Страница 86 из 102
— Конечно, вы меня ругаете за то, что я без вашего ведома привел сюда нового человека. Но Фанни не собирается возвращаться домой. Она просит как можно скорее переправить ее через линию фронта. Я полностью поддерживаю эту просьбу и со своей стороны заверяю, что товарищ Вагнер никогда не подведет нас.
— Хорошо, дорогой Альфред, я понял вас,— постарался успокоить его командир.— Пока сходите в общую землянку, поговорите с товарищами, а о своих делах Фанни расскажет нам сама. Итак вы хотите перебраться в Советский Союз? — спросил он у девушки после ухода Рунге.— Объясните, чем вызвано такое желание?
Фанни объяснила.
Во–первых,— начала она,— по своему происхождению я русская и хочу жить среди русских, у себя на родине. Во–вторых, жизнь на чужбине давно опостылела мне, и после смерти Турханова, которого я любила всей душой, ничто не удерживает меня в Линце. В–третьих, и это главное, мне надо рассказать русским о той опасности, которая угрожает доброму имени самого дорогого мне человека. Скажите, могу я надеяться на ваше содействие?
Можете, но другой товарищ поможет вам лучше меня. Пойдемте со мной, я покажу, где он находится,—предложил Соколов.
Работая над переводами протоколов допроса военнопленных, арестованных гестаповцами, да и из разговоров со своим шефом Фанни имела кое–какое представление об организационной структуре воинских частей Советской Армии. «Наверное, хочет заручиться поддержкой политработника»,— подумала она.
Вы меня ведете к комиссару?
Нет,— отрицательно покачал головой Соколов.—Он поехал к друзьям читать лекцию.
«Значит, поведет меня к уполномоченному контрразведки,— решила она и невольно вздрогнула.— Ну что ж, я ко всему готова».
Они вышли из штабного блиндажа, прошли шагов сто по узенькой тропиночке, проложенной между вековыми соснами, и остановились перед небольшой землянкой. Глядя на озабоченное лицо девушки, Соколов хитро улыбнулся.
— Вы не боитесь призраков? — спросил он, понизив голос до шепота.
«Удивительный народ. У меня кошки скребут на сердце, а он все шутит и шутит»,— думала она. Но ей не хотелось обидеть этого весельчака, и она решила ответить ему в том же духе.
Я их не боюсь, а просто игнорирую,— сказала она.
Посмотрим,— прошептал капитан, потом подмигнули тихо постучал в дверь.
Войдите! — послышался мужской голос.
Фанни вздрогнула. Голос из землянки показался ей знакомым. «Неужели он? — со страхом подумала она.— Да нет же, не может быть! Мертвые не разговаривают...»
На всякий случай она начала было отступать, но Соколов вдруг схватил ее и, втолкнув в дверь, по–военному четко отрапортовал:
— Товарищ полковник, разрешите представить вам нашу дорогую гостью! Она навсегда оставила Линц и просит помочь ей переселиться в нашу страну.
Попав со света в темное помещение землянки, Фанни сначала ничего не могла разобрать, но, когда глаза привыкли к полумраку, она внезапно увидела человека, которого вот уже два дня считала безвозвратно ушедшим из жизни. Такая неожиданность потрясла ее. Она вскрикнула, зашаталась и упала бы, если бы Турханов вовремя не схватил ее и не прижал к своей груди.
В подобной обстановке третий считается лишним, поэтому Соколов бесшумно попятился к двери и незаметно покинул землянку.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Было далеко за полдень, когда за дверью землянки послышались осторожные шаги.
— К нам идут. Ты готова? — спросил Турханов.
Фанни инстинктивно одернула платье, быстро поправила прическу, подсела к столу, за которым сидел и что–то писал хозяин землянки, бросила на него лукавый взгляд и неожиданно прыснула со смеху.
— Как видишь, я всегда готова.
Постучали в дверь, и тут же послышался тоненький голосок:
Пане полковник, можно? Я вам принес обед.
Конечно, можно, зайди, Стефан,— разрешил Турханов.— Кто тебя прислал сюда?
Вошел худенький подросток, одетый в форму советского солдата.
Старшина приказал накормить вас. Он назначил меня вашим ординарцем. Теперь я все время буду находиться в вашем распоряжении.
Вот как,— улыбнулся полковник.— А тебе нравится быть ординарцем?
Очень нравится. Мне даже обещали достать автомат или винтовку. Тогда я буду настоящим солдатом. Неправда ли?
Да, да!—подтвердил полковник.— Ординарец такой же солдат, как и все остальные воины. Но заранее договоримся о некоторых правилах поведения. В Советском Союзе нет ни помещиков, ни капиталистов, а есть только товарищи по работе, по учебе, по службе в армии. Поэтому у нас нет обращения «барин», «пан», «господин» или там «герр», «мистер» и т. д. Вместо них существует очень хорошее слово «товарищ». С этого момента, давай договоримся, ты для меня — товарищ ординарец, я для тебя — товарищ полковник.
Слушаюсь, товарищ полковник! — ответил Стефан.— Разрешите идти?
Турханов разрешил. Тогда мальчик, как заправский солдат, взял под козырек, резко повернулся на месте, стукнул каблуками и, четко печатая шаг, вышел из землянки.
Чудо–ребенок! — засмеялась Фанни.— Где ты нашел такого?
Впервые мы встретились с ним в Польше, а теперь в блоке смерти. Бежали тоже вместе.
Кстати о побеге. Ты так и не рассказал мне, как очутился здесь. А ведь Иммерман клялся и божился, что собственными глазами видел твой истерзанный труп, и даже привез мне окровавленную куртку с твоим номером. Скажи, кто тебя спас от гибели?
Спасли –товарищи из отряда Соколова, местные антифашисты и ты, наконец.
Я? — искренне удивилась Фанни.
Да, да, и ты, и Стефан. Сама посуди, если бы не ты, могли бы меня найти десантники? Или если бы ты не принесла мне плана местности и не указала места,– где должны были ждать нас посланцы Соколова, могли бы мы со Стефаном найти их и вовремя уйти от преследования? А что касается Иммермана и той куртки, которую он привез тебе, то должен признаться, что он был недалек от
истины. Куртка эта действительно была моей,— подтвердил полковник и рассказал обо всем, что случилось с ним в ту памятную ночь.
Жизнь твоя действительно висела на волоске. Даже страшно подумать, ведь мы с тобой могли больше и не встретиться. Но зато теперь никто не разлучит нас.
Кроме войны,— поправил ее полковник.— Пока грохочут пушки, пока льется кровь, мы не принадлежим самим себе.
Что ты говоришь! — ужаснулась Фанни.— Ведь ты только что чудом вырвался из настоящего ада. Разве это не дает тебе права жить дальше так, как хочется нам?
Не знаю, об этом я не думал, но не сомневаюсь водном: пока существует фашизм, люди никогда не смогут жить так, как им нравится.
Да, я согласна, что гитлеровскую армию надо уничтожить. Но ты для этого сделал много, даже очень много. Пусть теперь этим благородным делом занимаются те, которые не подвергались пыткам в застенках гестапо, не испытали адские муки в лагерях уничтожения. С тебя хватит пережитого. Немецкий вермахт, люфтваффе, морской флот и охранные войска все равно будут уничтожены и без нас.
Но фашизм — это не только вооруженные банды,—спокойно возразил Турханов.— Фашизм—это еще инженеры и техники, ученые и государственные деятели, планирующие физическое уничтожение целых народов. Сегодня ты мне рассказала, как была убита твоя родная мать. Но тот человек, которого ты считала своим отцом, усиленно работает над созданием нового оружия массового уничтожения. Если мы сегодня не помешаем ему, завтра могут погибнуть миллионы людей. Вот почему мы не можем сложить оружие. Надеюсь, ты будешь с нами?
Конечно, буду! Но сначала мне хотелось бы помочь тебе поправиться. Видишь, ты какой худой — кожа да кости, как говорят в народе,— сказала она, нежно погладив его плечи.
Ничего,— улыбнулся полковник.— Были бы кости целы — жирком обрастем и потом.
Тогда скажи, что я должна делать?
Вернуться в Линц, и делать вид, что ничего не изменилось. Постарайся еще больше войти в доверие к своему шефу и профессору Вагнеру. Конкретные задания получишь через товарища Рунге. Договорились?