Страница 65 из 106
— Дальше вам придется ехать по чужим владениям. По правилам войны противникам в таких случаях завязывают глаза. Вот вам платки. Завяжите глаза сами, но как следует. Имейте в виду, всякая попытка подглядеть пресекается самым решительным образом...
Эльзе все это казалось увлекательным приключением. Она вспомнила, как в старинных книгах описывались романтические похождения разбойников, похищавших девиц из благородных семейств и увозивших их в дремучие леса. «Нас тоже похитили! — думала она. — Разбойники, как и полагается, теперь могут разъезжать только в форме эсэсовцев. Их атаман в мундире гауптштурмфюрера. Это несомненно храбрый, умный и обходительный человек... Как интересно!»
Однообразно поскрипывала повозка, храпели лошади, щелкала плеть, посвистывал возница... Эльза давно уже потеряла представление о времени. Ей казалось, что они едут всю ночь, а то, что ночь настала, она не сомневалась, ибо стало совсем свежо, и она так продрогла, что начала стучать зубами. В это время кто-то осторожно накинул ей на плечи китель, она коснулась рукой офицерского погона и, снова вспомнив о романтических разбойниках, улыбнулась.
Девушка чувствовала, что за ней наблюдают, иначе не заметили бы, как она озябла, и не накинули бы китель. А теперь стало приятно и тепло. Кто-то заботится о ней! Ей хотелось выразить свою благодарность, но она не знала, как это сделать. Постепенно она успокоилась, и ее начало клонить ко сну.
Тпру! — неожиданно остановил возница лошадей.
Приехали! — послышался голос офицера. — Можете снять повязки!
Женщины быстро сбросили с глаз повязки. Оказывается, повозка остановилась перед одиноким деревянным домиком в глухом лесу. Свет луны, с трудом пробиваясь сквозь густые кроны многовековых дубов, еле освещал вход в старенькую избушку, заваленную разбитыми ульями. Тут же валялись рамы с сотами.
— Некоторое время вам придется пожить здесь, — объявил Кальтенберг. — Для вас приготовлено все необходимое. Заходите и располагайтесь как у себя дома!
А вы сами тоже здесь живете? — спросила Эльза.
Нет. Тут останавливаются только наши гости.
— Но мы боимся одни... — протянула Берта голосом капризного ребенка.
— О, бояться нечего! Вас будет охранять надежная стража. До свидания! Спокойной ночи!
С этими словами Конрад взял у Эльзы свой китель, накинул его на плечи и по узенькой тропинке зашагал в лес. Скоро его фигура растаяла в ночной темноте.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Руководители отряда решили не показываться членам семьи полковника Планка, поэтому допросить их поручили Кальтенбергу. Конрад вызвал к себе Берту. Вооруженный конвоир привел ее в землянку рано утром, когда лес, залитый лучами восходящего солнца, был наполнен чудесным ароматом и птичьим гомоном.
Доброе утро, фрау Планк! Как провели ночь? Надеюсь, никто вас не беспокоил? — спросил Конрад, как учтивый хозяин.
Благодарю вас! — иронически поблагодарила Бер та. — С непривычки я не могла уснуть.
О, не беспокойтесь! Вы быстро привыкнете и, если мы договоримся, будете потом с удовольствием вспоминать о пребывании здесь.
А если не договоримся? — сверкнула она глазами.
Тогда вам ничего вспоминать не придется, — много значительно сказал Кальтенберг.
Берта съежилась. Нервы у нее были взвинчены до предела. Эльза, как только добралась до постели, заснула как убитая, а Берта не могла уснуть всю ночь. С той минуты, когда машина свернула с шоссейной дороги в лес, она не сомневалась, что попала в плен к партизанам, но никак не могла понять, почему их не расстреляли вместе с солдатами из охраны, а когда привезли в лесную избушку, решила, что партизаны, прежде чем убить, хотят их изнасиловать. Эта мысль не давала ей покоя. При каждом шорохе казалось, что вот-вот в избу ввалятся мужики, охваченные животной страстью... Но проходило время, а никто в избу не заходил, никто не нарушал их покоя. Когда в маленькое окошечко проникли первые лучи восходящего солнца, страх ее прошел. «Преступники для своих черных дел обычно выбирают ночь, — подумала она. — Если нас не тронули ночью, днем наверняка не тронут». Эта мысль ее успокоила, и она начала было засыпать, но в это время за ней пришел вооруженный боец.
Скажите, о чем нам надо договориться? — опуская глаза, спросила она.
Вы должны нам рассказать о вашем муже, о его сослуживцах, о том, чем они занимаются, чего хотят добиться и что уже успели сделать. Предупреждаю заранее, ваша дальнейшая судьба во многом будет зависеть от правдивости этого рассказа. Начинайте!
Берта ничего подобного не ожидала. Она думала, что этот молодой человек, очарованный ею, прежде всего предложит вступить с ним в интимную связь. Она растерялась.
О муже я ничего такого не знаю. Он является начальником полевой авторемонтной мастерской и, по-моему, делает свое дело, как полагается каждому офицеру, — ответила она, не поднимая глаз.
Сказки об автомастерских рассказывайте кому-нибудь другому. Мы знаем, что это только маскировка, что бы скрыть от посторонних преступные дела, которыми давно занимается ваш муж и его шайка. Скажите, с какой целью прибыла в Польшу абвергруппа 505, которой руководит полковник Ганс Планк?
Я об этом слышу впервые. Мой муж в свои дела никого из членов семьи не посвящает. Связан он с какой-нибудь абвергруппой или нет, мне неизвестно, — решительно заявила фрау Планк.
Она действительно была невероятно красива. Кальтенберг долго разглядывал идеальные черты ее лица, пышные волосы, окаймлявшие это прекрасное лицо подобно золотой раме. «Такая красавица, избалованная жизнью, несомненно больше всего боится смерти, — думал он. — У нее не может быть идеи, ради которой она пошла бы на смерть. Значит, надо поставить ее перед выбором: или пусть расскажет правду и останется в живых, или тут же погибнет».
— Надеюсь, это не последние ваши слова, — испытующе посмотрел на нее Кальтенберг.
Берта побледнела как полотно. Под пронизывающим взглядом Конрада она почувствовала себя совсем плохо, но, собрав последние силы, решила не сдаваться.
Я сказала все, что мне известно. Пытайте, бейте, хоть жгите на огне, но добавить мне нечего, — сказала она дрожа всем телом.
Ни бить, ни пытать, ни тем более жарить на огне мы не станем. Я верю, вы действительно ничего не знаете о преступлениях вашего мужа. Но тогда вы нам просто не нужны. Вернер! — позвал Конрад. В дверях показался конвоир. — Выведите ее из землянки, отведите подальше и расстреляйте, а сюда приведите вторую.
Слушаюсь! — стукнул каблуками боец.
Приказание он принял всерьез, поэтому, щелкнув затвором, вставил патрон в патронник, потом подтолкнул женщину прикладом:
— Пошли!
Берта похолодела. Она кинулась к Кальтенбергу, но тот уже сидел к ней спиной и возился со своим пистолетом.
— Господин гауптштурмфюрер! Господин гауптштурмфюрер! — закричала она. — Ну хоть дайте мне собраться с мыслями!
Кальтенберг резко повернулся, но посмотрел не на женщину, а на конвоира.
Вы слышали мое приказание? — спросил он.
Так точно!— снова стукнул каблуками боец.
Тогда чего же торчите здесь? Идите и исполняйте!
Конвоир схватил женщину за руку и поволок к выходу. Но у самой двери Берта вырвалась, упала на колени и закричала не своим голосом:
— Не убивайте меня! Я все расскажу! Ради бога, не убивайте!
Конвоир снова схватил ее и потянул к двери, но офицер остановил его:
— Подождите, Вернер! Пока выйдите, но далеко не уходите! А вы, фрау Планк, садитесь!
Умело разыгранная сцена убедила Берту, что ее жизнь и правда висит на волоске. Теперь, услышав об отсрочке, она с трудом поднялась с земляного пола, потом, обессиленная, повалилась на нары и громко зарыдала.
Конрад знал, что в таких случаях твердость помогает куда лучше, чем сочувствие. Поэтому он спросил резко:
— Долго мне еще ждать?
И действительно, Берта медленно поднялась и села. Придерживая одной рукой полы халата, другую протянула к Кальтенбергу: