Страница 43 из 106
Что случилось? — недовольно проворчал тот. — Спать не дают ни днем, ни ночью!
Хватит дрыхнуть, есть дела поважнее. Ты вроде хвастался, что у тебя во взводе есть люди, которые в огне не горят и в воде не тонут...
У меня все такие.
— Все не все, дай мне трех. Одного пошлю в Штаб отряда, а двух других — к командирам рот.
Через несколько минут Колпаков привел к командиру сержанта и двух рядовых.
Вот сержант Измайлов, — показал он на высокого, плотного детину с рябоватым лицом. — Прошел огонь, воду и медные трубы. Будет старшим.
В картах разбираешься? — спросил Айгашев.
— В полковой школе обучали. Координаты-мурдинаты, азимуты-мазимуты. Кажется, не забыл, — ответил Измайлов, улыбаясь.
Чего зубы скалишь? — сердито крикнул командир роты. — Дело серьезное. Надо разыскать штаб отряда. Он находится вот в этом районе. Смотри и запоминай. Отсюда спуститесь вдоль вот этой горной речки, потом свернете налево и пройдете вон в тот лесной массив. Там узнаете у местных жителей, где партизаны. Понял?
Понял, товарищ майор!
Вот этот пакет передашь капитану Савандееву, — сказал майор, вручая Измайлову сложенный вчетверо лист бумаги. — А та передашь это письмо командиру первой роты лейтенанту Волжанину, — обратился он к другому бойцу. — Знаешь его?
Лейтенанта Волжанина? Кто его не знает!
Вручишь ему в собственные руки. Если покажешь еще кому-нибудь, запомни: расстреляю вот из этого пистолета, — похлопал по кобуре Айгашев.
Будет исполнено в точности, — пообещал боец.
С такими же предостережениями передал майор второму бойцу письмо на имя Байдирекова, после чего Колпаков проводил их до лесной тропинки, ведущей к горной речке. По пути он дал им несколько дельных советов и, пожелав успехов, распрощался.
Оставшись один, Айгашев подошел к санитарной двуколке. Там спала Эсфирь. Жаркие лучи солнца немилосердно жгли ее, но, видно, она так измучилась, что спала как убитая, расстегнув ворот гимнастерки. Взгляд Айгашева остановился на ослепительно белой шее девушки, и он уже было нагнулся к ней, но тут его окликнул замполит Пуяндайкин:
— Ты что это облизываешься, как кот на сметану? Айгашев быстро выпрямился.
— А сметана того, первый сорт, — попытался он отшутиться.
Пуяндайкин взял его под руку и отвел в сторону.
— Константин Сергеевич, вот что я тебе скажу: оставь ты ее в покое.
И пошутить нельзя? — ухмыльнулся Айгашев.
Знаем, как ты шутишь. Она рассказала. Советую тебе не выходить за рамки...
А почему? Кто она такая? Подумаешь, цаца... Обыкновенная баба, да еще еврейка. Должна радоваться, что такие люди оказывают ей внимание...
Ты это серьезно говоришь? — с изумлением посмотрел на майора Пуяндайкин.
А как же! Знаешь, что бы с ней было, если бы мы ее не приютили? Сгорела бы уже давно в крематории... А она, вместо благодарности, наговаривает.
Константин Сергеевич, ей-богу, я был о тебе лучшего мнения. И как только у тебя повернулся язык сказать такое? Она пришла к нам с чистой душой, старается изо всех сил помочь нам громить фашистов, а ты...
Знаю я, почему она пришла к нам. Некуда было деться, вот и попросилась...
Да, фашисты преследуют их, охотятся, как за дикими зверями. Но тот, кто хочет воспользоваться в своих низменных целях их трагедией, не лучше нацистского негодяя!
— Выходит, меня надо уничтожить? — с издевкой спросил Айгашев. — Нет, мой дорогой, руки коротки! И запомни: рано или поздно, а Эсфирь будет моей. Да, моей!
Нет, не бывать этому! А если попытаешься действовать силой, придет Яничек, и от тебя только мокрое место останется.
При чем тут Яничек?. — насторожился майор.
При том, что они любят друг друга. А Зденек, как тебе известно, обиды никому не прощает.
В глазах Айгашева вдруг появился страх.
— Я этого не знал, — словно про себя, тихо проговорил он. — Ну, ладно! Забудем об этом. Даю тебе слово, девушку даже пальцем не трону. Пускай живет и милуется со своим чехом...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующий День Айгашев отправил в деревню Бохеньки трех разведчиков, приказав разузнать, каково настроение местных жителей, кому принадлежит двухэтажный дворец, кто там проживает в настоящее время — если семья помещика, то как относятся к ней крестьяне окрестных деревень. Разведчики в тот день обратно не вернулись, но это мало беспокоило командира роты. Куда больше его интересовали люди, посланные в штаб и в две другие роты. Измайлов появился на четвертый день.
Ну и ну! — укоризненно покачал головой Айгашев. — Ты, оказывается, не очень-то торопился выполнять задание.
Товарищ майор, разрешите доложить! — обратился сержант. — На том месте, которое вы указали, никого из наших мы не нашли. Штаб отряда и первые две роты находятся совсем в другом месте, километрах в десяти отсюда, если считать по прямой. Позвольте, укажу на карте.
— Давай показывай, — разрешил Айгашев. Измайлов подошел к столу, нашел на карте нужное место и обвел его красным карандашом.
Как они там? Савандеев принял пакет? Что сказал? Да, что сказал?
Принял и ничего не сказал. А товарищ Комиссаров передал вам вот эту записку, — извлекая из кармана смятый лист бумаги, доложил Измайлов.
Айгашев схватил записку и быстро пробежал ее глазами.
Больше ничего не передавали? Может, что-нибудь устно?
Я спросил. «Приедет, сам узнает», — ответил начальник штаба.
Так-так, — задумчиво проговорил майор. — А как остальные? Где они? Выполнили мое приказание?
Их оставили в штабе. Сказали, что нужны будут для связи с вами. А письма ваши взял начальник штаба.
Как это взял? Почему они отдали? — всполошился Айгашев.
Капитан Савандеев сказал, что всякое письменное распоряжение командира отряда должно быть зарегистрировано в штабе.
Айгашев понял, что дела его совсем плохи. «Заседание партбюро — это только предлог, чтобы заманить меня в ловушку. Но мы тоже не лыком шиты, сами в петлю не полезем... А проучить вас следовало бы. Только — как? Что придумать?»
— Эх, натравить бы на них немцев! — забывшись, произнес он вслух. — Посмотрел бы я тогда, как они обойдутся без моей помощи!
На кого натравить немцев? — спросил Измайлов, с изумлением глядя на командира.
Ты все еще здесь? — заорал Айгашев. — Иди, ты свободен! Или не ясно?
А как быть с радисткой? Она хотела поговорить с вами, — только сейчас вспомнил Измайлов.
Какая радистка? Где она?
Полька, которая работала в штабе. Осталась у дежурного. Может, позвать ее?
Давай зови, — разрешил майор.
...Когда партизаны веселились в селении Смелово, Ева не принимала участия в играх молодежи, в танцах и плясках. Она сидела одна и ждала Турханова. Но прошел день, другой, третий, а его все не было. Тогда она обратилась к Савандееву с вопросом, что известно о командире. Тот ничего сказать не мог, напомнил только, что полковник остался подтянуть растянувшуюся колонну третьей роты. Об этом знали все, в том числе и Ева. Так как Савандеев при этом держал себя как-то странно, неестественно, Ева решила, что от нее скрывают правду.
Отряд перебрался в лес. Для радиостанции построили отдельный блиндаж, но он был маленький, очевидно рассчитан только на одного человека. А ведь она, Ева, жила вместе с Турхановым. «Значит, его здесь не ждут, — испугалась Ева. — Что же случилось с ним? Почему мне прямо не говорят?»
Как-то утром к ней в блиндаж зашел Савандеев. Как всегда, он вежливо поздоровался и передал девушке текст радиограммы.
— Зашифруйте и передайте генералу Барсукову, — предложил он.
«Полковник Турханов погиб смертью храбрых в бою при переправе через Вислу. Все партизаны тяжело переживают утрату. По предложению большинства коммунистов и командиров обязанности командира отряда временно выполняю я. Но командир третьей роты майор Айгашев тоже провозгласил себя командиром отряда. Жду ваших распоряжений. Капитан Савандеев», — прочитала Ева.