Пленительная страсть

— Известно. Но теперь он мертв, — холодно ответил Риган. — Найди для меня экипаж, Даан, мне необходимо отвезти свою семью домой.

При сообщении о гибели Гретхен сердце Сирены екнуло. Но тут же она одернула себя: разве это что-нибудь меняет? Какая разница, жива или умерла любовница Ригана? Он всегда сумеет найти себе другую взамен этой!

* * *

Спустя неделю, которая ушла на обустройство, Риган за ужином объявил, что утром он отправляется в Голландию. Его старший сын Калеб должен остаться здесь и заботиться о своем младшем братишке. Отец же постарается вернуться как можно быстрее, но как бы там ни было, ему все равно потребуется не меньше пяти-шести месяцев. Холодность тона, которым было произнесено все это, заставила Сирену побледнеть. Она с трудом дождалась окончания ужина.

Калеб, казалось, не замечал, в каких натянутых отношениях находились Сирена и Риган. Мальчик был рад уже тому, что все любимые им люди жили вместе под одной крышей и внешне все выглядело благополучным, а о подводных холодных течениях он или не догадывался, или не хотел догадываться.

Недовольная фрау Хольц в глубокой задумчивости прислонилась к дверному косяку кухни, и лицо старой женщины было мрачнее тучи. Да, оказывается, из менеера муж никудышный! Временами ее охватывало огромное желание посильнее пнуть его носком ботинка... Неужели он не замечает страдальческого выражения в глазах мефрау? Какой-то бесчувственный чурбан! Черствый сухарь! Где его глаза, в конце концов?! Хуже, чем слепой!

— Мне необходимо поговорить с тобой наедине, — сухо произнес Риган, вставая из-за стола.

Сирена кивнула и последовала за мужем в прохладную, сумрачную библиотеку, которую он называл своим домашним рабочим кабинетом.

Войдя туда, он указал ей на кресло и предложил бокал вина. Сирена отказалась и от одного и от другого. Взгляд ее блуждал по комнате, а затем, словно бы невзначай, остановился... Она насмешливо смотрела ему пониже пояса! Риган было опять растерялся, но тут же взял себя в руки. Он не позволит ей делать из себя идиота!

— Я хочу, чтобы ты пообещала мне не покидать остров до моего возвращения. Если ты не соизволишь дать мне такого обещания, то я вынужден буду поставить охрану по всему дому.

Она смотрела на него ясными зелеными глазами и, не произнося ни слова, спокойно ожидала следующего требования, потому что прекрасно знала: одним он, как всегда, не ограничится.

— Когда я вернусь, ты перейдешь ко мне в спальню, а маленький Михель останется на попечении фрау Хольц. Я намерен воспользоваться своими правами мужа. На этот раз я не собираюсь спрашивать твоего согласия. Надеюсь, я понятно выражаюсь? Ты меня поняла?

Сирена неопределенно улыбнулась, устремив взгляд за окно на буйную растительность. Она не обращала никакого внимания на его заявления, высказываемые в ультимативной форме. Пусть продолжает выставлять свои требования, хоть миллион штук, пока не посинеет. Ей наплевать на них!

— Калеб говорил мне, что ты никогда не лжешь и всегда выполняешь данное слово. Будет стыдно, если у его идола окажутся глиняные ноги! Я хочу, чтобы ты пообещала выполнить мои требования. Я жду, Сирена.

Что ж, рано или поздно Калеб поймет, что она обыкновенная женщина, а не какое-нибудь там совершенство! С чего это вдруг мальчик вздумал создать себе такой идеальный образ?!

— Я не стану давать никаких обещаний, менеер. Мальчик есть мальчик. В этом возрасте детям свойственно кого-нибудь идеализировать. Но я не хочу, чтобы он считал меня идеальной. Я обыкновенный человек. И никаких обещаний ты от меня не дождешься. У тебя есть права на Михеля, и я подчиняюсь закону. Но моя персона твоей собственностью не является, и я поступлю так, как пожелаю.

— Мы с тобой являемся мужем и женой! — грубовато напомнил Риган.

— Ох, Боже мой! Ты возомнил себе это потому, что являешься обладателем клочка бумаги, на котором написано, что ты муж, а я твоя жена! Только и всего-то... Глупец! Взгляни внимательно на документ. Там сказано, что ты должен был жениться на моей сестре Исабель. В брачный договор вписаны ее имя и твое. А наша свадьба была лишь фарсом! И я никакая не жена! Я — падшая женщина! Я опозорена на всю жизнь. Я такая же... нет... хуже, чем твоя шлюха Гретхен. И не надо мне говорить о супружеских правах и обязанностях, потому что если ты станешь настаивать на них, то очень можешь пожалеть об этом. И вообще, если бы я захотела, то могла бы хоть сейчас уехать со своим ребенком! Сначала докажи, что ты на самом деле женат на мне! Докажи, что Михель — твой сын! — ее зеленые глаза зловеще сверкнули, а голос был угрожающе спокойным. — Я, конечно, понимаю, что в конце концов проиграла бы дело в суде, и поэтому не намереваюсь тягаться с тобой. Пусть так, пусть Михель твой. Но не я! Никогда я не буду твоей собственностью. И даже если бы я действительно по-настоящему была бы за тобой замужем, то и тогда не позволила бы тебе владеть мною. Я не вещь, которой ты можешь хвастаться. Вот так-то! Если ты больше ничего не имеешь мне сказать, то я, пожалуй, вернусь к своему ребенку. Ах нет — прошу прощения! — к твоему ребенку, к которому я временно приставлена в качестве кормилицы. Счастливого пути, Риган! И не надо стараться возвращаться быстрее из-за меня.

Ван дер Рис весь клокотал от ярости, глядя, как она повернулась к нему спиной, чтобы уйти. Схватив Сирену за плечо, он резко развернул ее к себе лицом. Вцепившись ей в руку, он испепелял ее взглядом, вне себя от злости.

— С меня достаточно! Сколько можно терпеть?! Ты заявилась в мой дом, полная коварства и обмана! Ты столько времени дурачила меня на глазах моих друзей и знакомых! Ты погубила почти весь мой флот и тонны ценных грузов отправила на дно моря! Ты вышла за меня замуж вместо своей сестры и все это время бесстыдно лгала мне! У тебя была порочная связь с моим соперником под самым моим носом, после чего ты укатила с ним в Африку! А когда он тебе надоел, ты убила его! Не это ли самое ты задумала проделать и со мной?! Сколько уже мужчин покоятся на дне моря по твоей милости?! Ты околдовала моего сына до такой степени, что он возомнил, будто ты богиня. Потом ты родила от меня сына. Но нет, это не мой сын — ты одна зачала его! Как же, ведь для тебя нет ничего невозможного, как утверждает Калеб! Ты позволила мне любить тебя дважды: на борту твоего корабля и затем еще раз в моем доме. А-а, я вижу, ты хочешь возразить! Вспомни, моя прекрасная дама, какую сильную страсть ты испытывала в моих объятиях! А сейчас чего ты от меня хочешь? — спросил он в отчаянии. — Скажи, ты хочешь, чтобы я ползал по полу, цепляясь за твою юбку и пытаясь привлечь к себе твое благосклонное внимание? Скажи, чего ты хочешь от меня?

Мука, прозвучавшая в его голосе, разрывала ей сердце. Но что она могла ему ответить? Если бы даже она сказала сейчас, как сильно его любит, то все равно он не поверил бы ей.

— Это правда, что я позволила тебе тогда любить меня, и правда то, что я, как и ты, испытывала в те минуты сильную страсть. Я полностью отдавалась тебе. Хотя не думала, что буду способна на такое после... после... — комок подступил к горлу, и она не могла ничего больше произнести, растеряв все слова.

— Но что я могу сделать для тебя? Что ты хочешь услышать от меня? Ведь должен же быть какой-то ключ к твоему сердцу!.. Ты только скажи... Чего ты хочешь от меня?

— Сына! Ты отдашь мне сына? — спросила Сирена и, затаив дыхание, ждала ответа.

Риган пристально смотрел на стоявшую перед ним женщину.

— Если я отдам тебе своего сына, то ты согласишься разделить со мной постель? Я правильно понял тебя?

Сирена неопределенно улыбнулась.

— Думай что хочешь, — весело сказала она. — Я всегда смогу убить тебя, если пожелаю. Когда-нибудь ночью я бесшумно прокрадусь к твоей постели и так же бесшумно отправлю тебя на тот свет. В темноте. А твоему ребенку потом объясню, если когда-нибудь он спросит о своем отце, что ты погиб смертью храбрых в бою, покрыв славой свое имя. Вот так!