Страница 3 из 5
Все мировые культуры относительно так называемого "осевого времени" условно делятся на две категории: по одну сторону лежат те, для которых золотой век человечества позади; по другую сторону лежат те, которые чают наступления этого золотого века в будущем. Яркими примерами культур первого типа являются древнегреческая и древнеримская. Культуры второго типа – иудейская и христианская. Иначе говоря, культуры обоих типов различаются по тому, где они местополагают свое будущее и прошлое. Ведь слово "будущее" в действительности означает не то, что будет через некий промежуток времени, ибо как его определить, этот промежуток, и что считать будущим, а что – уже наступившим, "настоящим"? "Будущее" родственно "проБУЖДению", воскресению мертвых, Страшному Суду и обретению в конце истории полноты всех времен - такова логика русского языка, в котором заложены христианские представления. Будущее впереди, прошлое позади: вечная жизнь впереди, смерть и страдания сзади. "Прошлое" – это то, что имеет свойство проходить, что тленно, непрочно. Будущее – то, что вечно, непреходяще. Настоящее же то, что выбирает для себя человек: добро или зло, вечную жизнь или окончательную смерть, Настоящим может быть и прошлое и будущее. Но исследования древних языков, в том числе и архаичных (дохристианских) пластов русского языка, показали, что тогда будущее мыслилось стоящим сзади, спереди же было только прошлое. Нетрудно увидеть в этом представление об утрате райской невинности, золотого века, изначально безгрешного, не-сонного, бодрого состояния, прочитать здесь чувство постепенного умирания, опускания в призрачность.
Таким образом, художественная речь (как и письмо) может иметь "прошлый" модус и соответствующее направление, может стремиться к будущему, а может, как бы глядя уже из самого будущего, объединять оба направления, снимая с первого из них "грешность", "тленность". И при смене модусов, при переходе через "осевое время" логично ждать смены направления письма. Так для ранних христиан лево-правое направление греческого и латинского письма получает переосмысление в соотнесении с право-левым направлением письма иудейского: Мессия пришел, кульминационный момент истории миновал.
Живое может восстанавливаться, возрождаться. В нем есть направления энтропии и негэнтропии: мертвое мертво навсегда, оно только разлагается. Отсюда – однонаправленность античной прозы, передавшей свой характер и прозе Нового времени. Происхождение ее связано с мениппеей, с жанром загробных разговоров. Поэзия же обратима, что выражено и латинским названием стиха.
С учетом всего сказанного, палиндром – наибольшая реализация всех стиховых
потенций, сильная позиция в оппозиции "стих – проза". Он актуализирует явление,
совершенно не учтенное в стиховедении, – направление стиха. Взглянем внимательнее на то, как мы читаем даже классическую силлабо-тонику. При чтении гак
называемого "зеркального палиндрома" (в котором текст слева направо равен тексту справа налево) мы прочитываем его как бы одновременно в двух направлениях: начиная читать его с начала, мы тем самым читаем его с конца, то есть исчерываем текст с двух сторон. Объем, воспринимаемый нашим сознанием, равен объему всего текста, причем единицами восприятия являются не абстрактные стопы, а имманентные данному тексту единицы реверсии.
Таким образом, привычный нам "зеркальный палиндром" оказывается стихом, зарифмованным с самим собой. Причем, определить, прямая это рифма или обратная, невозможно. Все зависит от того, признаем ли мы возможность "стереопрочтения" стихотворной строки или нет. Он очевидным образом расчленяется (по вертикали) на две строки, которые как бы "слиплись" в одну, будучи записанными по системе бустрофедона. Е.Кацюба в поэме "Свалка" показала палиндромное "Зазеркалье" визуально. В нем обнаруживается любопытное явление: при обратном прочтении палиндрома, как правило, переразлагаются слова, составляя из тех же знаков и звуков нечто непроизносимое ("а зеркало - зола Креза : азерК алоз - олакрез а"). Так во время Страшного суда сместятся соотношения между привычными предметами, обнаружатся доселе невидимые связи и личины. С другой стороны, именно в этом явлении – корни свойственных средневековью представлений о палиндроме как о тексте сатаны.
Отсюда ясна необходимость разграничения двух типов палиндрома. Палиндром в узком смысле (который больше соответствует смыслу "бегущий обратно") – это текст, который понятен только при обратном прочтении. Палиндром в широком смысле - всякий стих, читающийся с обеих сторон, то есть собственно versus. С разных сторон, как в ленте Мебиуса, могут сходиться и перекрещиваться не только звуки, но и слова, синтаксические структуры, наконец метр и ритм. Именно это единство двух взаимонаправленных векторов и образует поэзию, стих – в противоположность однонаправленной прозе. Именно оно и делает палиндром архетипической и фундаментальной стиховой структурой.
1989-1993
------------------------------------------------------------------------------
Генрих Сапгир
Подобно некоторым современным писателям, обращающимся к словарю В.Даля, я в стихах нередко прибегаю к словам иных языков, о которых я по большей части имею самое поверхностное представление. Но ведь и Солженицын не содержит в своей великой памяти все тома словаря. Мне нужны отдельные слова и выражения, которые, как драгоценные вкрапления чужого материала, выявляют, пародируют и высвечивают среду родного языка. В общем выполняют художественную функцию. И поскольку большинство языков построено по сходному образцу, то есть имеют ввиду некий идеальный язык – единый, а поэзия стремится говорить на этом языке, то, естественно, в стихах слова разных языков сочетаются и дополняют друг друга, если этого хочет Бог, то есть его
Третий урок иврита
что ты так волнуешься?
Ма зэ? --------------- (что это?)
какое это имеет значение?
а что такое в чем дело?
Ма йеш? ------------- (в чем дело?)
душно
воняет здесь
сойдет
Зэ нахон? -------------- (это правда?)
правда что ты
еще какая правда!
будь спокоен
положись на меня
отстань от меня
брось это
я все еще жду
Ацор! ---------------------- (стоп!)
непрятность
родственники скорее всего
трудно сказать
сделай одолжение
сиди спокойно не лезь
пошел к черту
привет прощайте
береги себя
зануда
Нагмар хаиньян ----------- (кончено дело)
нидфак -------------------------- (погорел)
нудник --------------------------- (зануда)
------------------------------------------------------------------------------
Валерия Нарбикова
Как бы
Фрагмент
Никто не спорит, самый большой наркотик – это жизнь. То есть то, что она готовит. ТО, к чему ты не готов. Сюрприз. И это она тебя, а не ты ее. Все остальное "как бы", кроме самой жизни. На семинаре в Вене меня спросили, на какую тему я бы хотела говорить. Я предложила поговорить как бы о "как бы". Моим слушателям я пыталась объяснить, что "как бы" говорят все. Все до одного в России вставляют это "как бы" совсем разные люди: учителя, ученики, шантрапа, банкиры, продавцы, покупатели и те, кто ходят в баню, они говорят: ну что, мы идем сегодня как бы в баню? Может быть, в этом русский менталитет? – сказал кто-то из слушателей. Они хорошо понимали по-русски, они читали "Мертвые души" Гоголя. А вы?
То ли человек зависит от языка, каков язык, таков и человек, каков общий язык на всех, таковы и человеки. Очень уж много сослагательного времени было в русском языке – я бы пошел; шел бы ты знаешь куда; уж я бы тогда; а ты бы пошел; пошли бы все, и все бы пошли.