Презумпция любви

Спать… Теперь нужно спать. Что было, то было, как удержать Светланку — вот что главное. Как спасти ее от всяких там колбасных королей, их сыновей? Для этого нужно быть на свободе, а он… даже не в общем корпусе, где спят все зэки, он в карцере!

Как, черт возьми, помочь Светланке не ошибиться?! Надо выбраться, хоть на время выбраться отсюда и поговорить с ней не в тюремном «разговорнике», а на воле.

Выбраться… Чего бы это ни стоило. Сказать ей, что он любит ее, считает своей единственной девушкой, другой не будет никогда. Сказать… Да просто поговорить с ней.

Глава 15

Мягкий диван, ватное одеяло, легла — и спи без задних ног, а вот же — не спится. С детства знала, что девушка должна быть скромной, не думать о всяких глупостях, но думалось же! И как ни вертись, избавиться от этих мыслей не удавалось!

А они такие простые — был бы Санька рядом, вот здесь, на этом диване, и как бы изменилась жизнь! Она бы стала сплошным фейерверком страстей и удовольствий, красивым и ярким фейерверком. Вдвоем с Санькой они такое могли устроить…

Где он сейчас, о чем думает? Если не спит, наверное — о ней… А она? Лежала и злилась. Нет его рядом, значит — сам виноват. Почему он оказался там? Почему вдруг избил своего хозяина, сотворил глупость несусветную, почему?!

Не могла понять. Они же договорились… он поклялся ей, что без причины драться не будет, прекратит всякие отношения с Вадимом, чтобы у матери не было повода называть его бандитом. Значит, была причина? Какая? Владимир Сергеевич сказал, что это чисто мужские дела и Саня поступил правильно. Больше — ни слова. Что это за мужские дела?!

Глупо, глупо! С Вадимом не встречается, а хозяина фирмы избил при свидетелях! Зная, как относится к нему ее мать, зная, что нужно быть осторожным! Что же это такое с ним случилось? На свидания ездила, сколько ни спрашивала — лишь усмехался в ответ. Иногда говорил: «Так было надо, Светланка».

Кому это надо?!

Теперь он там, за колючей проволокой, а она одна в этом огромном пустом городе, рядом с мамашей, которую возненавидела после суда. Какой-то придурок пытается ее купить, золотые горы обещает… Другие придурки, случается, прямо на улицах останавливают машины, распахивают дверцы: «Поехали, красавица, куда хочешь, только скажи!» Потому что Сани рядом нет.

Как же он мог так поступить?!

Мамаша вдруг озаботилась, хотела выяснить, что же так разозлило Саньку? А раньше не могла это выяснить? У нее же следователи самые лучшие, друзья менты…

Она догадывалась, что «чисто мужские дела» каким-то образом связаны с ней, Саня обо всем рассказывал ей, а тут замкнулся и — ни слова. Да и Полевику, фирмачу этому чертову, она явно понравилась. Ну и что? Иногда к ней на улицах приставали, когда Саня покупал мороженое, так он же морду никому не бил, просто объяснял, что девушка с ним, просто и внятно, всегда мужики мигом отвязывались. Даже если Полевик и сказал что-то, Саня просто не мог его ударить!

Вспомнила судебный процесс, речь обвинителя, кажется, у него была странная фамилия Бромчик. Вспомнила и на всю жизнь запомнила слова судьи, пожилой женщины, которая с некоторым удивлением заметила, что весьма польщена работой Генеральной прокуратуры, которая находит время и для таких малозначительных судебных процессов. Запомнила потому, что холодный пот заструился вдруг по спине, и стало ясно — теперь-то мамаша упечет Саню далеко и надолго. Так ясно, что в глазах потемнело, едва не потеряла сознание. Владимир Сергеевич сидел рядом, крепко сжал ее ладонь, легонько похлопал по плечу, успокаивая. Это помогло.

— Ваша честь, таким образом, мы имеем дело с необузданным, агрессивно настроенным молодым человеком, который привык решать все свои проблемы путем насилия. Он занимался в школе карате Рустама Сабирова, подавал большие надежды, видимо, это и дало подсудимому Малышеву уверенность в своей безнаказанности.

— Протестую! — крикнул адвокат. — Мой подзащитный характеризуется исключительно с положительной стороны как спортсмен. В зале находится Рустам Сабиров, он готов…

Адвокат был какой-то несолидный — пожилой, с редкими волосами, прилизанными ко лбу, в потрепанном пиджаке… Оно и понятно, у Владимира Сергеевича не было денег, чтобы нанять солидного адвоката. Зато представитель обвинения был осанист, важен, одет в отлично сидящий на нем прокурорский мундир. И это тоже было понятно. Как она ненавидела тогда свою родную мать!..

— Протест принимается, — сказала судья. — Свидетели выступят в свое время. Продолжайте.

— Я не настаиваю на своем утверждении, ваша честь, но факты налицо. Малышев не блистал успехами в учебе, зарекомендовал себя как личность неуравновешенная, способная на необдуманные поступки и как подручный местного криминального авторитета Вадима Дусина.

— Протестую! — снова крикнул адвокат. — Мой подзащитный был знаком со многими жителями района, в том числе и с Вадимом Дусиным, хозяином диско-клуба. Но это не означает, что он был связан с преступными группировками, равно как и то, что Вадим Дусин является преступным авторитетом.

— Протест принимается. Будьте осторожны в своих суждениях, Павел Григорьевич.

— Хорошо, ваша честь, я заканчиваю. Мы имеем дело с фактом бандитского нападения на хозяина солидной торговой фирмы. Нападения, которое, как заявил сам обвиняемый, обосновывается только фактом его личной неприязни к уважаемому бизнесмену. Это не просто факт нападения, это угроза всему нашему обществу. Разнузданный молодой человек, троечник и хулиган, имевший приводы в милицию, набрасывается с кулаками на бизнесмена, который принял его на работу, человека без образования, с подозрительной биографией, но принял. Поверил в него. И был жестоко наказан за это. Был избит сам, также пострадали и его телохранители. Если этот факт оставить без жесточайшего наказания, любой охранник и мелкий клерк сможет избивать своего работодателя только лишь за то, что испытывает к нему личную неприязнь. А это означает, что московские предприниматели будут нанимать на работу не москвичей, от которых непонятно чего можно ожидать, а иногородних. И повинны в этом будем мы — правоохранительные органы и наш московский суд. Поэтому я требую наказать Малышева по всей строгости, а именно — лишением свободы на срок семь лет по совокупности статей…

Она не помнила названия этих статей, снова все поплыло перед глазами, ужас заполонил душу. В выступлении прокурора явно чувствовалась рука ее матери, ее манера говорить о Сане. И значит, надеяться было не на что. Потом выступал адвокат, свидетели, дело было несложное для судьи, факт нападения доказан, подсудимый свою вину не отрицает. Судья едва заметно усмехнулась, когда давали показания телохранители Полевика и сам он. Видимо, не могла понять, как два здоровенных мужика, да и сам Полевик отнюдь не доходяга, могли пострадать от восемнадцатилетнего парня вполне нормального телосложения. Люди, сидевшие в зале суда, восприняли это однозначно — раз парень смог побить таких бугаев, значит, молодец! Любые слова Сани сопровождались аплодисментами. А он только подтверждал, что избил Полевика на почве личной неприязни. Не понравилось ему, что тот пришел ночью в магазин с проверкой, разбудил.

Ни она сама, ни судья, ни люди в зале не верили этим словам. Все видели — парень-то вполне нормальный, не мог он так поступить. Что-то здесь не так, даже судья пыталась растормошить Саню, понять, что же за причина подвигла его на столь глупый поступок. Ведь понимал же, чем для него обернется это нападение. Саня все понимал, но сказал, что причина — личная неприязнь к хозяину фирмы.

Прокурор неистовствовал, встревал после каждой реплики свидетелей, судья останавливала его и внимательно смотрела на Саню. Словно давала понять: «Я оправдаю тебя или назначу условное наказание, только помоги мне, расскажи, что же было на самом деле!» А он молчал и выглядел совершенно спокойным.