Родиться надо богиней

— Энтиор тебе любовник?

— Нет, я не сторонница садомазохистских развлечений, — с видом взрослой, умудренной опытом женщины небрежно бросила принцесса, употребляя книжное выражение.

Толком так ничего и не понявший Элегор хмыкнул и невзначай спросил:

— Поговаривают, у вас тут в замке все друг с другом переспали.

— Много будешь знать, плохо будешь спать, герцог, а сплетни тоже с умом слушать надо, иначе не только сна лишиться можно, — закрыла тему Элия и откусила кусочек пирожка, давая понять многозначительной паузой, что дальше на эту тему она распространяться не намерена.

— Кстати, что это за драгоценная миакрана, о которой твой братец печется, как о собственной заднице? — грубовато продолжил паренек, изнывая от нетерпения.

— О, это одно из его любимых растений. Очень интересный кустарник из мира Лавареса. Местные жители считают его темным даром демонов. Используют листья, кору и плоды. Достаточно одной маленькой капельки сока, чтобы умереть мгновенно и в страшных мучениях. — Девушка с удовольствием начала во всех подробностях описывать процесс действия яда, с ехидством наблюдая за тем, как с каждым словом парнишка становится все бледнее, обгоняя по этой части скатерть. Принцесса завершила рассказ словами: — Между прочим, если яд проникает через кожу, то начинает действовать примерно на третьи сутки — тут все зависит от особенностей организма и дозы. Ядовитым может оказаться даже единственное прикосновение к растению без специальных перчаток.

Мальчишка судорожно сглотнул, рефлекторно вытирая о штаны руку, которой он рвал плод, и, стараясь, чтобы голос звучал как можно безразличнее, спросил:

— А от него есть противоядие?

— Пока не составлено, но Энтиор работает над этим с группой рабов. Возможно, недели через три… Если тебя это интересует, я спрошу у него о результатах эксперимента.

«Уж будет поздно», — печально рассудил Элегор.

— Впрочем, тебе не стоит беспокоиться. Заклинание общего исцеления, а именно его я не так давно применила, как ты, конечно, заметил, удаляет из организма все яды, — продолжила принцесса.

«У, стерва!» — с досадливым облегчением подумал мальчишка, а вслух высокомерно заявил:

— Ну ладно, надоело мне уже с тобой болтать. Пока! — Вскочив с дивана, Элегор направился к выходу из беседки.

— Прекрасного дня, герцог. А вы уверены, ваша светлость, что принц Энтиор не поджидает вас в саду? — вежливо, словно невзначай уточнила Элия.

Серые глаза Элегора расширились от испуга, и, сжимая зубы, чтобы не дрожал голос, он заявил:

— Ничего, как-нибудь проберусь.

— Похвальное самомнение, — иронично заметила принцесса и добавила: — Мой брат планировал сегодня утром осмотреть свои растения в Садах. Энтиор — замечательный охотник и следопыт. Еще не было случая, чтобы он не подстрелил ту дичь, которую хочет. Он чует биение ее испуганного сердца и запах крови в венах за многие километры. — Элия многозначительно улыбнулась.

— Ну тогда я попробую заклинание телепортации, — независимо заявил парнишка, лихорадочно пытаясь вспомнить, как оно плетется, но на ум приходила только первая фраза и последний жест. «Демоны побери, от уроков магии может быть какая-то польза. Зря я их прогуливал», — в тихом отчаянии подумал он.

— Пожалейте родителей, герцог. Вашей мамочке придется нанимать детектива, чтобы разыскать останки сынка где-нибудь на окраинах Мэссленда или в Межуровнье, — насмешливо продолжила Элия и уже серьезно закончила: — Хотя, к твоему счастью, в пределах Садов Всех Миров законы телепортации действуют только для лиц королевской крови.

— Слушай, ты, — нагло брякнул Элегор, — не пытайся меня запугать, не получится, ведьма рыжая! Пока!

Чем больше его светлость был неуверен в себе, тем сильнее он хамил.

— Прощайте, герцог. Как жаль, что вы погибнете в таком юном возрасте, так и не освоив даже правил хорошего тона. Какие цветы посадить на вашей могиле? Не изволите ли написать завещание? — продолжала насмешничать Элия, понимая, что ее помощью гордый мальчишка пользоваться не намерен и скорее правда сдохнет, чем попросит подмоги.

— На моей могиле посадите миакрану, и пусть твой братец Энтиор на ней повесится, да и ты тоже, стерва высокородная! — отрезал парень, тряхнув головой.

— Сожалею, хоть и нехорошо отказывать в последнем желании смертникам, но вашего я выполнить не могу, ибо планирую здравствовать неограниченно долгое время, — скорбно вздохнула принцесса. Ее откровенно забавлял их диалог.

— А я тоже буду жить назло и жизнь вам портить! — воскликнул парнишка, сверкнув серыми глазами. — Вы меня все запомните!

— Ну что ж, мальчик, желаю удачи. Прими мой прощальный дар. — Принцесса для виду сделала пару замысловатых жестов руками, и на Элегоре оказалась свежая рубашка с шикарными кружевами (мальчик, несмотря на взъерошенный вид, сразу стал похож на настоящего лорда, каковым и являлся), а брюки очистились от грязи.

Парнишка, паясничая, изобразил церемонный, довольно изящный поклон и, гордо вздернув нос, вышел из беседки, настороженно оглядываясь по сторонам.

Вдоволь позабавившись над Элегором, Элия с легким сердцем отпустила его, так как потихоньку через ментальное сканирование местности выяснила, что Энтиор давным-давно пребывает в замке, а на хорошо одетого мальчика особого внимания обращать не будут — все сочтут, что это чей-нибудь любимчик, выполняющий поручение или просто шляющийся в поисках хозяина. Как забрался в Сады, так и выберется отсюда, раз они его впустили, то и выпустят без проблем. Капелька же испуга для пущей осмотрительности юному герцогу не повредит, уж больно он беспечен и непоседлив…

Элегор шел по Саду с твердым намерением вернуться сюда когда-нибудь в кожаных промасленных перчатках с защитными заклинаниями для страховки и вырубить все Энтиоровы миакраны к демонам Межуровнья. Также парнишка решил поднажать на магию и этикет, чтобы эта ехидная рыжая ведьма никогда больше не смеялась над ним!

Глава 3

Кто виноват?

Скормив остатки трапезы радостным зверюшкам, наконец дождавшимся своего звездного часа, принцесса взглянула на маленькие часики — подарок братца Рика — и с удовольствием поняла, что урок пения давно закончился. Поэтому с чистой (от редкого использования) совестью Элия телепортировалась сразу в зал танцев. В роскошном пустом и светлом зале с лепниной, одна стена которого была целиком зеркальной, у большого — от паркетного пола до потолка — окна жалась одинокая фигурка.

— Добрый день, лорд Ални, — весело поздоровалась Элия, и ее звонкий голосок разлетелся по залу.

Подпрыгнув от неожиданности, фигурка развернулась, взметнулись полы широкого камзола. Молодой худощавый мужчина жалобно посмотрел на девушку огромными печально-голубыми глазами брошенного щенка, вот только крутые локоны, обрамляющие тонкое, одухотворенное лицо педагога более всего походили на бараньи колечки. Мелодичный тенор грустно констатировал:

— Вы опять прогуляли пение, ваше высочество.

— Но, лорд Ални, вы же знаете, что у меня нет слуха и я терпеть не могу музыку в своем исполнении, да и вас не хочу мучить. Давайте отложим музицирование до тех пор, пока лорду-дознавателю не понадобится моя помощь в казематах для допроса какого-нибудь злостного преступника. Я знаю, это жестоко, но за преступления перед Лоулендом надо платить!

Учитель скорбно вздохнул, признавая правоту ученицы, и робко спросил:

— Тогда, быть может, ваше высочество расположено к уроку танцев?

— Да, сударь. Как обычно, с удовольствием.

Лорд Ални хлопнул в ладоши и громко сказал:

— Вальс высокого лорда Ноута номер шесть ля мажор, пожалуйста.

Огромный зал ожил, выбрав из магической картотеки нужную мелодию, и полилась музыка, записанная на магических кристаллах.

— Прошу, ваше высочество, для начала. — Учитель предложил руку принцессе.

Ведя девушку в танце, лорд Ални чувствовал, как его сердце замирает от счастья. Он безнадежно влюбился в принцессу Элию уже давно — целых два месяца назад. С тех пор не проходило ни дня, чтобы учитель не писал в ее честь любовной баллады, элегии или, на худой конец, романса. Под эти произведения пришлось отвести уже второй ящик громадного письменного стола, выбросив прежние творения, посвященные графине Лидэрин, — первый был забит ими до отказа. Но, правда, пока плоды бессонных ночей поэта были оценены лишь горничной, которая потихоньку, пока хозяина не было дома, вскрыла заветные ящики в поисках пыли. Сердобольная романтичная девушка, спасшая для потомков выброшенные в мусорную корзину стансы в честь графини, всласть порыдала над новыми любовными излияниями вечно страдающего хозяина.