Страница 100 из 112
Как стало ясно, не последними людьми в плетении нитей заговора были сэр Мармадьюк Скроуп – Ральф узнал характерные завитушки в почерке и подписи, так похожие на руку того, кто недавно написал для него записку к адвокату, – и граф Нортумберленд, только что унаследовавший титул после смерти отца. Зная этих людей, можно было не сомневаться, что верховодил Мармадьюк, а безвольный Генри лишь подчинялся его указаниям. Что заставило старшего брата примкнуть к заговорщикам – желание примерить на себя лавры своего тезки Генри, первого графа Нортумберленда или другого тезки, дерзкого рыцаря Генри Сорвиголова?[118] Или отомстить королю, не разрешившему ему жениться на будущей королеве – Анне Болейн? Удивительно, что брата не напугала даже казнь Бекингема[119], случившаяся за два года до того. У Скроупа явно был особый интерес в этой истории. Посадив на трон своего ставленника, он мог достичь невиданных высот положения, богатства и власти, недоступных обычному баронету.
Некая мысль вдруг заставила Ральфа достать и разложить на столе злополучную карту. Картограф старательно нанес на плотную дорогую бумагу тысячи деревень, городков и городов, четко обозначил береговую линию и нанес форты береговой обороны, которые усиленно строил король Генрих. При детальном изучении Ральф оценил карту вдвое выше, чем сделал это вначале.
Сэр Мармадьюк неспроста охотился за этой картой – за нее можно было получить целое состояние. Он возжелал заполучить его жену, да еще и карту в придачу, узнав, что у Ральфа имеются такие сокровища. Каким-то образом Скроуп был связан с Тислом, которому не довезли тот пакет, что по случайности попал не в те руки.
Перси вновь заходил по комнате, размышляя, что собирался делать с картой Мармадьюк. Наверняка продать, и лучший покупатель находился по ту сторону пролива. Кто как не французы заинтересованы в планах укреплений береговых линий Англии, возведенных на острове крепостей и проложенных дорог? Это наводило на новые, неожиданные и весьма рискованные мысли о роли Скроупа в подготовке того заговора в 23-м году, когда шла война с Францией и когда смена власти в Англии сыграла бы на руку французам.
Ральф залпом выпил эль, принесенный слугой, и уставился на заваленный бумагами стол. С этим нужно было что-то делать, но что? Отнести королю? Представители семейства Перси часто бунтовали против королей, из-за чего не раз лишались голов, титулов и имущества, и хотя сам Ральф вовсе не был намерен идти против Генриха, предавать брата было не в его натуре, пусть граф и жаждал его гибели. Он решил схоронить письма и карту, пока не придумает, как отвести от себя и своей семьи угрозу и разобраться со своим старым «другом» своими силами.
Как мог он, сэр Ральф Перси, Кардоне, побывавший и в огне, и в штормах, довериться этому человеку?! Видимо, сработало давно забытое, но внезапно возродившееся чувство юношеского братства. Он поквитается со Скроупом – не за себя, а за хрупкую Мод, которую тот посмел преследовать и запугивать, а возможно, и убить.
Меж тем солнце, хоть и невидимое из-за туч, неумолимо двигалось к зениту, и пора было призвать к ответу подлеца – нанести визит на Оулд-Бейли и задать сэру Мармадьюку все накопившиеся вопросы. Ральф заглянул в спальню, полюбовался еще спящей женой, которой полночи не давал покоя, да еще и разбудил перед рассветом. Свернув карту и убрав письма, с незнакомым чувством хозяина отдал распоряжения по дому, наказал Потингтону охранять и никого не впускать ни под каким предлогом, послал за Бертуччо, задал ему хорошую взбучку за столь долгое отсутствие в объятиях молочницы и отправился на Оулд-Бейли.
– Послушай, Берт, – продолжил он свои речи, уже сидя в седле, – сейчас не время болтаться по вдовушкам, нам предстоит распутать весьма опасный клубок.
– Вдовушки никак не могут помешать моей службе, мессер, – ответствовал Бертуччо, мечтательно вглядываясь в солнечный лик, что смутно виднелся сквозь осеннюю облачную дымку, словно свеча за тонкой занавесью.
Ральф не стал продолжать эту тему, поскольку переубедить неаполитанца в том, что касалось женщин, было невозможно, да и сам он сейчас находился во власти женщины, что спала в его постели. Или уже проснулась? Diablo!
– Берт, мы едем к Скроупу.
– Вы упоминали, мессер. К вашему приятелю мессеру Мармадьюку… до чего же трудны ваши английские имена!
– Берт, он не приятель мне, а совсем наоборот.
Когда они были в нескольких ярдах от особняка, Перси закончил короткий рассказ о кознях своего «приятеля», а Бертуччо разразился пылкой речью, призывая всех святых и их оппонентов обрушить гнев на голову подлого предателя. Он осекся на имени святого Варфоломея, осадив коня.
– Мессер, кажется, ваш недруг куда-то направляется…
Ральф потянул узду рыжего, прижимая его к стене. В доме напротив открылись ворота, и сэр Мармадьюк во всей красе, в суконном берете и плаще с меховым подбоем, выехал на улицу верхом на крепком кауром жеребце.
– Куда это он? – спросил у небес Бертуччо, но они, разумеется, промолчали. Вместо них распорядился сэр Ральф:
– Дай мне твою накидку, шапку и коня, сам возьмешь рыжего и следуй за мной, но поодаль.
Облачившись в накидку Бертуччо, поглубже надвинув его шапку, в надежде, что Скроуп не узнает его в этом наряде простолюдина, Ральф вскочил на гнедого и двинулся следом за всадником. Преследование прошло гладко: либо сэр Мармадьюк не думал, что за ним может быть установлена слежка, либо очень ловко скрывал свою наблюдательность. И отчего-то Ральф совсем не удивился, когда понял, что они неуклонно приближаются к дому его собственного брата, графа Нортумберленда.
Скроуп остановился возле знакомых ворот и стукнул по ним тяжелым железным кольцом. Когда он скрылся за открывшимися и тотчас закрывшимися створками, Ральф начал лихорадочно размышлять, как попасть в дом, не раскрывая своего присутствия.
Думал он недолго, поскольку привык действовать здесь и сейчас. Перси забрал свой плащ и берет у Бертуччо и направился в обход дома – к задней калитке, которая, как он помнил, находилась в неприметном узком проходе между домами на боковой улице. Калитка оказалась прежней, чему можно было порадоваться – если бы братец заменил ее на более массивную новую или построил на этом месте глухую стену, задача Перси бы усложнилась. Но Генри всегда отличался ленью.
Ральф легко преодолел возвышающееся перед ним препятствие в пять с небольшим футов, незамеченным спрыгнул в сад, пробрался за кустами к дому и, открыв при помощи кинжала ставни ближайшего окна, несколько мгновений спустя шел по коридору особняка.
В портретном зале ему пришлось слиться со стеной, спрятавшись в небольшом алькове, из-за проходящего мимо мажордома. Ральф прошел в боковую дверь, припоминая, что там находится комнатка, смежная с кабинетом. Она была заперта, и Перси пришлось повозиться, чтобы открыть засов, не производя лишнего шума. Он прошел внутрь, скользнул к двери, ведущей в кабинет, и замер. Голоса из соседней комнаты были слышны довольно отчетливо.
– Как исчез? – раздался сдавленный голос Нортумберленда. – Что значит исчез? Вы клялись, Скроуп, что все будет сделано как надо, а он до сих пор жив!
От охватившего его бешенства Перси не услышал начало ответа Скроупа. Меж тем тот говорил:
– …давно оказался на том свете. Ваш брат, словно заговоренный, ускользает от нас. Но ничего, он объявится. И очень скоро.
Скроуп даже не подозревал, насколько скоро.
– Словно заговоренный… – эхом повторил граф и, чуть помедлив, спросил: – Вы уверены, что он объявится? Вы же не можете найти его. Может, его уже нет в городе?
– О, он здесь и непременно явится ко мне, чтобы убить. Разумеется, в честном поединке, потому как ваш брат, милорд, совсем не похож на вас. Он слишком горяч, открыт, прямолинеен, бесстрашен и на удивление безрассуден.
Наступила пауза, словно граф собирался с силами, чтобы ответить. Когда он начал говорить, голос его звучал так слабо, что Ральфу пришлось напрячься, чтобы услышать его слова.
118
Генри Перси, 1-й граф Нортумберленд (1342—1408) – маршал Англии и первый граф Нортумберленд. Оказывал поддержку Ричарду II, в дальнейшем сыграл ключевую роль в его низложении и возведении на престол Генриха IV.
Его старший сын – Генри Перси, известный по кличке Гарри Хотспер (Harry Hotspur), Горячая шпора – Сорвиголова, погиб в битве при Шрусбери (1403).
119
Эдвард Стаффорд, 3-й герцог Бекингем (1478—1521) – с 1509 года лорд-констебль Англии и первый советник. В 1521 году был обвинен в государственной измене и казнен.