Имеющие Право

— Лафти, ты всегда очень дурно влиял на людей, — укоризненно сказал беловолосый. — Почему нельзя учить их хорошим и полезным вещам?

— Лепить горшки и ковать железо, как ты? Чтобы я умер со скуки?

— Я не имею чести знать, как вас зовут, — тихо сказал Вэл, и все замолчали.

— Называйте Джоанной.

— Джоанна, я пока не знаю, какую цену вы назвали господину Корви. Но если из-за поведения Стеллы вы ее увеличите, я заплачу разницу. Потому что это моя вина, и провинился я много лет назад.

Несколько мгновений Джоанна смотрела на него в упор, потом легко потянулась и поднялась с дивана. При взгляде на ее талию, которую не скрывал даже пушистый свитер, Эстер стиснула зубы.

— Вам это будет не по карману, господин Гарайский. Но вы хорошо умеете говорить с людьми, я ее понимаю, — она слегка мрачно кивнула в сторону Эстер. — Пусть будет так, как мы договорились, еще до вашего приезда.

Эстер открыла рот, чтобы брякнуть: "Тогда чего ради мы сюда тащились через всю Европу?", но поняла, что терпения Корви и Вэла лучше не испытывать. А остальные существа глядели на нее с нескрываемым любопытством, поэтому подбрасывать им материала для наблюдений тоже не хотелось.

— Давайте не будем т-т-терять время, — Корви внимательно обвел всех глазами. — Как я понимаю, вы не узнали ничего п-п-полезного у этого сумасшедшего бессмертного из Исландии.

— Мы — нет, — громко заявил Лафти, сделав отчетливое ударение на первом слове и покосившись на Эстер.

— Вы сами велели мне молчать до конца разговора.

— В Доме Бессмертия действительно нет к-к-компьютерных сетей, — продолжил Корви. Но Джоанна говорит, что они смогут… узнать, к-к-как работает их система, войдя через электрическую сеть… или видеонаблюдение… в общем, как п-п-получится.

Джоанна ласково улыбнулась, словно при ней заговорили о любимом ребенке.

— Мы очень любим трудные задачи, — сказала она. — правда, пока не могу оценить срок ее выполнения. И соответственно назвать гонорар. Вы на такое согласны?

— Корви! — Эстер не выдержала. — Откуда вы знаете, сколько она запросит?

— Я в общем никого не заставляю.

— А если попытку проникнуть в Дом Бессмертия обнаружат? Не терпится присоединиться к самому лучшему хакеру? Зачем вам так рисковать?

— Есть причина, — Джоанна скривилась. — Но тебе я не скажу.

— Тогда почему мы должны тебе доверять? — Эстер тоже перешла на "ты" и сорвалась на крик. — Вэл… Корви… ну послушайте меня…

— Эммануэль! — резко заявила Джоанна. — Мы приступим к работе завтра. И я скинула бы вам двадцать процентов от обычной цены, если бы ее никогда сюда не привозили!

Она гордо прошествовала до двери на высоченных каблуках, лишь слегка покачнувшись. Но почему-то никто не смотрел ей вслед, кроме Эстер.

— В-в-видите ли, госпожа Ливингстон, — осторожно сказал Корви, — это в общем обычная история… сейчас на з-з-земле случается довольно часто… Пять лет назад человеку, которого она любила, досталось Право Бессмертия.

— И что?

— И ничего. Он и стал Бессмертным.

— А что, она думала, что он ради нее откажется? — Эстер внезапно запнулась.

— Легенды — это очень опасная в-в-вещь, госпожа Ливингстон. Мы совершаем поступки, не зная, чем они обернутся, если о них будут г-г-говорить. Ты что-то сделал и думаешь, что об этом н-н-никому не известно, а за твоей спиной тебя обсудили уже миллионы раз, и в-в-все по разному. Одной девушке подарили Право Бессмертия — кто знает, п-п-почему? И хотела ли она его п-п-получить? Но сколько людей на планете ей позавидовали и захотели бы оказаться на ее м-м-месте?

— Позовите мне любого из них, — Эстер стиснула руки, не замечая, как на коже проступают белые пятна, — и я с радостью поменяюсь.

— Так уже поздно, — внезапно вступил беловолосый, — все, что о вас рассказывают, уже существует отдельно. Как любое слово, любая мысль, достойная воплощения. Я их прекрасно слышу.

— Да я не хочу отдельно воплощаться! Мне ничего этого не надо, как вы не можете понять!

— А кто у тебя спрашивает? — Лафти вдруг произнес эти слова грустно, без обычного ехидства.

"И что, интересно, о нас рассказывают? Вот глупая девчонка, влюбилась по уши, и чтобы от нее отделаться, ей подарили Право? Ты ведь сам считаешь, что я по тебе схожу с ума? Ведь так?

— В этом есть что-то постыдное?

Они говорили, стоя на пороге комнаты, и рука Эстер лежала на задвижке.

— Нет! Да! Я не хочу, чтобы на меня милостиво соглашались!

— Я сам пришел к тебе, Стелла.

— Конечно, чтобы я от страсти не полезла к тебе в окно и не перебудила всех в доме! Что ты там говорил про свою репутацию? И что я все делаю не так, как тебе нравится?

— Мне не нравится, когда ты подслушиваешь то, что не предназначалось тебе, — Вэл стиснул зубы, глядя мимо нее.

— А мне не нравится, когда обо мне говорят то, что не для моих ушей. Может быть, пока я спала, вы обсудили гораздо более интимные подробности?

И тогда он отвернулся и пошел вниз по лестнице".

Эстер вскинулась на постели, еще мало что соображая, но сердце колотилось в горле. Нашаривая брошенную на полу одежду, она торопливо влезла в брюки, а куртку накинула прямо на голое тело. Ее поселили в мансарде на самом верху, и чтобы спуститься вниз, нужно было пробежать десять пролетов. Больше всего она боялась, что подвернет ногу, но на этом бы ее бег не остановился — просто замедлился. Она бы ползла, пока могла передвигаться, причем прекрасно знала куда — к стоящей за оградой ярко-красной, блестящей машине, взятой напрокат и потому непохожей на те, которые в обычной жизни предпочитал Вэл.

Он спал на заднем сиденье, откинув голову назад, и из-за ночной росы, покрывшей стекло, она не видела выражение его лица. Впрочем, это было и неважно — она все равно бы колотила в окно, пока он бы не проснулся.

Не лучший способ просыпаться среди ночи, даже если твой сон был далек от счастливого. Но глядя на встрепанную Эстер, он на самом деле испугался.

— Стелла? Что? Что случилось?

— Ты совершенно правильно меня наказал, — сказала она, тяжело дыша, — Бессмертие — это еще не самое худшее, что со мной нужно было бы сделать. За то, что я тебе наговорила.

Вэл растер руками лицо, постепенно просыпаясь, и она отчетливо видела, наклонившись к стеклу, залегшие тени под глазами и складки, выступившие возле губ. За полгода их путешествий он постарел лет на десять.

— Я бы предпочел тебя наказать по-другому, — он неожиданно улыбнулся, на мгновение вернувшись к светлому, почти мальчишескому облику, — но это низменное занятие, совсем недостойное Имеющей Право.

— Я бы хотела иметь единственное право… — больше всего на свете она боялась, что он не откроет дверцу машины. — Чтобы ты делал со мной, что тебе хочется.

Заднее сиденье машины было неудобным, и они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Руки Вэла были на ее груди под курткой, и он вновь закрыл глаза.

— Это хорошее продолжение моего сна, — прошептал он, слегка улыбаясь. — А про его плохое начало мы забудем к утру.

— Хотя бы во сне ты можешь ответить на мой вопрос? Или… — она помедлила, — с людьми ты откровенным не бываешь?

— Ты забыла, кто я по профессии?

— Если бы тебе было можно… ты бы не принадлежал к этому Клубу пятерых… ты никогда не жалел о том, что отдал мне Право?

— Жалеть о своих поступках — совершенно бесполезное занятие. Конечно, очень печально, что ты не спешишь им воспользоваться…

— Печально? Почему?

— Ты сейчас проходила бы палубе своей яхты, надменная и прекрасная, в окружении трех-четырех мальчиков с разным цветом кожи, на выбор, и не вспоминала бы о своих переживаниях по поводу старого лживого неудачника. Ты бы радовалась жизни, Стелла, это очень тебе подходит.

— Так ты меня такой представляешь?

Даже если бы она хотела вырваться, то не могла, как не в силах никогда была оторваться от его рук, медленно очерчивающих контур ее груди.