Страница 21 из 106
Боюсь одна. Дайте провожатого, — попросил женский голос.
Возьми любого.
Пошел Чекмареву — доложили снаружи.
Пане начальник, — обратилась одна из арестованных женщин, — пожалуйста, не позорьте нас. Разрешите одеться.
Да, — поддержала ее другая. — Нельзя же показываться людям в таком виде...
Яничек окинул их взглядом.
— Нет! Если вы не стыдились показываться бандитам в таком виде, покажитесь и своим судьям. Пусть они знают, кто вы такие и на что способны.
Оставив для охраны арестованных двух товарищей, Зденек вышел в переднюю. Тут до его ушей донеслись какие-то неясные звуки. Прислушавшись, он понял, что это женский голос, но никак не мог определить, откуда он доносится. «Спрошу у хозяйки. Она должна знать», — подумал он и вошел в детскую. Та сидела на диванчике. Голова у нее была опущена, по щекам катились слезы.
Скажите, чей это голос? Откуда? — спросил он ее.
Эсфирь. Она в подвале. Хотите, я ее приведу, — предложила хозяйка, продолжая тихо всхлипывать.
Пойдемте вместе. Посмотрим, в каких условиях вы ее содержите.
—Зря беспокоитесь, пане начальник. Она ведь не ждала вас, не привела себя в порядок. Девушка, может, застесняется чужого мужчины... Я бы одела ее, причесала, убрала, как невесту.
—- Уберете потом. Пошли!
— Тогда идите сами, — уныло проговорила хозяйка и отвернулась. — Вход с кухни. Лампу возьмите, там темно.
Яничек взял на кухне коптилку, открыл тяжелую дверь, обитую оцинкованной жестью. Пахнуло прохладой. Осторожно ступая по ступенькам деревянной лестницы, Зденек спустился на земляной пол, липкий от сырости и грязи. Кругом громоздились кадки и бочки, груды ящиков.
— Эсфирь! — громко позвал он.
Послышался стон, и тут же в дальнем темном углу зашевелилась куча гнилой соломы, из-под которой выползло человеческое существо, облепленное грязью и мусором. Значит, это и была Эсфирь. Очевидно, она не могла подняться на ноги и встала на колени. Подойдя поближе и осветив ее прыгающим пламенем коптилки, Яничек увидел, что девушка в одном легком платьице, ноги и руки ее связаны вместе веревкой. Но мучителям и это показалось недостаточным: на шею они надели собачий ошейник и, подобно собаке, посадили ее на цепь.
Такая жестокость, не только причиняющая физическую боль, но унижающая человеческое достоинство, возмутила Зденека до глубины души. Он сжал кулаки, поднял их над головой и погрозил кому-то.
— Звери, подлецы! — прошептал он сквозь зубы. — Вы за это еще ответите!
Затем, поставив коптилку на кадку, бросился к девушке. Он хотел освободить ей руки и ноги, но пеньковая веревка отсырела и так впилась в тело, что развязать ее было невозможно. Тогда Яничек достал из кармана нож и осторожно разрезал сначала кожаный ошейник, а потом веревку.
— Эсфирь, вставайте! Вы на свободе... Скорее идемте отсюда...
— Кто вы? — пугливо озираясь по сторонам, спросила девушка.
— Партизаны — защитники всех угнетенных. Еще нас называют народными мстителями. Ваши мучители обезврежены. Не бойтесь, пойдемте с нами!
Она попыталась встать, но тут же зашаталась и упала бы, если бы ее не подхватили сильные руки партизана.
Простите, — виновато улыбнулась девушка. — Помогите мне встать. А идти я попробую сама...
Не беспокойтесь. Сейчас я вас доставлю наверх. Держитесь крепче.
Но Эсфирь уже не слышала его. Глаза у нее закрылись, она тяжело задышала и потеряла сознание. Пришлось ее нести на руках.
Это вы посадили ее на цепь? — спросил Яничек у хозяйки.
Нет, не я, — отрицательно покачала головой жена бандита. — В подвале распоряжались те три потаскухи, — добавила она, показав в сторону зала.
Ладно, выясним. А пока приведите ее в чувство, помогите помыться, причесаться и переодеться.
С этими словами он положил девушку на диванчик и вместе с часовым покинул детскую...
Колокольный звон разбудил жителей села, когда заря еще только занималась. Били в набат. Встревоженные люди выбегали на улицу, на ходу хватая кто топор, кто вилы, а кто палку поувесистей. Толпа собралась возле костела. Тут уже знали, в чем дело.
Пан Карпинский убит, остальные разбойники лежат связанные. Партизаны передают их нам на расправу! Пойдемте, люди добрые! — кричала тетка Халина.
На хутор!
— На хутор! — закричали десятки голосов. Крестьяне двинулись в путь. Грозен был их вид. В селе не было ни одного человека, который не пострадал бы от разбойников. Теперь они требовали отмщения.
...Гул толпы докатился до хутора. Первая услышала его пани Карпинская. Она выглянула в окно — и задрожала. «Пришел нам конец, — прошептала она. — Пощады не жди. Никто не пожалеет, никто не простит... Хоть бы детей не тронули...»
К тому времени она уже привела. Эсфирь в порядок: надела белое платье, причесала, умыла. Сама натянула на себя скромное ситцевое платьице.
Эсфирь, милая, пожалей моих деток... Уговори партизан не трогать их. Они тебя послушаются... — жалобно запричитала пани, обнимая девушку.
Не бойся. Партизаны — не бандиты, они и сами не тронут детей. Уговаривать их не надо... Мужики тоже не звери, детей не обидят.
А меня? — со страхом спросила хозяйка.
— Тебя тоже. Ведь ты мать, а мать нужна детям. Эти слова подействовали на перепуганную женщину как целительный бальзам. Она успокоилась и позвала Яничека. Тот вошел и от изумления чуть не ахнул: Эсфирь из жалкой замарашки превратилась в сказочную принцессу! Черные густые волосы зачесаны назад, красивый овал лица, большие бархатные глаза, излучающие свет, радость... Зденек готов был биться об заклад, что в жизни не видел такой милой девушки...
Товарищ командир, — начала было Эсфирь, но Яничек перебил ее:
Зовите меня просто Зденеком.
Хорошо. Посмотрите в окно, Зденек.
Яничек подошел к окну. Толпа крестьян приближалась.
Знаете, кто эти люди? — спросила девушка.
Крестьяне, за которых мы воюем с фашистами. Они идут, чтобы судить бандитов, предателей, идут мстить за поруганную честь своих жен и дочерей, за слезы матерей и невест... Но это только начало...
Толпа подошла к дому. Партизаны остановили ее у ворот.
Где наши мучители?
Где эти мерзавцы?
Давайте их сюда! — послышались разъяренные голоса.
Яничек приказал вывести бандитов на улицу. Те упирались, а когда увидели Зденека, повалились к его ногам и начали слезно просить о спасении. Однако это не помогло. Прибежали мужики и всех выволокли из дома.
— А-а, попались, голубчики! Думали, на вас не найдется управы? На колени, сволочь! — закричал пожилой мужчина, размахивая дубиной.
Бандиты опустились на колени, покорно склонили головы.
Товарищи! — вышел вперед Яничек. — Разрешите приветствовать вас с победой. Вы обратились к партизанам с просьбой избавить вас от этих негодяев. Мы арестовали их и теперь передаем в ваши руки. Судите судом народным и воздайте каждому по заслугам. По вашей же просьбе мы освободили дочку аптекаря. Конечно, партизаны всегда придут к вам на помощь. Но посмотрите и на себя, посмотрите, какая у вас у самих огромная сила! Только выступайте всегда дружно, и никакие враги не устоят перед вами. Не склоняйте головы — и вы победите!
А где жена
Главаря ихнего? — выкрикнула молодая женщина.
Она сдалась нам без сопротивления. Кроме того, мы пожалели ее маленьких детей. Поэтому решили ее пока не трогать. Думаем, вы согласитесь с нами, — ответил Зденек.
Пускай живет!
Пощадим ее ради детей! — поддержали люди партизан.
—Скажите, пане начальник, — обратился к Яничеку пожилой человек, — что нам делать с добром, которое они у нас награбили?
— Верните владельцам. Часть оставьте пани Карпинской, а весь излишек поделите между собой по справедливости.
С этим тоже согласились. Затем крестьяне раскрыли ворота. Народ вошел во двор. Отперли амбары и кладовые, конюшни и хлева.
—Моя Пеструшка! — опознала свою корову одна из женщин.
Наша лошадка! — схватил уздечку паренек.