Презумпция любви

Она и Саня шли в стороне, крепко обнимаясь, иногда целовались на ходу. Были не единственной влюбленной парой, но большинство топали сами по себе — и парни и девчонки. Они-то и создавали невероятный шум на улицах — горланили песни, громко ржали, девчонки повизгивали.

Уже рассвело, фонари еще горели, но не они освещали сонные улицы Москвы.

— Крутой пас, и Егор Титов выходит один на один… — закричал Мишка Фомин, когда уже приближались к метро «Кропоткинская».

— Светланка, все нормально? — спросил Саня.

— Сумасшедший был вечер. Знаешь, после того как закончился бал, я подумала…

— Я тоже об этом подумал.

— О чем, Саня?

— Лучше было бы нам с тобой уединиться где-то, просто посидеть на лавочке вдвоем, правда?

— Правда… Ну и что же ты?

— Да понимаешь, это ведь выпускной вечер, он раз в жизни бывает, я не хотел тебя лишать его.

— Саня, для меня этот вечер ничего не значит. Есть что-то, а вернее, кто-то более важный для меня.

— Это я?

— Только не зазнавайся.

— Что ж ты раньше не сказала, Светланка? А теперь уже поздно, да и прохладно стало. Ты не замерзла?

— Рядом с тобой — нет. И пиджак твой на мне.

Фомин свалил урну, с грохотом погнал ее по тротуару.

— Мишка, кончай выпендриваться, — сказал Саня. — Для чего ты пинаешь урны?

— А вот чтобы наши… «спартаковцы»… — Мишка снова пнул урну, она откатилась метра на три.

Не прошло и двух минут, как рядом с ними остановился милицейский «уазик».

— Не иначе проделки твоей маман, — успел прошептать Саня ей на ухо.

— Не думаю, что она до такого дойдет… — прижалась к нему, с напряжением глядя на двух милиционеров с автоматами.

— Лейтенант Коротченко, — сказал невысокий милиционер. — Почему хулиганите, молодые люди?

— Да ладно тебе, лейтенант, — сказал Фомин, поднял урну, поставил ее у стены дома. — У нас выпускной, а ты тут с автоматом! Мэр же приказал — если возникнут проблемы, нужно доставить человека домой, и все дела. А мы и сами дойдем.

— Есть проблемы, а есть преступления, которые караются законом, — веско сказал лейтенант, подошел к Сане, взял его за локоть. — Проедем, молодой человек.

— Да он не трогал урну, — закричали сразу несколько ребят.

— Вот и поговорим, кто трогал, а кто нет.

Он тянул Саню к машине, а она тянула его в другую сторону, что-то кричала, да все без толку. Саня не сопротивлялся, только грустно улыбнулся ей и сел в машину. Понимал, что сопротивляться бесполезно. И не автоматы его испугали, не сомневаясь в этом, он понимал, что все подстроено и всякое лишнее движение лишь усугубит его участь. Машина уехала, а она с минуту стояла как вкопанная, слушая сочувственные речи, краем глаза видела, как Фомину съездили пару раз по морде, не за то, что урну опрокинул, а что не поехал вместо Сани или хотя бы с ним. Виноват — отвечай.

Потом она сорвалась с места и побежала, на ходу размазывая по лицу слезы. Пиджак Сани был на ее плечах, не успела вернуть ему. Запыхалась, пока добралась до своего дома. Часы в прихожей показывали четверть пятого. Бросила пиджак Сани в своей комнате, метнулась в комнату матери, включила свет.

— Мам, ты спишь? Проснись, мам! У нас беда случилась!

— Что такое, дочка? — спросила мать, садясь на постели. — Как прошел выпускной?

— Нормально, а потом… Только что милиция арестовала Саню Малышева.

— Вот как? И что в этом удивительного? Я же тебя…

— Он ничего плохого не сделал, мы шли рядом, а Мишка Фомин опрокинул урну, Мишка — болельщик «Спартака», понимаешь? Это он опрокинул урну, все видели! Тут подъехали милиционеры и почему-то забрали Саню!

Мать многозначительно усмехнулась:

— Забрали того, кто им больше знаком, наверное.

— Как это знаком? Он никогда не попадал в милицию! Почему они его забрали?

— Однажды имел привод… за хулиганство.

— Но сейчас он абсолютно ничего плохого не сделал! Мама, я прошу тебя, немедленно позвони, пусть его отпустят. Немедленно отпустят, я соберу двадцать свидетелей, что он ничего плохого не сделал, прямо сейчас и соберу. Ты слышишь?

— Света, я не могу приказывать милиции.

— Можешь!

— Не могу. У них свое начальство, если за ним нет вины, разберутся и отпустят.

Она вдруг поняла, что все это и вправду подстроила мать. Вон как она спокойна! И милиционеры из всех ребят выбрали именно Саню, им нужен был любой предлог, чтобы арестовать его. Даже в эту ночь, когда сам мэр запретил арестовывать выпускников. Но Саню увезли, потому что… было указание сверху. От нее.

— Это твоих рук дело, да?

— Света, я хочу спать. И тебе пора, вон рассвело уже.

— Ты черствая, жестокая, злая! — закричала она. — Ты… просто гадина, а не мать! Я тебя видеть не хочу! — Она с плачем выскочила из комнаты, но тут же вернулась: — Если с Саней что-нибудь случится — я тебя… я тебя убью, заразу такую!

Застелив постель, она легла под одеяло, положила рядом с собой пиджак Сани. И плакала, уткнувшись в него лицом. И вспоминала отца. Был бы он жив, ничего такого не случилось бы в выпускной вечер.

Саня вернулся ближе к вечеру с синяком под глазом. Когда она увидела его, ужаснулась. И снова волна ненависти к собственной матери всколыхнула ее душу.

— Саня, тебя там били, да? Я говорила с ребятами, мы напишем письмо мэру по поводу этого кошмарного случая. Все подпишутся, только с Фоминым никто разговаривать не хочет.

Она мало спала, не успела накраситься и выглядела ужасно. А он обнял ее, нежно поцеловал в губы и сказал:

— Ты такая красивая, Светланка…

— Издеваешься, да?

— Нет, правда-правда. И Мишку Фомина не нужно доставать, он-то ни при чем. Я во всем виноват.

— Как это, Саня?

— Влюбился в дочь прокурора, за это нужно платить. Да что бы они ни придумали, прокуроры эти, я все равно буду рядом с тобой. Всегда, Светланка. Просто буду вести себя аккуратнее.

— Как это?

— Если рядом кому-то на голову упадет кирпич, постараюсь смыться с этого места поскорее, — с улыбкой сказал он.

— Дурак… Слушай, я такая страхолюдина сегодня… Пойду приведу себя в порядок.

— Не надо. Знаешь, чем отличается любимая женщина от всяких там дебильных телок вроде моделей, кинозвезд и прочего фуфла?

— Ну, просвети.

— Любимая женщина — она родной человек, как мать или отец. Ты много рассказывала об отце, любишь его, не скажешь ведь, что он не такой красивый, как Бандерас или этот лилипут Том Круз? Твой отец для тебя самый красивый мужчина, и мой отец для меня — тоже. И все дела. Ты тоже родная, вопросы есть?

— Ох, Санька… Ну какой же ты! Все твердили хулиган, прямо-таки злодей, а ты умница!

Она крепко обняла его, всем телом прильнула к нему и жадно впилась губами в его губы.

Саня, Саня… Ох, Саня…

Багрянов придвинул к ней свою раскрытую тетрадь, на странице было только сердце, пронзенное стрелой.

— Что это значит? — шепотом спросила Светлана.

— А ты не понимаешь?

— Нет. И вообще, Степа, не мешай мне слушать лекцию, лучше конспектируй что-нибудь.

— Зачем? Предок купит все экзамены, получу диплом и стану ведущим менеджером его завода. Потом, когда войду в курс дела, — директором, потом — ведущим менеджером всей фирмы, а там три завода и много чего другого. Замом пахана стану. Потом в итоге я возглавлю фирму, отправлю пахана на виллу в Майами, пусть наслаждается жизнью. А мне и тут хорошо. Какие лекции, Света?

— Отлично ты устроился, Степа. Ну хоть мне не мешай конспектировать.