Страница 15 из 112
Мод села за стол, ее спутник удобно расположился на лавке напротив. Он снял пояс с ножнами и положил их рядом с собой, прочитал короткую молитву и взялся за ложку.
– Очень крепкий и душистый, леди Вуд! – сказал он, пробуя бульон. – Прошу…
Мод зачерпнула бульон ложкой у ближнего к ней края миски, только теперь почувствовав, как успела проголодаться.
Ее спутник быстро поглощал бульон, заедая его хлебом. Его ложка так и мелькала в воздухе, а содержимое миски быстро исчезало, хотя Мод едва успела проглотить несколько ложек. Великодушно оставив для нее на дне немного бульона, Кардоне снял верх пирога, разлил эль по кружкам, разложил на тренчеры куски поднесенной хозяйкой жареной баранины и с такой же скоростью принялся уминать мясо с пирогом и салат, запивая все это большими глотками эля.
Когда Мод добралась до своей порции мяса, Кардоне выпил две кружки эля и съел почти все, что стояло на столе, за исключением небольшого куска пирога и нескольких ложек салата.
– Как быстро вы едите, сэр, – заметила девушка, впрочем, не намереваясь в том упрекать своего сотрапезника: мужчины всегда много едят, а она уже насытилась бульоном с хлебом и теперь с трудом доедала мясо с пирогом. – Вы вообще все делаете быстро, как я успела заметить, – не удержавшись, с невинным видом добавила она.
– Привычка, леди Вуд. Я прожил такую жизнь, в которой от быстроты действий зависело, сохранится ли она, либо прервется, если не успел сделать то, что должно было, – ответил Ральф, ставя на стол опустошенную кружку. – Подкрепляйтесь поплотней, леди, путь предстоит долгий, нужно догнать ваших людей до темноты. Они должны добраться если не до Стэнстеда, то до ближайшей к нему деревни, чтобы расположиться на ночлег. Там мы их и настигнем.
В маленьком зале было жарко от близости кухни, да и плотный обед разогрел кровь – и Ральфу, и его неустанно напоминающей о себе спине хотелось раскинуться на скамье. Или даже улечься и поспать. Он недолго размышлял о сложностях этикета, которого если и придерживался, то во времена далекой юности, когда матушка сурово одергивала за появление в столовой в одной рубашке, разгоряченного и потного после бурной скачки по холмам. Он расстегнул дублет, потянулся, разминая мышцы, воспользовавшись моментом, когда леди Вуд сражалась с куском пирога, и удобно устроился, прижавшись ноющей спиной к стене. Совсем неплохо – сытный обед, теплый дом, красивая девушка рядом.
«Что еще нужно уставшему от дорог страннику?» – думал Ральф, делая вид, что разглядывает окно, через приоткрытые ставни которого пробивался тусклый свет, но исподтишка наблюдая за своей спутницей.
Лицо ее, прежде бледное, разрумянилось, глаза заблестели от эля и сытной еды. Она иногда поглядывала в его сторону неодобрительно, как ему показалось. Впрочем, ее осуждение мало волновало его, мысли сэра Ральфа Перси витали в столь греховных областях, что, прочитав хоть часть их, благочестивый христианин, а особенно целомудренная христианка, осудили бы его намного сильнее, зарделись и отвернулись в глубоком негодовании и смущении. Если бы Ральф хоть отчасти был поэтом либо состоял в приятелях такового, то строки его соотечественника по имени сэр Томас Уайетт[37], что месяцем ранее сидел на том же месте, что и бродяга мессер Кардоне, подошли бы к его мыслям как нельзя лучше:
«Ни один джентльмен не позволил бы себе такие вольности при леди, – сердито думала Мод, стараясь не смотреть на расстегнутый дублет Кардоне. Она доела пирог и спрятала пылающее, вероятно от горячей еды, лицо за кружкой с элем, незаметно для себя почти полностью ее опустошив. „И что он вел за жизнь, которая зависела от быстроты действий? Все время воевал? Путешествовал? Слуга у Кардоне – иноземец и, похоже, служит ему не первый год“…»
– Вы давно не были в Англии? – спросила Мод.
– Да, очень давно, покинул остров, когда вы, вероятно, были совсем маленькой девочкой, – ответил он.
Муж Мод тоже покинул Англию, когда она была ребенком, но так сюда и не вернулся, а она успела за это время вырасти. Ей уже исполнилось…
– Сколько вам лет, леди Вуд? – спросил Кардоне.
Она ответила сурово и серьезно, словно урок учителю.
– Двадцать. Отец…
Упоминание о сэре Уильяме привычной болью отозвалось в ее сердце, хотя она всего лишь хотела сказать, что на двадцатилетие он подарил ей гнедую арабскую кобылу. По обыкновению запнувшись, когда речь заходила об отце, она вспомнила, как сэр Уильям, желая сделать для дочери приятное, устроил тогда праздник в Боскоме. Он пригласил соседей, и веселье длилось несколько дней. Мужа ее, как всегда, не было, и до Мод доносились перешептывания гостей, что «бедный сэр Уильям так уж, видимо, и не дождется внуков…». Но теперь ее отцу было не до внуков, хотя, может быть, мысль о том, что он может умереть, так их и не увидев, еще более омрачает его нынешнее положение. А его дочь сейчас сидит в харчевне и наслаждается едой и обществом такого же вечного странника, как ее муж, вместо того чтобы спешить в Лондон и сделать, как говорит Кардоне, то, что должно.
Мод порывисто встала – от крепкого эля у нее закружилась голова и потянуло в сон, но она не собиралась задерживаться здесь, как и позволять рассиживаться своему спутнику.
– Нам надо ехать, пока не стемнело. Мы еще не успели сделать то, что должны, – сказала она, достала из омоньера[38], висящего на поясе, несколько монет, положила их на стол и направилась к выходу.
«Не слишком уверенной походкой, – отметил Ральф, буравя ее спину глазами. – Гм… леди Перси тоже должно быть двадцать… Ну что ж, леди Вуд, платите звонкой монетой, но не пытайтесь откупиться! Та цена, которую я желаю, не покажется вам слишком высокой. Мы не успели сделать то, что должны! Надо же. Ведьма и тигрица…»
Он поднялся из-за стола, когда она уже подходила к дверям, сгреб ножны, на ходу застегивая пояс, догнал ее в несколько шагов, своротил по пути грубо сколоченный табурет и распахнул перед нею дверь, изобразив шутовской поклон.
– Леди Вуд, слуга и страж к вашим услугам! Надеюсь, мы успеем сделать все, что должны, и немного больше.
Он потрогал чуть саднящую шею и, натянув перчатки, подхватил девушку под руку и потащил за собой.
В голосе Кардоне прозвучали издевательские нотки, будто он опять чем-то был недоволен или обижен. Тем, что она не дала ему еще побыть в харчевне или что заплатила за обед?
«Мужчины, – девушка едва поспевала за его размашистыми шагами. – Они хотят, чтобы им подчинялись во всем. И даже когда требуют оплату за свои услуги, все равно считают себя хозяевами положения и не терпят указаний».
Впрочем, она не жалела, что поставила на место этого грубияна. Ожидаемая им значительная сумма в конце путешествия смирит его со многим, в том числе с ее обществом.
– Встреча с моим отцом стоит любых затрат, сэр, – парировала она, вывернулась из его руки и отправилась на поиски хозяйки харчевни. Ей нужно было привести себя в порядок перед дорогой и плеснуть холодной воды на запылавшие вновь щеки.
Когда она вернулась во двор, Кардоне сидел на рыжем. Он уставился на нее, сощурив глаза – то ли он, по обыкновению, злился, то ли просто ждал, когда она явится.
– Надеюсь, дождя все же не будет. – Мод посмотрела на потемневшее небо.
– А я надеюсь, что вы не сердитесь на меня за то, что я не нашел лошадь, и вам опять приходится ехать со мной. – Он ухмыльнулся, подхватывая девушку и усаживая впереди себя. Рука его привычно обвилась вокруг ее талии, а она привычно прижалась к нему, прильнула щекой к его плечу.
37
Уайетт, сэр Томас (1503—1542) – придворный поэт Генриха VIII, впервые использовавший в английской литературе формы сонета, терцины и рондо.
38
Омоньер (фр.) – кожаный мешочек для денег, прикреплявшийся к поясу.