Страница 34 из 106
Что ж, мысль неплохая, но где найти немцев для комплектования разведотряда?
Обойдемся без них. В моем батальоне половина личного состава говорит по-немецки. Среди них немало таких, кто родился и вырос в Германии, учился в немецких учебных заведениях. Я уверен, даже члены пресловутой комиссии по определению чистоты арийской расы не отличи ли бы их от настоящих немцев.
Тогда за чем же дело стало?
К сожалению, никто из них не служил в немецкой армии и не знает тамошних порядков. Поэтому, попав к немцам, легко могут засыпаться.
Да, это так, — согласился Турханов.
Но есть выход. В твоем отряде, как мне говорили, есть настоящий немецкий офицер. Что, если поручить ему подготовку разведотряда? Как ты думаешь, можно ему доверить такое дело?
Почему бы и нет! Его прошлое не внушает никаких опасений. Отца его убили штурмовики во время первомайской демонстрации. Мать погибла в гестапо. Оба они были коммунистами.
Странно. Как же тогда сын коммунистов стал фашистским офицером, да еще эсэсовцем? — удивился Краковский.
Я интересовался этим. Оказывается, после гибели родителей его, мальчишку, забрала к себе тетка, жена богатого пивовара из Мюнхена. Ее муж в то время был местным предводителем штурмовиков. По настоянию жены он усыновил сироту и вместе с родным сыном пропустил через все школы фашистского воспитания. Но трагическая гибель отца и матери от рук фашистов не стерлась из памяти юноши даже тогда, когда по настоянию приемного отца он маршировал сначала в рядах «Гитлерюгенда», а потом в военном училище. Война окончательно открыла ему глаза, и он при первой же возможности перешел к советским партизанам. Недавно он нам добыл крупного деятеля организации ТОДТ. По распоряжению Штаба партизанского движения я отправил его самолетом на Большую землю, а самого немецкого офицера представили к правительственной награде. Я уверен, он полностью оправдает наше доверие...
В тот же день Кальтенберг отобрал двадцать человек. Все они прекрасно знали немецкий язык. Когда их одели в эсэсовскую форму, доставленную в отряд Яничеком, их и правда нельзя было отличить от настоящих эсэсовцев. С этого времени Конрад начал носить знаки различия гауптштурмфюрера СС, а его заместитель поручик Юлек — оберштурмфюрера СС.
Обучение вновь испеченных «эсэсовцев» продолжалось ровно две недели. Муштровка дала прекрасные результаты.
Теперь оставалось проверить, как примут наших разведчиков фашисты. К тому времени в штабе отряда имелись довольно полные данные о дислокации немецких войск в окрестных населенных пунктах. Кальтенберг просмотрел их и с разрешения командования выехал со своей группой в ознакомительную поездку. Для этой цели партизаны использовали вездеход, захваченный у жандармов. Правда, пришлось его перекрасить, вместо эмблемы полевой жандармерии нарисовать фашистскую свастику и сменить номер.
Первый экзамен отряд выдержал неплохо. В пути группа Кальтенберга несколько раз встретилась с немцами, дважды проехала через контрольно-пропускные пункты, установленные при въезде в крупные населенные пункты, и, заехав в расположение зенитной батареи, заправила автомашину горючим. Нигде она не вызвала никаких подозрений.
«Что еще сделать?» — думал Конрад, подъезжая к реке Танев. Вдруг он заметил бронетранспортер, одиноко стоявший на берегу метрах в шестидесяти от дороги. Людей в машине не оказалось.
— Подъедем поближе, — сказал Кальтенберг, — посмотрим, что там.
Подъехали. На травке возле машины было разбросано солдатское обмундирование и оружие, а люди, оказывается, спустились с крутого берега вниз и барахтались в воде. Всего их было двенадцать человек. Судя по разбросанному обмундированию, среди них находился один лейтенант и один обер-ефрейтор. Партизаны собрали оружие и одежду, погрузили в кузов вездехода, а сами подошли к обрыву.
— Эй вы, водяные крысы! — грозно крикнул Кальтенберг. — Почему бросили оружие без присмотра? Почему не выставили охрану? Вы что, забыли, где находитесь? А ну, старший, ко мне!
Все подплыли к берегу, вышли из воды. Один из них, долговязый молодой человек, подошел к партизанам.
Кто вы? — спросил Кальтенберг.
Лейтенант Штурм. Командир взвода сто второй мехбригады. Простите, господин гауптштурмфюрер, жара не выносимая, людям захотелось искупаться. Я разрешил.
А почему не выставили охраны? Разве не знаете, кругом партизаны?
Днем они не выходят из леса. Мы остановились только на полчаса.
Где стоит ваша бригада?
В Билгорае.
Вы знаете, что положено командиру за потерю бдительности? У вас есть семья?
Человек, назвавший себя лейтенантом, затрясся от страха.
Дома остались мать-старуха, жена и двое малышей. Господин гауптштурмфюрер, простите! Больше такого ни когда не повторится, я обещаю! — взмолился он.
Чтобы все знали, как вы опозорились, возвращайтесь в Билгорай нагишом. Сохраняю вам жизнь только из-за ваших малышей, — процедил сквозь зубы Конрад. Потом обернулся к своим товарищам: — По машинам! — скомандовал он.
Увидев, что «эсэсовцы» уехали, оставив их без одежды и обуви, без оружия и бронетранспортера, лейтенант упал на землю и заплакал...
Если забыть об осторожности, успех может вскружить голову. Так получилось и с Кальтенбергом. Окрыленный удачей, он решил попробовать свои силы при встрече с каким-нибудь офицером высшего ранга. Зная, что высшие Офицеры разъезжают в комфортабельных легковых машинах, Кальтенберг остановил одну из них под видом про верки документов.
— Хайль Гитлер! — гаркнул он. Офицеры ответили тем же.
— Господин штандартенфюрер! — обратился Конрад к эсэсовскому офицеру, чье лицо показалось ему знакомым.
—Из военно-строительного управления неизвестными угнан «мерседес». Поэтому вынужден побеспокоить вас. Разрешите проверить документы у шофера. Эсэсовец внимательно смотрел на него.
Можете проверить, — махнул он рукой, а сам продолжал смотреть на Конрада. — А между прочим, господин гауптштурмфюрер, лицо ваше мне знакомо. Вы не из Мюнхена?
Так точно, господин штандартенфюрер! — отчеканил Кальтенберг, возвращая шоферу документы.
Не помните, где мы могли там встречаться? — не унимался офицер СС.
В пивной у моего папаши. Помните «Веселую Баварию»?
Ну как же! — заулыбался эсэсовец. — Значит, вы — сын Отто Кальтенберга? Как ваше имя?
Конрад Кальтенберг.
«Дома считают меня без вести пропавшим. Если этот хлыщ что-нибудь пронюхал, столкновения не миновать», — подумал переодетый лейтенант и мельком взглянул на Юлека. Тот был начеку. Остальные партизаны тоже.
— Рад встретиться со своим земляком, — сказал штандартенфюрер, вылезая из машины. — Господа, отдохните немного, я прогуляюсь с сыном своего старого друга, — добавил он, обращаясь к своим спутникам.
Те согласились, а штандартенфюрер пожал руку Конрада и, отойдя с ним в сторону, начал прохаживаться взад-вперед.
Давно не были дома? Как поживают родители? — спросил он, понизив голос.
После, ранения дали отпуск. Зимою провел один месяц с родными. Тогда скрипели помаленьку, а теперь вот заболела матушка. Пишут, совсем плоха. Попросил отпуск.
Как относится начальство?
Обещали отпустить дней на десять.
Это хорошо. А я вот застрял в этой проклятой дыре. С сорокового года не был дома. С головой ушел в работу. Даже вздохнуть некогда. Я вам завидую.
Да, жизнь тут не очень-то сладкая.
Послушай, Конрад, — вдруг, доверительно взяв его под руку, перешел на шепот штандартенфюрер, — скажи откровенно, как ты относишься к тюрьме?
Кальтенберг насторожился, внимательно посмотрел на земляка.
Как все: сам не хочу туда попасть, а кое-кого посадил бы с удовольствием, — процедил он сквозь зубы.
Ты меня не понял, — засмеялся фашист. — Я хотел узнать, как ты относишься к людям, работающим в тюремной администрации?
«Должно быть, он по дружбе хочет предложить мне должность палача, — подумал Конрад. — Нет, дорогой мой, если и буду убивать, то не тех, кого бы ты хотел».