейный очаг и для своего мужа, и для всех них. После смерти лорда Боро она вышла замуж еще раз и попала ко двору уже в качестве леди Латимер. После того как муж умер, она неожиданно для себя получила предложение от короля Генриха – и, надо сказать, сильно испугалась.
Но он настоял на своем, и летом 1543 года они обвенчались.
Может быть, в первый раз в жизни короля Генриха у него возник семейный круг. Его шестая жена приложила огромные усилия для того, чтобы все дети короля оказались им приняты – не только его любимец и наследник Эдуард, сын Джейн Сеймур, но и принцесса Мария, дочь Катерины Арагонской, и принцесса Елизавета, дочь казненной Анны Болейн.
В 1545–1546 годах здоровье короля ухудшилось настолько, что он уже не мог в полной мере заниматься решением государственных проблем. Однако мнительность и подозрительность короля, напротив, стали приобретать угрожающий характер. Катерина несколько раз была, что называется, на краю гибели: у королевы были влиятельные враги, и в конечном итоге король мог поверить им, а не жене. На тот момент казни королев в Англии уже мало кого удивляли. Король несколько раз принимал решение об аресте Катерины и каждый раз отказывался от этого шага. Причиной королевской немилости был в основном радикальный протестантизм. При всем том, что Катерина Парр была исключительно спокойной и благоразумной женщиной, в 1545–1546 годах жизнь ее несколько раз висела на волоске. Король чувствовал себя все хуже, мнительность и раздражительность его все росли, доносы на королеву поступали чуть ли не ежемесячно – так что приказ о ее аресте издавался им несколько раз. Катерину Парр, правда, обвиняли не в супружеской неверности, а в приверженности к учению протестантов.
Но не забудем, что формально по этой же причине отлетела на плахе голова Томаса Кромвеля.
Однако королеве Катерине все-таки повезло – каждый раз, буквально в последнюю минуту, она умудрялась отвести гнев своего супруга, и дело ограничивалось тем, что он просто запрещал ей выходить из ее покоев или не допускал к себе – и иногда это длилось неделями и месяцами.
Генрих VIII, несмотря на все свои недуги, затевал войны и с Францией, и с Шотландией и даже завоевал Булонь, которую было очень трудно удерживать и совершенно ни к чему иметь, – но он все еще грезил военной славой. В походах он обратил внимание на Генри Говарда, графа Сюррея[19], старшего сына герцога Норфолка. Графский титул Сюррей принадлежал роду Говардов так же, как и герцогский титул Норфолк, и, по традиции, старший в роду был герцогом, а его наследник – графом.
Так вот, в 1542 году Генри Говард участвовал во вторжении в Шотландию, в 1543–1546 годах сопровождал короля в походах во Фландрию и Францию, а в 1544 году и вовсе самостоятельно командовал английским флотом в сражении с французами и показал себя очень хорошо.
В придачу ко всем своим достоинствам воина Генри Говард был еще и поэтом. Собственно, его можно назвать учеником Томаса Уайетта, с которым мы знакомы. Но он пошел дальше учителя – Томас Уайетт использовал итальянский «сонет Петрарки» как образец, а Генри Говард предпочел стихотворную форму собственного изобретения. Считается, что именно он изобрел форму так называемого английского сонета, на семь рифм – три катрена с перекрестной рифмой и двустишие в конце, с рифмой парной.