Страница 17 из 106
— Вставайте! — сказал по-русски полковник. — Пойдемте с нами.
Человек не стал возражать, быстро поднялся. Начали было подниматься и остальные, но он кашлянул, и все опять легли на свои места.
«Сразу видно, знают толк в конспирации», — усмехнулся Турханов.
Они подошли к автомашинам.
Товарищ полковник! — обратился часовой, охранявший машины. — Прибегал товарищ, охранявший дом бородатого. Говорит, он пришел в сознание. Спрашивал, оглушить его еще раз или пускай так лежит.
Идите, передайте: если лежит тихо, оглушать больше не надо.
Услышав этот разговор, пленный заволновался:
— Что это такое? Сон... или вы разыгрываете какую-то комедию?
— И не сон и не комедия. Вы попали к советским партизанам, — объявил Турханов и представился. — Теперь скажите, кто вы?
— Капитан Савандеев Иван Петрович. В плену скрывался под именем сержанта Ястребова. Значит, предчувствие меня не обмануло... Я еще на станции стал подозревать, что вы не фашисты.
— Что ж, это свидетельствует о вашей проницательности. Среди конвоиров тоже оказался один проницательный. Пришлось обезопасить... Скажите, есть среди ваших Товарищей коммунисты, комсомольцы, вообще надежные люди?
— Найдутся. Сколько вам надо?
— Пока человек тридцать. Мы хотим передать им оружие, отобранное у конвоиров, чтобы усилить охрану. Находимся рядом с шоссейной дорогой, по которой проезжают немецкие машины. Надо выставить посты, выслать дополнительные патрули. Внезапное появление фашистов может сорвать нашу операцию.
— В лагере мы организовали подпольную антифашистскую группу. В ней насчитывалось до ста человек. Хотя со Дня ее создания прошло больше года, у нас не было ни одного провала. Из этой группы в наш эшелон попала только половина. Среди них шесть офицеров, в том числе один политработник, все они состояли в партии или комсомоле.
— Прекрасно. Приведите их всех. Мы вручим им оружие.
В сопровождении одного из партизан Савандеев отправился в сенной сарай и привел полсотни человек. Вид у всех был плачевный: небритые, их обмундирование превратилось в сплошное рубище, у многих не было обуви, ноги обернуты в тряпье. Но, несмотря на это, шли они бодро, как настоящее воинское подразделение.
Руководители партизан были довольны, что среди военнопленных оказались люди, готовые взяться за оружие. Но, как известно, ложка дегтя может испортить бочку меда. Радостное настроение партизан было омрачено неожиданным происшествием. Услышав шум, проснулись пленные в соседнем сарае.
— Что там? — спросил кто-то.
Люди, лежавшие возле стены, глянули в щель и увидели, что вооруженный человек в немецкой форме выводит из соседнего сарая группу пленных.
— На расстрел ведут! — крикнул один. Все вскочили.
— Чего мы ждем? Нас много, а их — горстка. Уберем фрицев — ив лес!
— Правильно! Мы не бараны, чтобы нас резали! Люди нажали на дверь. Она затрещала, рухнула на землю. Возбужденная толпа, подобно горному потоку, прорвавшему плотину, вырвалась на волю, ринулась в сторону леса. Часового, пытавшегося остановить ее, сбили с ног, отобрали оружие. - Когда руководители партизан прибежали на место происшествия, от колонны не осталось и следа.
Опасность всегда подкрадывается не с той стороны, откуда ее ждешь, — заключил Турханов, разобравшись в происшедшем. — Мы остерегались карателей, а о такой возможности и не подумали...
Да, не уберегли товарищей, — горестно вздохнул Савандеев. — Если не попадут к партизанам, немцы переловят их как зайцев. Жаль ребят...
Без оружия спастись им будет не легко, — согласился с ним полковник. — Возможно, мы еще встретимся... А сейчас надо будить всех. Пока не рассвело, тронемся в путь.
Как быть со словаками? — спросил Яничек.
— Оставим здесь. Хотя за службу немцам они и заслуживают наказания, возиться с ними некогда. Пусть выспятся и убираются восвояси.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Весеннее солнце только взошло, когда все три колонны военнопленных добрались до партизанской базы. Группа Зильбермана, предупрежденная Турхановым через специального посланца, приготовила хороший завтрак, для чего был заколот десятипудовый боров, вывезенный из лесной сторожки.
После завтрака путем опроса установили число коммунистов. В бывшей подпольной группе Савандеева оказалось пятнадцать членов и пять кандидатов партии. В двух других колоннах нашлось в общей сложности еще двенадцать членов партии. Турханова познакомили с политработником, о котором упомянул утром Савандеев. Это был мужчина с рыжей козлиной бородкой, необыкновенно худой, болезненный, в рваной солдатской шинели. Звали его Комиссаровым Антоном Поликарповичем. До плена был инструктором политотдела дивизии в звании старшего политрука. С виду он казался невзрачным, но, поговорив с ним наедине, Турханов понял, какая доброта и ум скрываются в этом человеке, понял и то, что с ним он сработается. Поэтому и поручил ему провести первое партийное собрание отряда. Затем полковник поговорил с Соколовым: было решено создать новый отряд на основе Интернационального партизанского отряда Соколова.
Пришли лётчики из экипажа погибшего подполковника Бурлака. Они доложили об установлении радиосвязи с аэродромом.
— Днем проходимость радиоволн значительно ухудшается, поэтому вчера наши сигналы не доходили до радиостанции полка. Вечером же слышимость улучшилась, и около двенадцати часов ночи мы установили связь. Командир полка обещал сегодня прислать за нами небольшой одномоторный самолет, — доложил штурман, принявший на себя обязанности командира экипажа.
— На сколько пассажиров рассчитан этот самолет? — испросил Турханов.
— На шесть.
— Хорошо. Кроме вас мы отправим двух раненых и немецкого инженер-полковника. Я обещал сохранить ему жизнь. Пусть знает, что советские офицеры умеют держать слово.
— Верно, — согласился штурман. — К тому же этот немец вполне заслужил снисхождение. Он помог вам освободить военнопленных.
—Да, хотя и не сознательно, но помог. Мы удачно воспользовались сведениями, которые он нам сообщил. Кроме того, на Большой земле он тоже может пригодиться. Договоримся так: за час до прибытия самолета мы доставим вам на «аэродром» раненых и полковника.
Хорошо. У нас есть к вам просьба. Вы не сможете выделить в наше распоряжение сигнальщиков? — спросил второй пилот.
Сколько?
Хватит трех.
Берите пять. Только научите их самостоятельно принимать самолеты. Такие специалисты нам пригодятся в будущем.
Летчики пообещали. Когда дверь захлопнулась за ними, Ева повернулась к Турханову.
Володя, — обратилась она к нему, — на станции у вас были бои?
Нет. Пленных мы освободили без единого выстрела.
Тогда откуда эти раненые?
Какие? — не понял Турханов.
Которых ты хочешь отправить на самолете.
Ах, эти! — улыбнулся полковник. — Один лежит у Соколова, другой — вот здесь, — он ласково похлопал ее по спине.
Никуда я не поеду! — решительно заявила девушка.
Успокойся, — погладил он ее стриженые волосы. — Сама видишь, условий для правильного лечения тут нет. Я не могу взять на себя ответственность за твою жизнь. Ничего не поделаешь, придется покориться судьбе.
Никогда! Ни за что! — вспыхнула Ева. — Ты пони маешь, что говоришь? Ведь я все последние годы рвалась на родину, чтобы отомстить швабам за маму, за десятки, сотни тысяч других невинных жертв! Неужели теперь, когда я почти у цели, ты заставишь меня выйти из борьбы?
Что сказать ей в ответ на эти слова? Ведь Турханов хорошо знал, о чем она мечтает. С той минуты, когда немецкие фашисты убили ее мать, вынудили покинуть любимую родину, она думала только об одном — о скорейшем разгроме захватчиков. Ради этого она готова на любые жертвы. Действительно, было бы жестоко лишить ее возможности участвовать в освободительной войне. К тому же, благодаря врачебному искусству Вольской, Ева стала поправляться.
— Хорошо, ты останешься здесь, — решил он после продолжительного раздумья.