Страница 32 из 112
Мод не заметила, как этот разговорчивый иностранец, слуга Кардоне, оказался возле нее. Когда его хозяин умчался, бросив на дорогу возвращенный подарок, Мод с каким-то зачарованным ужасом следила за полетом амулета. Он упал в пожухлую траву у обочины, и девушка не могла отвести глаз от обрывка шнурка, слушая удаляющийся топот копыт рыжего. Когда все стихло, она тронула кобылу, чтобы подъехать к выброшенному амулету и забрать его – оставлять его здесь показалось ей кощунством. Но, сделав шаг, гнедая неожиданно припала на переднюю ногу и пошла, сильно прихрамывая.
Повозка отъехала далеко вперед, позвать на подмогу было некого. Мод остановила кобылу, спрыгнула на землю, неудачно зацепившись юбкой за ремень седла, с треском выдрав приличный – размером с ладонь – лоскут от верхнего платья.
«Не одно, так другое», – досадливо поморщилась Мод и вздрогнула, услышав, как рядом воскликнули на ломаном английском:
– Святой Януарий! Леди Вуд, что случиться? Ваш лошадь устать, вы давать ему отдых? Зачем леди идти пешком?
Леди еще не шла пешком, она только слезла с лошади и не хотела ни принимать помощи, ни тем более просить ее у Бертуччо, который хоть и не сделал ей ничего плохого, но был слугой своего господина. Кардоне прислал его, чтобы еще больше ее унизить?
– Моя лошадь не устала, – пробормотала Мод. – Догоняй своего хозяина, я справлюсь сама.
Обойдя гнедую, она наклонилась, будто поправляя юбку, незаметно подобрала с травы амулет и сунула его в кошель на поясе. Если он не нужен Кардоне, она сохранит его в память о том, как нельзя доверяться мужчинам.
Выпрямившись и взяв кобылу за повод, девушка медленно повела ее за собой по дороге, не глядя на Бертуччо. Но упрямый иноземец не отставал:
– Мессер посылать меня помочь, вы не так жесток, гнать бедный помощник, мессер будет в гнев на меня, донна! Жалейте я, жалейте!
И завопил во все горло:
– Дева Мария! Донна, стоять! Ваш лошадь хромает. Повредить нога, терять подкова?
– Не знаю, что терять моя лошадь, – Мод не желала вступать в переговоры с Бертуччо.
– Do
– Я и не езжу, – огрызнулась Мод, пытаясь выдернуть повод из его руки. – Мне нужно добраться до ворот, там мои слуги посмотрят, что случилось с кобылой.
Но Бертуччо не слушал ее. Он бесцеремонно – вылитый хозяин! – не только не отпустил гнедую, но вынудил девушку остановиться и, не переставая что-то говорить, отодвинул ее в сторону, вручил ей повод своего коня, а сам занялся копытом арабки. Та была столь же недовольна его вмешательством, как и хозяйка, но это его ничуть не смутило, он добился, что гнедая, смирившись, позволила ему осмотреть ее ногу.
– Мадам! – воскликнул Бертуччо через мгновение. – Ваш лошадь носить соверен на свой копыто, она есть золотой лошадь!
Он протянул девушке монету, застрявшую в копыте гнедой. Вряд ли лондонская дорога была усеяна соверенами, Мод не сомневалась, что этот золотой – один из трех, потерянный Кардоне, когда он так лихо подбрасывал их на ладони.
– Это деньги твоего хозяина, – ответила она, едва взглянув на соверен. – Будь так любезен, передай ему монету – он потерял ее.
Кивнула Бертуччо, благодаря за помощь, сунула ему в руку повод его коня, подхватила за узду гнедую и пошла по дороге. Просить слугу помочь сесть в седло не позволила гордость. Она доберется и без помощи этой парочки, благо ворота находятся совсем рядом.
Но Бертуччо, похоже, удивленный, что деньги его хозяина каким-то образом застряли в копыте гнедой, догнал Мод и остановил, перегородив ей дорогу, после чего, расшаркавшись, протянул руку, призывая девушку принять его помощь. Сопротивляться было неловко и глупо. Она позволила Бертуччо помочь ей сесть в седло, и только после этого, раскланявшись, он поднял своего коня в галоп и вскоре скрылся за крепостными воротами, а Мод поспешила догнать своих людей.
Въехав в Лондон, они остановились на первом же постоялом дворе, откуда с посыльным была отправлена записка на Картер-лейн[45], улицу неподалеку от Блэкфрайера[46], где располагался Картер-хаус – дом Стрейнджвея, с извещением о своем прибытии. В ожидании ответа она успела привести себя в порядок с дороги и переодеться в приличествующие для визита к родственнику одежды. И все это время мучилась вопросом: действительно ли на углу одной из улочек, идущих от городских ворот, она вдали видела всадника на рыжем коне, который будто ждал их появления, или ей это показалось?
Глава V
Из чего только сделаны мальчики
Из чего только сделаны мальчики?
Из улиток, ракушек
И зеленых лягушек.
Вот из этого сделаны мальчики!
Из чего только сделаны парни?
Из насмешек, угроз,
Крокодиловых слез.
Вот из этого сделаны парни!
Бертуччо вернулся, сияя подозрительным довольством и ухмылками, и сообщил, что с леди Вуд все в полном порядке. Ральф, мрачно выслушав оруженосца, дождался, пока знакомая повозка проедет через арку массивных каменных ворот, смотрел, как она грохотала вдоль городской стены, затем повернула и скрылась за углом. Всадница чуть отстала, обернувшись, и тотчас же ускорила шаг, догоняя своих. Рыжий качал головой, словно в знак прощания.
– Едем, Берт, – сказал Ральф, поворачивая коня в другую сторону.
Они углубились в путаницу улиц подзабытого одним и незнакомого другому города.
Оставив Бертуччо обживаться в гостинице «Белый олень» на Бишопгейт, Ральф, как был в дорожном платье, отправился в сторону Лиденхолла, где находился лондонский дом семейства Перси, и, слегка заплутав, поскольку улица разрослась рынком весьма внушительных размеров, выехал к особняку, удобно устроившемуся на углу Лиденхолл и Гринчерч.
Генри Перси, графа Нортумберленда, проще было найти в Лондоне, чем в северных семейных поместьях, которыми в отсутствие, да и в присутствии графа управлял его близкий приятель сэр Рейнольд Карнаби. Генри был слаб здоровьем, что вызывало необходимость быть поближе к лондонским врачам, склонен к столичным развлечениям и, кроме того, подчинялся пристрастию к нему короля Генриха. В юности Генри Перси служил пажом у кардинала Уолси[47] и имел неосторожность увлечься фрейлиной Анной Болейн. Этот факт, видимо, вызывал у короля болезненное стремление держать возле себя бывшего, хоть и весьма слабого соперника, несмотря на то, что несчастный объект соперничества уже покинул сей мир по монаршей и судебной воле.
Ральф проехал во двор особняка, соскочил с рыжего и кинул повод подбежавшему слуге. Несколько шагов по хрустящему гравию квадратного внутреннего двора, и он толкнул тяжелую дубовую дверь, ведущую в дом.
– Сэр! Сэр! Его сиятельство не принимают! – вслед ему ринулся мажордом, которого Ральф проигнорировал, чуть не уронив по пути.
– Его сиятельство примет меня. Скажи, что прибыл с визитом сэр Ральф Перси!
Мажордом замер и открыл было рот, но, наткнувшись на многозначительный взгляд визитера, поклонился и отправился выполнять поручение.
Ральф не намерен был останавливаться или объясняться с челядью. С него было достаточно вооруженной банды слуг братца, которые заняли круговую оборону, не пустив его в Эйдон. Лишь вовремя охладившая его бешенство мысль, что пара-тройка поверженных плебеев никак не поможет разрешить семейный конфликт, помешала ему выхватить меч.
Темный, с дубовыми панелями зал, картины на стенах. Вернувшийся мажордом заверил Ральфа, что граф выйдет к нему. Брат не спешил. Боялся? Выжидал? Обдумывал, что сказать нежданно вернувшемуся страннику? В глаза Перси бросился портрет, с которого на него глянуло полузнакомое лицо брата. Живописец изобразил шестого графа Нортумберленда на фоне красной портьеры, в бордовом плаще, подбитом лисьим мехом, – все это вкупе с рыжими кудрями графа горело на полотне пожаром.
44
Bella, bellezza, piccola bellezza (итал.) – красивая, красавица, маленькая красавица.
45
Картер-лейн (англ.) – картер – возчик, извозчик, т. е. улица извозчиков.
46
Блэкфрайер (англ.) – черный монах. Так назывался причал на Темзе, рядом с которым находился монастырь монахов-доминиканцев.
47
Томас Уолси (ок.1473—1530) – канцлер Англии в 1515—1529 годах, считался самым могущественным человеком в Англии после короля Генриха VIII.